– Будет здорово.
– Можем зайти в Британский музей и полазить по его темным углам, – предложил Габриель, вызывающе подняв брови.
– И попасть в полицию, – засмеялась Джулия. – Это будет весной, значит, можем взять коляску для Клэр и погулять по Лондону.
– Отлично. Я напишу Элеанор и договорюсь о датах. Ладно, что наша мамочка хочет на ужин?
– Спринг-роллы?
– Нет, готовое не заказываем. Мы с принцессой будем готовить и слушать оперу.
Габриель закружился в танце с дочерью.
– Паста? – предложила Джулия, вставая.
– Чудесный выбор. Ты будешь отдыхать у огня, а мы с Клэр все приготовим.
– Ну нет! – улыбнулась Джулия. – Это я хочу видеть.
Она вышла за Габриелем и Клэр на кухню, сопровождаемая несущимися из стереосистемы руладами Паваротти, исполнявшего «Nessun dorma» Пуччини.
Наутро, вернувшись с семьей после мессы, Габриель уединился у себя в кабинете, чтобы позвонить по телефону.
– Кассирер, – ответил голос с легким акцентом.
– Николас, это Габриель Эмерсон, я звоню из Америки. Как жизнь?
– Габриель, рад вас слышать. Спасибо, все хорошо.
– А родители как?
Николас ответил после небольшой паузы:
– Справляются. В основном они живут за границей.
– Очень сочувствую, – сказал Габриель совершенно искренне.
– А как ваша семья?
– У Джулианны все нормально, у нас дочь родилась в сентябре. Назвали Клэр.
– Поздравляю, отличные новости. Передам родителям.
– Да, сделайте одолжение. – Габриель откашлялся. – Боюсь, что как раз из-за семьи я вам и звоню. – Он кратко объяснил историю своих взаимоотношений с Саймоном Толботом и сообщил о переезде Толбота в Цюрих. – Мне нужны координаты какого-нибудь надежного человека, чтобы я его мог нанять для наблюдения.
– Для наблюдения? – небрежно переспросил Николас. Как-то слишком небрежно.
– Просто чтобы быть в курсе. Я надеюсь, он после этого переезда утратит к нам интерес. Но хочу в этом убедиться.
– Я сейчас позвоню некоторым людям.
– Спасибо. Деньги – не вопрос, и я буду рад вас отблагодарить за рекомендацию.
– В этом нет необходимости. В Америке вам кто-нибудь нужен?
– Здесь все есть, но все равно спасибо. Если я что-нибудь смогу для вас сделать в благодарность, только дайте мне знать.
– Не стоит благодарности. Помочь вашей семье для меня удовольствие. Я буду на связи.
– Спасибо.
Габриель закончил разговор и положил телефон на стол.
По документам Николас Кассирер был богатым швейцарским бизнесменом, видным коллекционером живописи и щедрым благотворителем. У Габриеля не было никаких оснований подозревать его в связях с преступным миром – если не считать его неизменные черные костюмы.
Но Габриель не был наивен. Кассирер был ограблен несколько лет назад, и похищенные предметы так и не нашли. Николас это ограбление принял очень, очень близко к сердцу, и его семья наняла профессиональную охрану, которая могла бы составить конкуренцию охране глав большинства государств.
Габриель потер шею. Был шанс, что он сейчас примет на себя долг, за который впоследствии ему придется заплатить, но ради безопасности своей семьи он готов был заплатить любую цену, какой бы высокой она ни была.
Глава 43
12 декабря 2012 года
Джулия не спала. Несколько минут назад она повернулась лицом к Габриелю, он протянул руку и положил на ее талию. Судя по звуку его дыхания, он крепко спал. Забавно, как он инстинктивно потянулся к ней, будто их души были настроены в унисон и он чувствовал ее присутствие даже во сне.
Она дотронулась до его лица – лица своего любимого мужчины. Провела пальцами по аристократическим скулам, маленькой ямочке на подбородке. Пальцы ощутили щетину.
Она поцеловала его в щеку и провела губами по губам. Он что-то пробормотал в ответ, но не шевельнулся.
Джулию захлестнула волна любви и желания, такая, что захотелось в ней утонуть.
Она погладила его по груди, провела рукой над его изначальной татуировкой и над новым рисунком, который все еще заживал. Это был образ с одной из иллюстраций Боттичелли к «Раю»: Данте склоняется у основания лестницы Иакова, и Беатриче обнимает его.
Тату-мастер, который набивал это изображение Габриелю на правую грудь, был тот же, который рисовал на нем дракона и сердце. В картину Боттичелли были вплетены два имени: «Джулианна» и «Клэр» – изящным миниатюрным шрифтом.
Рука Джулии зависла над этим изображением. Оно оказалось для нее сюрпризом. Габриель нанес его себе через два дня после того, как ездил с Клэр за покупками.
Мне нужно обессмертить тебя у себя на коже. И под кожей. И над сердцем, – прошептал он, когда обнажил перед ней это изображение.
Она наклонилась и поцеловала его в грудь, прямо над сердцем.
Габриель зашевелился, но не проснулся.
Его тело было пиром для ее чувств. И она изучала его, пальцы танцевали на его мощной груди, плечах, мускулистых руках.
