– Она будет здесь, чтобы руководить аспирантами. Таков был уговор.
– Как это будет выглядеть, если Сесилия, глава именной кафедры исследований по Данте, откажется со мной работать?
– Выглядеть? Она будет выглядеть как ревнивая стерва, только и всего.
– А что будет, если с Кэтрин что-нибудь случится? Ей за семьдесят. Если она решит уйти на покой. Или…
Джулия закрыла лицо руками.
– Кэтрин нас всех здоровее.
Габриель встал перед Джулией, присел, положив руки ей на колени.
– У некоторых аспирантов на написание диссертации уходит от четырех до пяти лет, – сказала Джулия, не отнимая рук от лица. – Кэтрин будет тогда за восемьдесят.
– Тебе так много времени не понадобится. Кэтрин понимает, насколько ты предана делу.
– Дело не только в диссертации. Кэтрин для нас как член семьи.
Габриель поджал губы.
– А семья – на первом месте. Вот почему я в Шотландию без тебя не поеду.
Джулия опустила руки, встретилась взглядом с Габриелем.
– Я не хочу, чтобы ты отказывался от сейджевских лекций. Ты должен ехать.
Габриель потрепал ее по колену:
– Тогда позволь мне вмешаться.
– От этого только хуже будет. Сесилия разозлилась, надо подождать, чтобы она успокоилась.
– Я ждать не хочу.
– Я тоже, Габриель. Но ты вспомни: мне в апреле ехать на симпозиум профессора Вудхауза с Сесилией. Если я сейчас с ней порву, мое приглашение будет под угрозой.
– Там Вудхауз командует, а не она.
– Габриель, я тебя прошу всего лишь немного подождать.
Он нахмурился, встал.
– Ты слишком легко сдаешься. И позволяешь себя отодвинуть.
Она встала с ним лицом к лицу вплотную, губы у нее задрожали от гнева:
– Я не сдаюсь! Я просто не прибегаю к силе прямо сейчас. Пытаюсь быть разумной.
– Разумно было бы бороться.
– Разумно выжить, чтобы потом продолжать борьбу – когда сможешь перегруппироваться и дать противнику бой, имея разумный план и серьезную поддержку. А тогда, быть может, это уже и не понадобится.
Габриель уставился на нее:
– «Искусства войны» начиталась?
– Нет, изучала феминистскую литературу.
Углы рта у Габриеля дернулись, и гнев его растаял.
– Против этой армии у меня хватает ума не воевать. Сдаюсь тебе и твоим сестрам.
Он притянул ее к себе, она обняла его в ответ.
– Но только временно, – шепнул он.
Глава 29
На следующий день
Бостонский фехтовальный клуб
Брайтон, Массачусетс
Габриель был в досаде. От Джека Митчелла пришла новая эсэмэска:
ПРОВЕРИЛ СОСЕДКУ ПО КОМНАТЕ И СЫНА СЕНАТОРА. ПУСТО.
Джек был, как всегда, адептом краткости. Придется ему звонить и уточнять, что же он имел в виду.
С этой мыслью Габриель сделал выпад, разогреваясь перед встречей с противником.
Он не говорил Джулианне ни про черный «Ниссан», ни про поручение, данное ее дяде Джеку. Так как сообщать было нечего, по крайней мере на данный момент, это решение оправдалось. Но Габриеля беспокоили другие, более серьезные заботы.
Джулианна была неколебима: он не должен вмешиваться в ее дела с Сесилией. Хотя он мог бы пренебречь желаниями Джулианны, он так делать не станет. А это значит, что он не просто зол, а зол бессильной злостью. Бессилие – не то состояние, к которому он привык, и вот почему он сейчас пришел в фехтовальный клуб: сорвать досаду, вызванную всеми этими причинами.
Его тренером и партнером по фехтованию был Мишель – тихий пожилой джентльмен из Монреаля, участник каких-то давних Олимпийских игр. Для Габриеля он был идеальным партнером, и Габриель им восхищался.
Габриель предпочитал саблю рапире или шпаге: из всех трех видов оружия она требовала наибольшей быстроты. Она вознаграждала агрессию, давая ей право приоритета, и фехтовать этим оружием было тяжелее. Его режущая способность доставляла неимоверное удовлетворение.
Габриель хотел бы вызвать врагов Джулии на дуэль, одного за другим. Но придется удовлетвориться фехтованием с тренером. Они надели шлемы и отсалютовали друг другу.
Один из членов клуба, взявший на себя обязанности рефери, скомандовал:
– En garde! Prêts? Allez![9]
И поединок начался.
Мишель тут же атаковал, Габриель парировал, переходя в репост. Мишель быстро отпарировал и нанес укол в правое плечо Габриеля, заработав очко.
Фехтовальщики отошли на исходные позиции, Габриель поправил шлем.
Рефери выкрикнул команду, и поединок возобновился.
Габриель и Мишель были одеты в проводящие костюмы, длинными кабелями подключенные к электронному устройству. Кабели были втяжные, чтобы не мешать движениям. Когда укол попадал в зачетную зону тела, устройство его засчитывало. Но приоритет определял рефери, а укол засчитывался лишь фехтовальщику, имеющему приоритет.
Габриель знал, что можно было бы сбросить агрессию, колотя по тяжелой груше в тренировочном зале. Но фехтование не только давало выход гневу, но и заставляло подчинить его себе. Чтобы фехтовать, нужно было заставить себя оставаться спокойным и сосредоточенным.
