Обещание — страница 42 из 46

В тот же день Кларенс звонит из своего офиса миссис Сварт и сообщает, что ее мужа можно забрать, и, когда она в следующий раз отправляется в город в парикмахерскую, она заезжает за Антоном. В каталоге урна выглядела лучше, чем в действительности, она громоздкая и неудобная, и так много, оказывается, от него осталось. Она воображала себе объем, ну, небольшого носка, однако же нет, он по-прежнему весóм, пусть и лишен собственной формы, вынужден принять форму сосуда.

Что с этой урной делать, она не знает. Глупо, но такое чувство, будто там Антон. Там, собственно, он и есть, но. Этакий Антон в миниатюре, притаившийся внутри, словно крот в норе. Она нет-нет да поднимет крышку и примется ворошить содержимое. Разговаривает иногда с ним, по-матерински так. Ну хватит же, уймись, сколько можно. В таком вот духе. Антон пожелал, чтобы его рассыпали где-нибудь, но она никак не может решиться. Нет явно правильного места, и в конце концов она ставит урну в гостиной на камин, потом придумает, как с ней обойтись.

В ее жизни грядут большие перемены, это точно. Грядут, хотя она пока не знает, какие именно. Шериз Куттс-Смит оставила ей сообщение с просьбой перезвонить, и у Дезире некое предчувствие. Не самое лучшее. Антон не скупился на обещания оставить ей всё, но когда так было, чтобы он говорил правду? Пусть даже сам себе верил, не важно.

Да, говорит Шериз Куттс-Смит, все так, как он вам обещал, вы единственная наследница, только вот…

Только вот что?

Только вот каша изрядная. У Антона было два полиса страхования жизни, но выплат по ним не ждите, потому что он покончил с собой. И он задолжал кучу денег куче людей. На то, чтобы со всем этим разобраться, уйдет немало времени, но итог может быть такой, что вы унаследовали, гм, большую черную дыру долгов. На семейный бизнес, на змеиный парк то бишь, обращено взыскание из-за недобросовестности партнера, так что на этом фронте радостей ждать не приходится. И, наконец, вопрос с фермой. Что вы думаете с ней делать?

Дезире никогда особенно не нравилось жить на ферме, и сейчас можно съехать, но последнее время она в сомнениях. Моти говорит, тут энергетически заряженное место, на вершине холма, похоже, сошлись силовые линии земли, и он думает, тут можно устроить чудесный приют для медитации, попробовал даже один раз с группой пару недель назад, и гармонии были безупречны. В общем, она начала задаваться вопросом: может быть, ее проблемы с фермой – на самом деле всего лишь проблемы с ее браком, и не пришла ли пора возродиться? Недавно ей сказали, что она рождена под знаком феникса!

Лично я, говорит адвокатесса, продала бы ферму и ограничила убытки уже понесенными. Может быть, вы даже оказались бы в плюсе в итоге. Но продать вы так просто не можете, вы ничего не можете без его сестры. Вы с ней равноправные партнерши сейчас.

Равноправные партнерши с Амор! Но ее здесь нет, она не хочет здесь быть, и связаться с ней не получается. Обещала не пропадать, но с тех пор ни звука, и, сколько ни пробуешь ей звонить, телефон, кстати, стационарный, представляете, до сего времени, в нынешнюю эпоху, и, сколько ни пробуешь по нему, без толку. И что остается, кроме как надеяться и верить, что она когда-нибудь появится?

Амор появляется через месяц. Вернее, выходит на связь, как обещала. Тон очень вежливый, почти, можно сказать, профессиональный, если есть такая профессия – быть золовкой. Она хотела бы приехать и побывать на ферме. У нее возникло одно предложение, она хочет его обсудить, и самое лучшее сделать это при личной встрече. Удобно ли будет завтра?

Завтра! Погодите, дайте загляну в свой ежедневник. У Дезире вообще-то нет ежедневника, и ей почти ничего не нужно делать по расписанию, но она говорит все же: а если это будет не завтра, а послезавтра?

Вот увидишь, говорит она Моти позже, она приедет уверенная, что я буду ее обхаживать. Ни за что на свете!

Она еще не приехала, а ты уже выстраиваешь оборонительные редуты, негромко и спокойно замечает ей Моти. Старайся быть открытой мирозданию и всему, что оно приносит.

Он говорит это, она знает, не из-за Амор, а потому, что его работа с ней приобрела с недавних пор гораздо более телесный и непосредственный характер, и он чувствует, что она ставит перед ним заслон, что ей мешает нехватка доверия, и он очень хочет, чтобы она сняла наконец блокировку. В самое последнее время она, однако, более восприимчива к его усилиям, и фактически он, можно сказать, переселился к ней на ферму после того группового сеанса медитации, хотя обсуждать это с ней не обсуждали. Она предложила ему переночевать, где одна ночь, там и две, а там и неделя, и сейчас это уже в порядке вещей. Бόльшую часть времени это кажется Дезире очень правильным, ее высшее Я дает свое полнейшее добро, хотя Амор, она понимает, может посмотреть на такое иначе. Может быть, ему стоит выехать на время, пока она будет здесь?

Страх, замечает Моти. Притворство и злость произрастают из страха, в нем их корни.

