– Выключи телефон, не то я выкину его в окно!
– Тебе никогда не приходило в голову сниматься в кино?
– Это совсем другое – проявление инстинкта самосохранения. Я должен вырваться отсюда как можно быстрее…
– Если ты перестанешь вести себя как полный дебил, они тебя долго не продержат, думаю.
Слово «дебил» резануло Яну ухо, даже оскорбило его, но он понял, что любая попытка бунта в присутствии сына бесполезна. И что последнее слово все равно останется за ним.
– Не стоит волновать Джо, – проворчал он, нажимая на рукоятку кровати, чтобы выпрямиться. – Я его знаю, стоит ему услышать, что у меня был инфаркт, и он запаникует.
– Трудновато будет не поставить его в известность. Он звонит каждый день, спрашивает, как ты себя чувствуешь… И он уже не ребенок. Хватит щадить его!
– Легко сказать… Не ты же работаешь с Джо! В последнее время он как будто не в своей тарелке.
– Опять сорвался?
– Боюсь, что да. По утрам является все позже. Не говоря о том, что в некоторые дни засыпает в кресле. Ты же его знаешь, ему трудно делать замечания и вообще заводить разговор на эту тему. Джо все превращает в балаган. Смеется надо всем и всеми, даже над самим собой.
Маттье огорченно кивнул. Разве слова отца не подтверждали его впечатление от прошлого визита на Груа? Он нашел своего друга похудевшим, то перевозбужденным, то застывающим с остановившимся пустым взглядом, причем прямо посреди сеанса шутовства. Маттье сожалел, что за все время краткого пребывания не удосужился поговорить с ним серьезно. Все попытки прижать Джо к стенке, не дать ему забиться в нору неожиданно превращались в прямое столкновение, во вторжение в его личное пространство. Маттье был уверен, что Джо так просто не раскроется. Вероятно, даже обидится на вмешательство в его жизнь. Но какой у него выбор? Может ли он забыть, в какой ад свалился Джо несколько лет назад? В тот день Мари-Лу нашла его в квартире без сознания, в луже крови. Желудочно-кишечное кровотечение, едва не ставшее фатальным из-за массивного злоупотребления алкоголем. За пару месяцев Джо сумел вскарабкаться вверх по наклонной плоскости с помощью курса дезинтоксикации и поддержки компании друзей. Но те, кто его хорошо знал, – Мари-Лу, Анна, Ивонна, Алексис и он сам – подозревали, что изоляции на Груа не хватит, чтобы изгнать его демонов.
Этот бич свирепствовал в семье Джо несколько поколений, и границы его не останавливали. Все его предки страдали от алкоголя, прибегая к нему как к средству от печали. Однако обильная выпивка была скорее ядом, чем лекарством, и многих из них довела до самоубийства, в котором они видели единственное спасение. До отчаянного прыжка со скал на мысе Сен-Маттье под Брестом. Но Маттье в неизбежность судьбы не верил. Уязвимость друга не оправдывала попытку удержать Джо в стороне от медицинских проблем отца. Напротив, его следовало считать членом семьи и ставить в известность раньше всех.
– Алло, Джо?
– Маттье?
– Ты сидишь?
– Ага, а в чем дело?
– Да так… Просто спросил.
– С Яном что-то случилось?
«Инфаркт» – одно из тех слов, которые действуют, как зубодробительный удар вроде кровоизлияния, рака или инсульта, и которых Джо ужасно боялся. Когда Маттье произнес его, Джо пошатнулся. То же ощущение, что при опьянении, но более ядовитое. Нечто вроде разрыва связи. Голос друга показался ему далеким, тело сдавило. «Небольшой инфаркт, уточнил Маттье. Ничего серьезного, его уже вылечили, все закончилось». Но этих слов не хватило. Джо его больше не слушал.
– Джо? Ты здесь? – повторял голос в трубке, которая лежала на письменном столе, но Джо не мог выдавить ни звука и позволил собаке, лежащей на кресле за его спиной, лаять за двоих.
Он оперся локтями о стол, сжал виски ладонями и попытался привести мысли в порядок. Он опять вспомнил свое скверное предчувствие, возникшее, когда Ян покинул остров. Док никогда не оправится после операции, думал тогда Джо, а теперь это превратилось в уверенность. Он не вернется. Но в данный момент голос дока звал его из телефонной трубки.
– Джо, ты меня слышишь?
Ассистент поднял голову и схватил телефон.
– Если ты знаешь способ сбежать из больницы, обязательно расскажи мне… Это недоразумение, я все держу под контролем!
– Оставайся на месте, я уже еду.
Джо не привык путешествовать один, и ему пришлось взять себя за шиворот, чтобы все организовать: поездку на пароме, на поезде до Кемпера, потом на автобусе. Настоящее преодоление полосы препятствий с прибытием в Брест ночью, что заставило его отложить посещение больницы на завтра. Они договорились встретиться с Маттье в «Смерти мухам», которая была всего в нескольких минутах ходьбы от автовокзала. Джо не мог здесь не побывать вопреки мучительным воспоминаниям, связанным с этим местом. Когда он жил в Бресте, бар был для него своего рода вторым домом. Праздный период жизни, когда он, неприкаянный, проводил целые дни, сидя за стойкой на одном и том же месте и болтая с Ивонной. Эту женщину он очень уважал за то, что она по-доброму относилась к нему и никогда не осуждала. Она была для него своего рода костылем, как сегодня Ян. Побывать в Бресте и не поздороваться с ней было немыслимо. Со своей стороны, Ивонна воспользовалась его приездом как поводом, чтобы в виде исключения поработать вечером вместо Гийома.
