Джордан, поставив бутылку пива «Самюэль Адамс» на пол, с удовольствием улегся. Длинные пальцы Селены убрали пряди волос у него со лба и стали поглаживать виски, словно водопады.
— Ты страшно любезна, — пробормотал он.
Селена нежно постучала ему по голове.
— Ты должен ценить это.
Джордан закрыл глаза, позволяя ее ладоням скользить по его голове. Когда Селена остановилась, он протянул руку, взял ее за запястье, чтобы она не останавливалась, и тут вспомнил, как Барри Делани подносит руку Криса к своему виску.
Джордан застонал, головная боль только усилилась. Если у него эта картина не идет из головы, то что ожидать от присяжных?
Криса раздели и обыскали, а костюм забрали до завтрашнего утра. Натянув штаны со шнурком на талии и мягкую рубашку с короткими рукавами, он расслабился. Эта поношенная, вылинявшая, пахнущая тюрьмой одежда оказалась в тысячу раз удобнее, чем строгие, с иголочки брюки и галстук-удавка, который ему пришлось целый день носить.
Но опять-таки, прошло целых семь месяцев. Сегодня он понял, что от многого отвык: от солнечных лучей, от общения с людьми, даже от пепси. Напиток, который для него купил Джордан, напиток, которого ему так долго и так страстно хотелось, бурчал у него в животе и в итоге вызвал понос.
Крис свернулся калачиком на койке, с горечью поняв, что если ему и удастся вернуться в прежнюю жизнь, для него там может не найтись места.
Глубокой ночью, когда тени сгустились, а спальня превратилась в удушливый кокон, Гас повернулась к Джеймсу. Он лежал на кровати не шевелясь, как будто неподвижность может сойти за сон, но Гас понимала, что он, как и она сама, не спит. Она глубоко вздохнула, благодарная судьбе за то, что в темноте не видит его лица и не сможет понять, лжет он или нет.
— Джеймс, — выдохнула она, — все идет хорошо?
Он не стал делать вид, что не понял, под одеялом нащупал ее руку и накрыл своей.
— Не знаю, — ответил он.
На следующее утро Джордан принял душ, побрился, оделся и вышел в кухню. Его мысли были поглощены сегодняшним перекрестным допросом. Хезер Бернс, подругу Эмили, он сделает легко. Другое дело — Мэлани Голд.
Только сев за стол, он заметил сидящего напротив и улыбающегося Томаса. А на своем месте — чистую миску, ложку, пакет молока и новую пачку рисовых хлопьев.
Хезер Бернс так сильно била дрожь за свидетельской трибуной, что ножки кривоногого стула, казалось, отбивали чечетку. Стараясь успокоить ее, Барри Делани подошла к свидетельнице, загородив собой зал суда.
— Успокойтесь, Хезер, — шепотом сказала она. — Вспомните, мы уже обговаривали все вопросы.
Хезер храбро кивнула, но ее лицо оставалось бледным.
— Хезер, — продолжала прокурор, — как я понимаю, вы были подругой Эмили.
— Да, — еле слышно ответила свидетельница. — Мы дружили четыре года.
— Приличный срок. Вы пересекались в школе?
— Уф-ф… Мы на многие уроки ходили вместе. Математику, ОБЖ. И рисование… Но Эмили рисовала намного лучше меня.
— Как часто вы встречались?
— Каждый день, по крайней мере, в школе.
— Она делилась с вами своими планами на будущее?
— Она хотела поступить в колледж и стать художником.
— Вы были знакомы с Эмили, когда она начала встречаться с Крисом?
Хезер кивнула.
— Она уже встречалась с Крисом, когда мы познакомились. Они, похоже, всегда были вместе.
— Всегда?
— Однажды, классе в десятом, они рассорились на пару месяцев. Крис встречался с другой девушкой, Эмили очень расстроилась.
— Значит, между ними не всегда царила гармония?
— Нет. — Хезер опустила глаза. — Но потом они помирились.
Барри печально улыбнулась.
— Да. Помирились. Хезер, расскажите, пожалуйста, какой была Эмили в ноябре минувшего года. Опишите ее характер.
— Как обычно, очень спокойной — она всегда такой была. И она уж точно не плакала сутки напролет и не повторяла, что хочет себя убить. Эмили вела себя обычно, повсюду ходила со своим парнем. Именно поэтому… — Ее голос сорвался, взгляд впервые за все время остановился на Крисе. — Именно поэтому для нас стала таким потрясением новость о том, что произошло.
Джордан обворожительно улыбнулся Хезер Бернс. Она была похожа на воробышка: каштановые волосы средней длины, по серебряному колечку на каждом пальце.
— Хезер, спасибо, что пришли в суд. Я знаю, как это тяжело, — сказал он и снова улыбнулся. — Но зато можно прогулять занятия.
Хезер улыбнулась, оттаяв после слов адвоката, — уже непохоже было, что свидетель готова упасть в обморок, как всего минуту назад.
— Вы виделись с Эмили в школе каждый день, — начал допрос Джордан. — А вне школы?
— Нечасто, — призналась Хезер.
— Вы не сталкивались с ней в магазинах, в кинотеатрах по выходным?
— Нет.
— Не строили планов о совместных походах куда-нибудь?
— Нет, — ответила Хезер. — И дело вовсе не в моем нежелании, просто Эмили всегда была с Крисом.