Он прав, конечно, или убежден в своей правоте, одно в случае Моти равносильно другому. Но она в нем не сомневается, давно не была так открыта другому человеку, и притом чувствует, что может открыться еще больше. Признаётся ему в этом и, увидев, как он поиграл бровями, думает, что, возможно, слишком расхрабрилась.

Полностью их сближает, как ни трудно в это поверить, Джейкоб Зума[52]. В тот же день ближе к ночи, когда они, привольно расположившись на полу, потягивают красное вино и беседуют об Амор, вдруг по телевизору, который до того момента что-то вещал себе тихо, президент объявляет о своей отставке. Моти делает громче, но почти все уже. Короткое заявление, и на выход. Пока, аста ла виста, скатертью дорожка! Продержав нас не один год в заложниках, он разжимает хватку, и привет. Живите! Вот так прямо! О господи, невероятно же!

Может быть, красное вино подействовало, или то, что сегодня День святого Валентина, словом, у Дезире случается прорыв. Политика ее мало интересует, особенно после того, что произошло с отцом, но, конечно, она знает про Зуму, распознать первостатейную сволочь уж по крайней мере способна, и внезапная новость с самого верха дарит ей чувство освобождения. Так она говорит Моти, повторяет и повторяет, снимая один сковывающий предмет одежды за другим, я такой свободной себя чувствую! Обувь долой. Я просто не знаю, Моти, такая свобода! Мы в другой стране! Нижнее белье отброшено в сторону. Перемену атмосферы наверняка ощущают все, негодяй наконец ушел, и вот теперь… Добро в стране возьмет верх, деятелей из клана Гупта[53] упрячут за решетку, все мошенники получат по заслугам! Засуха в Кейптауне кончится! Электрическая сеть будет работать бесперебойно! Мы все свободны, свободны, свободны, и, сбросив последнее, что ее закрепощало, она открывается перед Моти так, как никогда еще не открывалась. То, что происходит между ними потом, это сама красота, это неповторимо, и поэтому лучше ей не знать, что вечером и ночью после отставки Зумы кривая любодеяний по всей стране резко идет вверх.

Уже на следующий день, конечно, возникает неловкость, Дезире должна объяснить Амор, кто такой Моти и что он тут делает. Всю дорогу в аэропорт в плотном потоке, в час пик, потому что нельзя было не предложить ее встретить, хотя прилет под вечер, в худшее время дня, и, представляете, у проклятущей этой особы до сих пор нет водительских прав, короче говоря, всю дорогу Дезире старается подготовиться, снести свои оборонительные редуты, очиститься от страха и притворства. Отпусти себя, Дезире. Будь своим собственным ангелом-хранителем. Но и не признавайся сразу во всем!

В зале прилета им трудно узнать друг друга. А мобильного телефона у Амор как не было, так и нет, она самая распоследняя такая на этой планете, но не злиться, Дезире, отпусти себя, слышишь? Проблема в том, что после давней встречи у тебя только смутная память о ней, и к тому же сейчас она, конечно, выглядит иначе. Полное ощущение, что ты никогда ее раньше не видела, эту невысокую женщину средних лет с седоватым ежиком, которая в конце концов подходит и, неуверенно глядя на тебя, останавливается перед тобой.

Ничего ужасного, однако, в ней нет. Ничего угрожающего уж точно. Вид непритязательный и слегка потертый, так что на ее фоне ты чувствуешь себя прямо-таки шикарной дамой. Ей бы с косметикой подружиться!

Это вы, говорит она. Хотя с таким же успехом могла бы сказать: это я. Равноправные партнерши, они только потому нашли сейчас друг друга, что толпа в зале прилета поредела.

По дороге на ферму Дезире сообщает ей про Моти. Она решила с самого начала не стесняться и не скрытничать, но тон сделать небрежным, как будто это так, дело житейское. Мой духовный наставник, целитель, натуропат, он много лет помогает мне осваивать медитацию.

Можете не объяснять, говорит Амор. Меня это совершенно не касается.

Дело в том, что ваш брат не слишком его жаловал, особенно когда напьется. У них чуть ли не до драки дошло в тот последний вечер перед тем, как он… Она неуверенно умолкает. Ничего, что я так говорю?

Она кивает. Ничего, ничего. Антон был трудный человек. Кто этого не знает.

Прекрасно! После этого Дезире делается почти болтливой. С Амор легко откровенничать, она такая тихая и внимательная, а когда сама говорит, выбирает именно те слова, какие нужно. Йа, она самое то, знает, о чем спросить, а о чем не надо, и умеет слушать. И Дезире рассказывает ей… в общем, многое рассказывает, слишком многое, пожалуй, всякое личное, о чем она в обычных обстоятельствах если и заикалась кому, то маме только, разные случаи и обстоятельства супружеской жизни, в основном касающиеся спальни. Тему детей тут никак не обойти, как отчаянно она хотела ребенка, самая настоящая телесная тяга и великий облом, потому что Антон, конечно, был бесплоден… еще до того, как стал импотентом. Да, Дезире и об этом ей сообщает!

Затем бросает на золовку нервный взгляд. А вы? Хотели когда-нибудь завести ребенка?