Палец Джулии прошелся по его ребрам, скользнул в пупок. Очертил контуры мышц живота. Коснулся резинки его трусов – и тут Джулия остановилась, услышав резкий вдох.
Глаза Габриеля были открыты, их невероятная синева выделялась на фоне разметавшихся по лбу темных волос.
– Прости, я не хотела тебя разбудить.
– Не надо извиняться, когда ты меня трогаешь, – сказал он хрипло. – Уж если моя душа принадлежит тебе, то тело тем более.
Он поправил подушку, чтобы лучше видеть Джулию.
Она села, осторожно переместила больную ногу.
– Я тебя хочу.
– Тогда возьми то, что хочешь.
Пылкий, пытливый взгляд Габриеля ее ободрял.
Джулия вернула руку к его телу, гладя его и трогая, потом взяла его в ладонь поверх белья. Габриель издал сдавленный звук.
Она сняла с него трусы, целеустремленно стянула с ног и бросила на пол. Потом встала рядом на колени и положила его руку на подол своей ночной рубашки. Он поспешно сорвал с нее рубашку и трусы.
Она без слов оседлала его, найдя такое положение, чтобы не нагружать лодыжку. Большие руки Габриеля поднесла к своим грудям и подалась вперед к его прикосновению, погружая их в его ладони.
Габриель провел большими пальцами по ее соскам.
Она выгнула спину, прижимаясь к нему.
Чуть подразнив их кончиками пальцев, он захватил губами эти розовые бутоны. Принялся водить по ним языком.
Джулия купалась в его ласках, пока наконец желание не стало нестерпимым. Она сдвинулась назад и охватила его ладонью.
Габриель судорожно вздохнул, не вынимая изо рта ее груди, а она водила рукой вверх-вниз медленно, но уверенно.
Он уже был готов войти в нее, но она не отпускала его, стремясь доставить ему удовольствие, и он припал губами к другой груди.
Тогда она направила его и осторожно, дюйм за дюймом, опустилась ниже. Ощутив, как она его охватывает, Габриель стиснул зубы и выругался.
Джулия принялась раскачивать бедрами, а пальцы Габриеля снова нашли ее соски. Затем она приподнялась и опустилась вниз, подбирая ритм и глубину проникновения.
Его руки она поставила себе на бедра, сначала одну, потом другую, намекая, чтобы он помог ей определить ритм движений. Но Габриель хотел, чтобы она сама вела его, желая наблюдать за ней, полузакрыв глаза от наслаждения.
Ее ладонь уперлась ему в грудь – осторожно, чтобы не задеть заживающую татуировку. На нее смотрело лицо Данте, прильнувшее к Беатриче, смотрело так, будто она – обещание, готовое исполниться.
Джулия закрыла глаза. Ее переполняли чувства. Еще одно движение – и она стала падать, падать, Габриель выгнулся ей навстречу, ускоряя темп, догоняя ее.
Он тянул ее вниз, толкая вверх, и она ощутила внутри резкие, судорожные толчки. Джулия открыла глаза и встретилась взглядом с Габриелем. Грудь его напряглась под ее ладонью.
Она обмякла, сидя на нем, и постепенно его тело обмякло тоже, ленивая улыбка играла на его губах.
– Я бы хотел, чтобы меня каждое утро так будили. Посмотри на себя – красивая и яростная богиня любви, берущая только для того, чтобы отдать десятикратно. Да буду я слугой твоим в любви и желании.
– Габриель…
Она коснулась его лица.
– И все это ты проделала с больной ногой.
Он порочно усмехнулся. Она не успела ответить, как оказалась под ним, и он был у нее между бедер. Он поднял ее руки к изголовью постели.
– Сейчас мой черед, богиня. Посмотрим, как ты справишься со мной без рук.
Она засмеялась, но он закрыл ей рот поцелуем.
– Моя Беатриче! – прошептал он.
Глава 44
21 декабря 2012 года
Джулия видела сон.
Само по себе это не было необычно. В период беременности она постоянно видела яркие сны, но после выхода из больницы вместе с Клэр она спала глубоко и без сновидений.
В предрассветный час этого утра, пока Клэр сладко спала в детской, Джулии приснилось, что она снова в университете Сент-Джозефа, идет по коридору к комнате, которую делила с Натали – такой же студенткой.
Это был день рождения Джулии. Она собиралась его праздновать с бойфрендом, но забыла фотоаппарат. И сейчас шла по коридору, счастливая и взволнованная.
Во сне Джулия знала, что сейчас произойдет. Она знала, что лежит за закрытой дверью ее комнаты. И все равно достала ключи и открыла дверь.
Бум!
Стук двери об стену оказался необычно громким. Джулия смотрела на дверь, гадая, почему она издала такой странный звук.
Хрусть!
Джулия открыла глаза.
Она уже была не в Филадельфии, а у себя в спальне в Кембридже. Вмонтированный в стену ночник освещал комнату мягким светом.
Но что-то было не так.
Джулия подняла голову и в нескольких футах от себя увидела человека в перчатках, державшего репродукцию Генри Холидея.
Он смотрел прямо на Джулию.
Человек этот был настоящим гигантом – выше шести футов шести дюймов и сложен как футбольный лайнбекер