— Таким образом, несмотря на то что вы были лучшими подругами, вы редко общались за пределами школы?
— Я была ее лучшей подругой, — подтвердила Хезер. — Но лучше всех ее знал Крис.
— Вы видели Эмили и Криса вместе?
— Да.
— Какие у них были отношения?
Глаза Хезер затуманились.
— Раньше я думала: вот она — идиллия, — призналась она. — Я имею в виду, что они всегда были вместе. Иногда казалось, что они не видят и не слышат никого вокруг, только друг друга. — Она прикусила губу. — Раньше я думала, что у Эмили было то, о чем мы все можем только мечтать.
Джордан понимающе кивнул.
— Хезер, исходя из отношений, который были между Эмили и Крисом, вы можете представить, что он смог бы причинить ей вред?
— Протестую! — выкрикнула Барри.
— Отклонено.
Джордан кивнул, Хезер широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы, посмотрела прямо на Криса.
— Нет, — прошептала она, — никогда.
Мэлани Голд была вся в черном. На месте для дачи свидетельских показаний она со своими туго стянутыми на затылке волосами и в костюме с подложенными плечами выглядела непреклонной матерью, в каком-то смысле напоминая карающего архангела.
— Миссис Голд, — начала Барри, касаясь руки своего свидетеля. — Спасибо, что согласились прийти. Очень жаль, что приходится подвергать вас всем этим формальностям, но для протокола мне необходимы кое-какие факты. Назовите себя.
— Мэлани Голд.
— Кем вы приходились погибшей?
Мэлани пристально посмотрела на присяжных.
— Я ее мать, — негромко произнесла она.
— Можете рассказать суду о своих отношениях с дочерью?
Мэлани кивнула.
— Мы много времени проводили вместе.
Она начала говорить, и ее слова, словно мазки кисти, возвращали Эмили к жизни с той же легкостью и изяществом, какими обладала ее дочь.
— Она приходила ко мне на работу после занятий. По выходным мы вместе ходили по магазинам. Она знала, что всегда может на меня положиться.
— О чем с вами говорила Эмили?
Мэлани вздрогнула и обратила все свое внимание на прокурора.
— Мы часто обсуждали колледж. Она собиралась продолжать учебу.
— Как она относилась к поступлению в колледж?
— Она была очень взволнована, — ответила Мэлани. — Она отлично училась, но еще лучше рисовала. Вы знаете, она подала документы в Сорбонну.
— Ого, впечатляет! — воскликнула Барри.
— В этом вся Эмили, — сказала Мэлани.
— Когда вы впервые узнали, что с Эмили что-то произошло?
Мэлани сразу поникла.
— Нам позвонили среди ночи и велели немедленно приезжать в больницу. Единственное, что нам было известно: Эмили пошла на свидание с Крисом. К тому времени, когда мы приехали в больницу, Эмили уже умерла.
— Что вам рассказали о ее смерти?
— Практически ничего. Мой муж пошел опознавать… Эмили. А я… — Она взглянула на присяжных. — Я не смогла. Потом Майкл вернулся и сказал, что ей выстрелили в голову.
— И что вы подумали, миссис Голд? — мягко продолжала допрос прокурор.
— Я подумала: «Господи, кто же так поступил с моей девочкой?»
В зале суда повисло молчание — свидетельство искреннего горя. Присяжные слышали, как царапает бумагу ручка Джордана, как тикают часы судебного пристава, как тяжело дышит Крис.
— Вы хотя бы на секунду могли предположить, миссис Голд, что это было самоубийство?
— Нет, — решительно ответила Мэлани. — Моя дочь не самоубийца.
— Откуда вы знаете?
— А как мне не знать? Я ее мать. Она не была грустной, не была подавленной, не плакала. Она была той же чудесной девушкой, которую мы знали всегда. Она бы никогда не взяла в руки пистолет; она совершенно не разбиралась в оружии. Из-за чего она попыталась бы застрелиться?
— После смерти Эмили вам звонили из ювелирного магазина?
— Да, — подтвердила Мэлани. — Сначала я не знала, кто звонит. Женщина настойчиво просила Эмили к телефону, и это было похоже на плохую шутку. Наконец она рассказала мне о часах, которые Эмили купила для Криса, и я поехала их забрать. Часы стоили пятьсот долларов — на пятьдесят долларов больше, чем она заработала за все лето в трудовом лагере. Эмили понимала, что мы очень расстроимся, если узнаем, что она истратила такую огромную сумму на сюрприз Крису к дню рождения. Это слишком дорогой подарок, мы бы заставили вернуть его в магазин. — Она глубоко вздохнула и продолжила: — Съездив в ювелирный магазин, я забрала часы. И поняла, что таким образом Эмили подтолкнула меня к тому, чтобы более внимательно взглянуть на случившееся. — Она в упор посмотрела на присяжных. — Зачем бы Эмили покупала в подарок Крису часы, чтобы преподнести их в конце ноября, если она знала, что еще до этого покончит с собой?
Барри подошла к столу защиты.
— Как вам известно, миссис Голд, единственным человеком на карусели в тот вечер, кроме самой Эмили, был Кристофер Харт.
Мэлани бросила взгляд на Криса.
— Известно.
— Вы хорошо знаете подсудимого?