Этим июльским утром в общем зале дома престарелых было удушающе жарко. Прогнозировались рекордные для этого времени года температуры, и персонал достал вентиляторы и занялся проверкой запасов воды в бутылках, когда Роза забралась на стул, чтобы исполнить песенку. Вокруг нее вращался ряд лопастей и надувал ее юбку, как если бы работающие вентиляторы были частью спектакля.
– Ти-и-и-хо! Всем слушать меня! – приказала она собравшимся, гордо выпячивая грудь и уперевшись кулачками в бока.
Лежащий на столе телефон Оливии выполнял роль аудиоколонок, и в комнате зазвучал голос Анн Сильвестр, а поверх него более тоненький и менее уверенный. Роза услышала эту песню несколькими днями раньше, когда Алексис позвонил ей по видео. В это время маленький мальчик карабкался ему на плечи, и он счел себя обязанным представить его. Его племяннику Орельену было столько же лет, сколько Розе, и язык у него был так же хорошо подвешен. Он сразу же показал на Розу пальцем и спросил, знает ли она «Маленькую Жозетту»[11], потому что дядя Алексис всегда говорит, что ее слова напоминают ему о ней. «Обо мне?» – переспросила Роза, удивившись тому, какая она важная персона. Оливия тоже подошла к экрану, чтобы послушать эту классику, ставшую знаменитой несколько поколений назад. И обе они пришли к выводу, что маленькая Жозетта действительно похожа на Розу. «Ее не успевали умыть до выхода из дома, и Жозетта шла в школу с большими шоколадными усами. И она была такой смешной в своем клетчатом фартуке, с косичками, ранцем за спиной и большущими, как у жандарма, усами».
Роза путалась в тексте, с трудом попадала в музыку и половину слов проглатывала. Но именно это и обеспечило ей успех. Детское старание, веселье и усердие, с каким она пела, заслужили бурю аплодисментов. Оливия оценила, насколько общение поколений благотворно для обеих сторон. Опыт и мудрость старших, с одной стороны, свежесть и невинность девочки, с другой. Сюда бы еще Прозака, чтобы добавить изрядную порцию ласки и баловства, подумала она и вспомнила реплику Алексиса.
Ян назначил ей свидание днем в Пор-Тюди. Оливия нашла его загадочным и подумала, не планирует ли он сделать ей сюрприз. Например, вдруг они должны встретить Маттье с семьей. До сих пор док занимался реабилитацией не слишком усердно и ему было по-прежнему не очень легко ходить. Он переваливался, как хромая утка, и гримасничал от боли, если прогулка затягивалась. На этот раз он решил, что ему по силам дойти до конца мола, и предложил Оливии посидеть возле зеленого сигнального прожектора. Здесь был прекрасный наблюдательный пункт с некоторой добавкой волшебства: если достаточно долго смотреть на горизонт, он пришлет в награду за терпение образ Джо. Их взгляды блуждали вдали. Оливия придерживала дочку, сидящую у нее на коленях, боясь, как бы девочка не упала в воду. Наконец, Ян прервал молчание:
– Я поговорил о церемонии прощания с некоторыми пациентами. Идея всем нравится.
– Прекрасно.
– Ты уже выбрала дату?
– Я думаю о последней неделе августа. В конце месяца на острове меньше народа, к тому же у нас будет время, чтобы все организовать.
Он кивнул:
– Надо будет сказать Маттье. Он наверняка захочет пригласить друзей из Бреста.
– Да, я об этом думала. Когда он приедет?
– Я надеялся, что сегодня, – вздохнул Ян. – Но с ним никогда ничего не известно.
Малышка Роза завертелась, стараясь вырваться из рук Оливии.
– Ты обещала, что мы пойдем на пля-а-а-аж!
– Да, уже идем, милая.
Она собралась встать, когда Ян придержал ее за руку.
– Погоди! Я хотел поговорить с тобой о другом.
– Да?
– Ты что-нибудь знаешь о… я хочу сказать… о моем заместителе?
– Об Алексисе?
– Да, ну и?..
Роза схватила дедулю за руку и потянула, заставляя встать.
– Мама и Алексис каждый день звонят друг другу!
Ян с усилием поднялся и медленным шагом направился к порту вместе с вцепившейся в него девочкой.
– Да что ты? Расскажи дедуле! Этот Алексис часто звонит?
– Он даже научил меня песне! О маленькой Жозетте с шоколадными усами. Правда же, мама?
Оливия пожала плечами и приняла подчеркнуто равнодушный вид, наблюдая за тем, как Роза все время наклоняется, чтобы заглянуть в каждое ведро рыбаков, и вынуждает своего дедулю изворачиваться. Девочке было так весело, что она запела песенку: «Ее увидела привратница и сказала: «Здравствуйте, месье». – «Я не месье, – ответила Жозетта». – «Ух ты, а я подумала, что месье», – удивилась привратница».
Пока она пела, Ян безмолвно задавал Оливии вопросы, и ей становилось неловко от его настойчивости. Любопытство не в его привычках. И тем более интерес к Алексису. Зачем он назначил ей встречу, чтобы поговорить о нем? Была ли у него какая-то задняя мысль? Ей было известно, что он опасается наплыва пациентов в туристический сезон, хотя ни за что в этом не признается. Неужели ему хватит нахальства снова позвать его на временную работу?
