— Мне лучше вернуться. Моя сестра, наверное, ищет меня.
— Конечно, — сказал принц, слегка улыбаясь. — Наслаждайтесь городом.
К тому времени, как я вернулась в дворцовые покои, выделенные нам с Райдером и Ли на ночь, капли пота уже стекали по моим вискам. Я провела рукой по губам, и прохладный воздух коснулся влажной кожи.
Внутри меня встретил соленый запах океана, проникавший через открытые окна, а прозрачные занавески колыхались на ветру. В роскошной круглой комнате стояли две кровати, одна для Райдера, а другая для Ли и меня, а также мраморный балкон, с которого открывался вид на живописные усадьбы и покрытые кипарисами горы.
Комната была оформлена в пастельных голубых и слоновой кости тонах, с большим столом из коряги в центре, украшенным серебряными морскими звездами и изящным морским стеклом. Повсюду были разбросаны маленькие безделушки, символизирующие богатство и красоту.
Но все, что я заметила, было новое украшение на столе, которого не было до моего пробега.
Небольшой букет цветов, перевязанный бантиком из бечевки.
Я взяла нежный букетик и понюхала его. Розмарин, амброзия и оранжевые маки. Прочитав Флору Эвенделла несколько раз, я знала, что амброзия означает дар Камней, а маки — утешение или раскаяние.
Моей матери они бы очень понравились. Их цвета. Их весенний аромат. Она бы поставила их в толстую стеклянную вазу на нашем столе и каждый день говорила бы мне, как хорошо они цветут.
Эта мысль заставила меня захотеть выбросить их из нашего большого эркера на чью-нибудь черепичную крышу.
Под цветами лежала записка, написанная черными чернилами на пергаменте. Крепкими мужскими буквами было написано:
Моя дорогая пташка. Прости меня. За все.
Ублюдок.
Еще одно обманчивое слово от лживого манипулятора.
— Ли! — крикнула я в сторону ванной. По хлюпающим звукам было ясно — купается. — Я знаю, что ты ему в этом помогла.
— Я тебя не слышу, — ответила она. — И нет, я не помогала!
Я раздавила цветы в руке и оставила их обрывки на бледном деревянном столе. Ли могла бы сообщить об этом своему новому союзнику.
Через несколько минут Мари вошла в нашу комнату, одетая в вышитую блузку цвета морской волны и одну из тех свободных хлопковых юбок, которые, как я полагала, были обычными в приморском королевстве.
— Пойдем?
Я подняла бровь в молчаливом вопросе.
— Гулять! Мы никогда не были в таком веселом месте. Ты определенно не видела этот город раньше.
— Это был долгий день. На самом деле, долгие две недели. Я хотела отдохнуть. — Я с тоской посмотрела на взбитые простыни на кровати, на мягкие подушки. Меня манило погрузиться в быстрый и крепкий сон, чтобы забыть обо всем. Даже Ли, толкавшаяся рядом со мной, не могла сделать это менее привлекательным. — Разве мы не должны уезжать завтра утром?
— Говорят, Кейн убедил их позволить нам остаться.
Небольшое милосердие. Ли и Райдер будут здесь в безопасности. Они смогут остаться. Избежать грядущей войны.
Возможно, Кейн согласился жениться на Сере. Она теперь старше и очень красива. Я была уверена, что они будут счастливы вместе.
Лжец и принцесса.
— Давай, Арвен! Как насчет ужина? Потом ты сможешь вернуться и спать несколько дней.
Я действительно хотела увидеть город, но все это казалось бессмысленным. Увидеть и влюбиться во все то, чем я больше не смогу наслаждаться.
— Я не уверена. — нервно перебирая кончик косы, ответила я.
— Недостаточно просто выжить, Арвен. Ты должна действительно жить. Я не хочу быть жесткой, но… я твердо убеждена в этом.
— Она права. Иди с ней! — раздался приглушенный крик Ли через дверь ванной.
После моей встречи с принцем я подумывала пойти в лазарет замка, чтобы подышать парами этанола и дезинфицирующих растворов — запах, который раньше поднимал мне настроение и прояснял ум.
Но я не могла заставить свои уставшие ноги пройти через обширный дворец. Я просто чувствовала себя такой… уставшей.
Может, они были правы. Может, это поможет.
— Хорошо. Только ужин?
Улыбка Мари в ответ почти заставила меня согласиться.
Глава 8
АРВЕН
Я приняла ванну и оделась, изо всех сил стараясь не замечать, какое впечатление на меня производило отражение в ярко освещенном зеркале, украшенном жемчужными узорами. Контраст был разительным. Под глазами залегли такие темные, скорбные тени, словно меня избили. Много-много раз. А щеки — бледные, восковые, впалые. К тому моменту, как я собралась с духом и вышла к Мари на дворцовые ступени, день уже перешел в ранний вечер.
Моряки в гавани бросали якоря и направлялись в центр города на ужин вместе с женщинами, одетыми в изящные праздничные наряды. Люди здесь были красивее всех, кого я видела в Янтарных или Ониксовых городах. Даже в Перидоте. Они были беззаботны. Расслаблены, как будто солнечного света и соленых волн было достаточно, чтобы каждый день был достойным жизни, а все остальное, что происходило, хорошее или плохое, было просто дополнением.