Мишель умел использовать все и каждую из слабостей противника и был особо эффективен в круговой защите и репостах. Габриель же был моложе и быстрее. Он отбил нападение и провел контратаку, попав в шлем Мишеля, который был зачетной зоной.
Фехтовальщики сражались, перемещаясь по дорожке туда и обратно, короткими осторожными атаками. Мишель набирал очки, Габриель изо всех сил старался за ним угнаться.
Под костюмом он вспотел. Между уколами оба фехтовальщика снимали шлемы – вытереть пот с лица.
Наконец Мишель набрал пятнадцать очков, и поединок закончился. Габриель снял шлем, пожал руку тренеру, потом – исполняющему обязанности рефери.
– Твои мысли где-то далеко, – заметил Мишель Габриелю по-французски.
Габриель поджал губы. Не было смысла это отрицать.
– Короткий перерыв – и повторим.
Мишель показал на ближайший ряд стульев и пошел разговаривать с другим фехтовальщиком.
Габриель послушно сел и приложился к бутылке с водой.
Джулия была для него солнцем и луной. И кто-то с ней обошелся несправедливо, доведя до слез.
Габриель вытер лицо полотенцем и положил руки на колени. Он не хотел ехать в Эдинбург один.
Заставить Сесилию передумать будет трудно, если вообще возможно, тем более что она, кажется, восприняла его, Габриеля, успех как приговор своей карьере. Габриель хотел бы, чтобы Джулия приняла ее вызов, вскрыла ее блеф. А Джулия хотела выждать и перегруппироваться.
Габриель был не из тех, кто склонен ждать. И никогда таким не был, даже после пережитого в крипте Св. Франциска. Нет, он был бойцом. И не хотел, черт побери, провести даже неделю вдали от жены и ребенка, не то что целый год. И уж точно не ради уязвленной гордости какой-то профессорши. Перед ним возник Мишель, слегка постучал ногой по его ноге:
– Пошли. И на этот раз сосредоточься – сегодня тебя победила бы моя бабушка. Она, кстати, умерла тридцать лет назад.
Габриель поднял голову и посмотрел на тренера таким взглядом, от которого вода могла бы замерзнуть. Мишелю это понравилось:
– Здравствуй, Габриель! Я все ждал, когда ты появишься.
Засмеявшись, Мишель подозвал рефери.
Габриель пошел к дорожке, пылая гневом.
Глава 30
Хеллоуин
31 октября 2012 года
Кембридж, Массачусетс
Телефон Джулии завибрировал текстовым сообщением.
Они с Габриелем ходили по соседям вместе с Клэр, играя в «Сласти или страсти», а Ребекка осталась дома – раздавать конфеты. Клэр, которой еще не было и двух месяцев, была одета тыквой. На нее надели комбинезон-пижаму под оранжевый жилет, на пижаме нарисовали глаза, нос и рот разрезной тыквы с фонарем. На голове у Клэр была оранжевая шапочка с пришитым стеблем.
Габриель нащелкал без счета фотографий упомянутой тыквы еще даже до выхода из дома.
Сперва он противился предложению взять с собой Клэр, чтобы выпрашивать сладости, мотивируя это ее нежным возрастом, но, когда Джулия одела девочку в костюм, переменил мнение. Счастливый отец гордо нес девочку на руках, представляя ее соседям, из коих некоторые отметили изобилие фламинго, появившихся в сентябре на газоне Эмерсонов. И последнего фламинго в темных очках, все еще стоящего на газоне перед домом, к смущению Габриеля и веселью Джулии.
Сообщение пришло такое:
ДЖУЛИ, КУДА ТЫ, К ЧЕРТЯМ, ДЕВАЛАСЬ?
Я ЗВОНИЛА ПО ГОРОДСКОМУ И НАРВАЛАСЬ НА АВТООТВЕТЧИК.
ТЫ НАРЯДИЛА КЛЭР НА ХЕЛЛОУИН? ХОЧУ ЭТО ВИДЕТЬ!
ЦЕЛУЮ, Р.
– Кто это? – с любопытством спросил Габриель, заглядывая на экран.
– Твоя сестра.
Джулия написала ответ по пути к очередному дому:
РЕЙЧ, ПРИВЕТ!
ПРОСТИ, ЧТО ТАК ВЫШЛО.
ИГРАЕМ В «СЛАСТИ ИЛИ СТРАСТИ».
ПОЗВОНИ МНЕ.
ЦЕЛУЮ, ДЖ.
– Последний раз я с ней общался как раз перед нашей поездкой в Шотландию.
Габриель поправил шапочку на Клэр, потому что стебель сбился на сторону. Девочка поглядела через его плечо, ища мать.
– Я ей написала, как вышло с Сесилией. Мы с ней никак друг другу дозвониться не можем.
Тут же у Джулии зазвонил телефон. Она чуть поотстала, пока Габриель понес Клэр к двери их соседки Лесли.
– Джули! Во что Клэр одета?
Голос прозвучал заинтересованно, жизнерадостно, и Джулия несколько успокоилась. В прошлый раз, когда они виделись, Рейчел была очень несчастлива.
– Одета тыквой. Мы много фотографий наснимали, я тебе их на почту скину.
Джулия увидела, как Лесли открывает дверь, приходит в восторг от вида Габриеля с младенцем, и перевела Рейчел на громкую связь, чтобы одновременно поснимать свое семейство.
– Отлично, – сказала Рейчел. – Послушай, ты меня прости, что не позвонила тебе, когда ты мне написала про историю с твоей руководительницей. Как ты сейчас?