– Алексис не предполагает вернуться на Груа, – предупредила она Яна, когда песня завершилась.
– Он сам тебе сказал?
– Нет, вообще-то я у него не спрашивала… Просто знаю, и все.
– На прощальную церемонию Джо он приедет.
– Да, конечно.
Ян что-то подозревал, теперь она была в этом уверена, а он как ни в чем не бывало заявил:
– Я любил этого парня.
И Роза подхватила:
– И мы тоже его очень любим. Особенно мама!
Оливия закатила глаза.
– Надо было записать на диктофон твои слова, Ян… Вот это лицемерие!
– Это чистая правда! Он отличный парень, пациенты до сих пор его вспоминают. Скажи ему, если он хочет вернуться, добро пожаловать.
– Добро пожаловать куда? Ты намерен передать ему кабинет?
– Э-э-э, нет… Добро пожаловать на Груа, в отпуск.
Она натянуто засмеялась. Ну что за старый плут! Она не знала, чего ей больше хочется – придушить его или расцеловать.
– Вот и позови его! Он придет в восторг от твоего приглашения! – бросила она, схватила дочку за руку и увела, оставив Яна стоять на молу.
На этот раз Алексис легче нашел свое место в трио. Честно говоря, встреча, которую ему устроили Валентина и племянники, ничем не напоминала ту, что случилась в апреле. Когда он вошел в квартиру после плавания по морю в окрестностях Бреста, Орельен и Дамьен с криками «Дядя!» повисли на нем, словно две коалы, а Валентина, в восторге от его новой стрижки, взъерошила ему волосы.
– Ты красавец, братик… и вроде в отличной форме! – воскликнула она, а потом опустила глаза и увидела скребущую ей ноги собаку. – Это кого же ты нам притащил?
– Собака! Дядя Алексис купил собаку! – хором завопили мальчишки.
– Разрешите представить: O’Зак, он очень добрый.
– Гениально! Как же мы мечтали о собаке!
Валентина явно была не в восторге, но не захотела отравлять всеобщую радость. Ее брат преобразился, и ничто не могло доставить ей большего счастья. Первое впечатление оказалось верным и подтвердилось в последующие недели: Алексис больше не пребывал в хорошо знакомом ей заторможенном состоянии. Ничего похожего; теперь она видела, что он готов двигаться вперед. К нему вернулись желания, появились реальные профессиональные планы, и с каждым днем прибавлялась энергия. Он даже поднимал детей по утрам, готовил завтрак, отводил их в школу, ходил за продуктами, убирал квартиру. Валентина не могла на него пожаловаться, хотя ей в голову приходило, что за этим подъемом жизненных сил что-то скрывается. Беспокойство? Эмоциональная пустота? Прошлое, которое никак не удается забыть? Она не пыталась что-либо разузнать, надеясь, что придет время и он сам ей откроется. И здесь тоже наблюдался прогресс: ее брат стал более разговорчивым и лучше слушал. Валентина очень ценила их разговоры за вечерним бокалом вина, после того как дети были уложены спать. Получалось, что они теперь разделяют один и тот же позитивный настрой. И даже если их жизнь нельзя было назвать идеальной, они осознавали, что существуют люди, гораздо более несчастные, чем они, и не разрешали себе жаловаться на судьбу.
– Я смотрю на себя и ужасаюсь; я сравниваю себя с другими и утешаюсь, – сказала она как-то раз, упомянув о своем одиночестве.
И он не мог не согласиться с ней. Сестра как раз начала принимать меры, чтобы защититься от отца своих детей. Поощряемая Алексисом, она обратилась за советом к адвокату. Когда разговор о ее проблемах становился слишком тягостным, Валентина просила Алексиса описать, что он больше всего ценил в своей работе на Груа: контакт с больными, близость с ними и разнообразие случаев, которое обеспечивала медицина общей практики, или же новый для него тип общения. Он уверял ее, что так бы и продолжал там работать, если бы Ян не вставлял ему палки в колеса.
– Жаль, здорово было бы, если бы ты там остался.
– Не уверен, что жизнь на острове для меня… В особенности после того, как я объехал весь мир. Мне бы стало казаться, будто я топчусь на месте.
– Груа не так уж далеко от материка. И разве ты мне не говорил, что туда и обратно ежедневно ходит несколько паромов?
– В любом случае это нереально, – вздохнул он.
Но этот опыт так или иначе принес положительный результат, потому что он открыл Алексису глаза на его профессиональное будущее. Помог понять, что ему следует ориентироваться на медицину общего профиля. Теперь он не пропускал ни одного вечернего занятия с коллегами из Бреста. Тема не имела значения – его интересовало все. Лечение депрессии, стандартное ведение пациентки с гинекологическим заболеванием, практикум по пальпации молочных желез, организация и проведение поддерживающей психотерапии, правила объявления диагноза: каких ошибок следует избегать, основы гипноза, юридические и административные аспекты работы частного медицинского кабинета, методы обезболивания при функциональных желудочно-кишечных расстройствах и запорах. Валентина удивлялась разнообразию тем и недоумевала, не слишком ли он разбрасывается.