Мари и я неспешно прогуливались по городу. Я не осознавала, какая это роскошь — не бороться за свою жизнь. Каждый угол, поросший виноградной лозой, вел к небольшой площади или скверу, окрашенному в оттенки заката — розового и золотого. Керамическая посуда, ароматная лемонграсс и листья мяты, рубиново-красный грейпфрут.
Каждое кафе и ресторан — большинство из которых прижались к ярким, почти светящимся стенам бугенвиллии2 — сопровождались мягкой музыкой лютни и ароматами чеснока, петрушки и тимьяна. Некоторые узкие проходы открывались с одного конца, давая возможность заглянуть на спокойные волны пристани, как сдвинутый рукав платья, предлагая соблазнительный взгляд жаждущему глазу.
Кареты, которые проезжали мимо нас, когда мы бродили по улицам, были для меня непостижимы. Не только из-за их сложной золотой филиграни и блестящих деталей — каждая петля и спица были украшены более опалесцирующим блеском, чем шеи большинства знатных дам, — но и потому, что их не тянули лошади. Они двигались сами по себе, приводимые в движение магией морских волшебников, о которой говорил Кейн. Синий свет — какая-то энергия — вращал колеса, как заклинание ведьмы.
По всему городу было больше намеков на эти мерцающие синие лучи. Незаметные, но теперь я искала их — уличные фонари, мерцающие этим единственным синим пламенем, аквамариновое сияние, исходящее от тележки, которая, казалось, двигалась сама по себе. Для города, более обширного и более развитого, чем любой из тех, что я видела раньше, здесь не было лошадей, колодцев, акведуков. Становилось ясно: морская энергия, ограждавшая Цитрин, давала куда больше, чем просто защиту королевства.
В конце концов, Мари понравился вид одного маленького оживленного ресторана с морепродуктами, и она потянула меня внутрь, прочь от переполненной книжной лавки, где страницы книг просили, чтобы их прочитали.
Должно быть, она была голодна.
Владелец, измученный джентльмен с слишком большим количеством клиентов и недостаточным количеством помощников, усадил нас за столик на покрытом виноградной лозой патио с видом на воду и живописным закатом над теперь уже спокойной гаванью. Наш столик был маленьким, с одной тающей белой свечой в центре, и мы быстро заказали столько еды, что она едва не опрокинула его. Паста с чернилами кальмара, устрицы, приготовленные на углях, запеченные помидоры старинных сортов — таких цветов, которых я никогда не видела, как золотой, лимонно-зеленый и розовый — и необыкновенная целая рыба, приготовленная на гриле, с неповрежденными глазными яблоками, подаваемая на тарелке, изготовленной из гигантской ракушки.
Затем, ободренные вином, мы заказали еще. Молочно-белые сыры и рубиново-красная свекла, а также хлеб, который оставлял на моих пальцах жирные и соленые следы каждый раз, когда я отрывала кусочек, чтобы впитать акварельные соусы на моей тарелке.
Я никогда в жизни не чувствовала себя такой сытой.
— Если бы только мой папа мог меня сейчас увидеть, — сказала Мари, запихивая в рот последний кусочек хлеба на закваске.
Я подняла бровь.
— Чтобы есть рыбу и хлеб в количестве, равном твоему весу?
Мари улыбнулась и погладила свой амулет.
— Нет. Он всегда говорил, что я буду такой же хорошей ведьмой, как моя мама. Поскольку она никогда не учила меня, а он так мало знал о ее родословной, у меня не было возможности доказать, что он прав. Но Бриар — величайшая ведьма, которая когда-либо жила, так что, может быть, ее амулет даже лучше, чем использование моего собственного наследия. Он по-прежнему помогает мне чувствовать близость с мамой, и я знаю, как странно это звучит.
— Нет, совсем не странно, — сказала я, потягивая апельсиновое вино. Оно шипело на языке, а легкое затуманивание сознания от нескольких бокалов сделало разговор, которого я так избегала, чуть менее пугающим. Я знала, каково это, когда те, кого ты считаешь самыми близкими, скрывают от тебя правду. Особенно когда у них есть все возможности быть честными.
Я должна была ей сказать. Сейчас было бы подходящее время. Но она была такой… счастливой. И наконец-то, наконец-то все было не так уж плохо. По крайней мере, не для нее. Зачем лишать ее уверенности? Скорее всего, она сама скоро все поймет. Она была такой умной…
Я спрятала новое чувство вины глубоко в своем сердце и сказала только:
— Просто будь осторожна.
Мари покачала головой и набила рот вилкой с кусочком белой рыбы.
— Осторожна с чем? Это благословение, а не проклятие. В детстве я никогда не могла попасть в ковен. Теперь у меня есть шанс.
— Разве это возможно?
— Лайт черпает силу из стихий, верно? Из самой земли и атмосферы, и выталкивает ее из своих пальцев. Но магия не такая. Это не ресурс, не осязаемая плазма и не эликсир, который можно выкачать и украсть. Магия — это талант, на который влияет генетика ведьмы. Чем сильнее ведьмы в твоем роду, тем больше магии ты можешь творить. Вот почему ковены так сильны: они постоянно черпают силу друг у друга.