– О-хо-хо, приятель! – завопила она из-за стойки, стоило ему открыть дверь.
Обернулись сразу несколько знакомых, и первым Маттье, что создало у Джо смутившее его ощущение, будто он никуда не уезжал. На его лице нарисовалась растерянность, и он наклонился, чтобы погладить лабрадора, лежащего у ног друга. Чем не способ скрыться от прикованных к нему взглядов? Ивонна показала пальцем на оставленный свободным табурет, тот самый, на котором он всегда сидел раньше.
– Садись! Я его придержала для тебя, – объявила она и так аккуратно поставила перед ним бокал «Смерти мухам», что половину расплескала.
От поездки у Джо разыгралась мучительная жажда, и он наслаждался каждым глотком коктейля. У него был настолько особый вкус, что на Джо обрушился поток образов и обрывков разговоров. Веселый и грустный винегрет, заправленный ностальгией и сожалениями, а заодно и стыдом. Этот поток воспоминаний отрезал его от окружающих, и он съежился на своем табурете. Маттье пытался растормошить его, но Джо был не в состоянии воспринимать слова. Госпитализация Яна. Ночь инфаркта, жуткая паника и последовавшее за ней облегчение. Не должен ли его обеспокоить тот факт, что молчальник Маттье вдруг разболтался? Почему он, Джо, такой доверчивый? Маттье наверняка что-то скрывает.
– Я бы еще выпил, – обратился он к Ивонне, поднимая пустой бокал.
Его удивил озабоченный взгляд, которым она обменялась с Маттье. С каких это пор ей требовалось чье-то разрешение, чтобы обслужить клиента? Недоверие обидело его, и он еще больше помрачнел.
– Один глоток, – согласилась она в конце концов. – Ты не в себе, бедняжка.
Джо пожал плечами:
– Я просто как-то странно чувствую себя здесь.
– За четыре года ты проделал большой путь. – Маттье попытался его подбодрить.
– Ты считаешь? Мне-то как раз кажется, что я таскал за собой все свои заморочки…
– Ты теперь работаешь.
– Твой отец обеспечивает меня жильем и зарплатой, это да… а в остальном ничего не поменялось.
– Не преувеличивай.
– Я – тяжкое бремя, Маттье. Чугунное ядро, которое вам приходится волочить за собой. Надо смотреть правде в глаза. И если Ян сломается, я сломаюсь вместе с ним.
– Хватит пить, спиртное делает тебя печальным.
– Скорее реалистом… И помогает мне забыть.
– Забыть что? – вмешалась Ивонна, старавшаяся следить за разговором. Она наклонилась вперед и уперла кулаки в бедра.
– Забыть, кто я такой.
– Ты должен пить за что-то хорошее, – предложил Маттье. – Например, за здоровье Ивонны!
– За мое здоровье? На фига вам мое здоровье? – пробурчала она. – Выпей лучше за любовь.
Джо невесело засмеялся:
– Любовь? Я все еще ищу эту штуку… Со временем я смирился, осознав, что этот мир точно не для меня.
– Ладно, по-моему, нам пора, – вздохнул Маттье и хлопнул Джо по спине. – Если сегодня вечером этот мир не для тебя, завтра, если немного повезет, он тебе улыбнется.
– Ветер меняется, дружок! – крикнула вслед Ивонна, наблюдая за неохотно уходившим Джо. – В Бретани ветер меняется без остановки. Сохраняй веру!
Джо не представлял себе, каким испытанием станет для него эта поездка. Возвращение в Брест неминуемо влекло за собой встречу лицом к лицу с прошлым. И погружение в прошлое оказалось гораздо более жестоким, чем он мог предположить: словно бы прожектор ярко высветил всю его неудавшуюся жизнь и неспособность найти свое место в обществе людей. Почему он не испытывал никакого удовольствия от возвращения в «Смерть мухам» и в другие знаковые места, как и от встречи с Ивонной и старыми друзьями? А ведь у него об этом городе остались не только плохие воспоминания. Теперь же все казалось враждебным и пугающим, как эти длинные больничные коридоры, по которым на следующий день он шел к Яну. У него помутилось в глазах, стены будто покрылись ватой, и Джо опустил голову, концентрируясь на передвигающихся перед ним ботинках Маттье. Сейчас не время паниковать. Никто не примет его за больного и не бросится на него со шприцем. Все эти картины существуют только у него в голове. Как и ожидание того, что в любой момент в лицо брызнет струя крови или что ему велят сию минуту лечь на больничную койку. Ни одна женщина не начнет рожать рядом с ним и не попросит помочь ей. Нет, это невозможно. Когда ботинки друга наконец-то притормозили, Джо понял, что они уже в кардиологии.
– Нам сюда, – шепнул Маттье, показывая на дверь с номером.
Джо сделал шаг назад.
– Сначала ты, прошу тебя… И скажешь, как он там.
– Ты боишься?
– Я? Нет… но не хотелось бы, чтобы его огорошило мое появление.