Но теперь было еще и кое-что другое. Потребность следовать за этой волной чистого жара. Прилив, расширяющий мои легкие, огонь, пронизывающий мою кровь, когда он смотрел на меня с этой мучительной, почти хищной страстью — я была очарована этим. И немного ненасытна.
Я потянулась на носках выше, отчаянно нуждаясь почувствовать эту плотную, горячую тяжесть упирающуюся мне в живот. Еще мгновение — и волна удовольствия от трения в самой сокровенной точке, когда я вжалась в него, заставила меня снова застонать.
Он хмыкнул. — А что же стало с не трогай меня?
— Кто говорил, что ты трогаешь меня?
— Какая жестокая, злая пташка.
— Может быть. — Я не была уверена, о чем прошу, но все же сказала: — Пожалуйста, Кейн.
— Блядь, — наконец прорычал он, благословенно отпустив мой кулак, и его ладони скользнули вдоль моих боков — эти руки, словно созданные для моего тела — и поцеловать меня так, что остались синяки.
Весь мир сузился до наших сплетенных языков, до прерывистого, шипящего дыхания, до моих волос, сжатых в его огромных ладонях, до него самого — нежно поддерживающего мою голову и вырывающего у меня торопливые вздохи и сдавленные стоны…
Я знала, что скучала по изгибу его губ на своих, знала, что жаждала его, как пагубной привычки. Но я не ожидала — даже не подозревала — что это будет так. Как первый глоток воздуха после долгих недель удушья.
Кейн прижал меня к песчаниковой стене под навесом балкона — длинное платье путалось у ног, пока он, обхватив мою талию, перемещал меня туда, куда хотел. Его ладони жадно сжимали мои бедра и ягодицы, приподнимая меня, прижимая к себе. Его поцелуй был грубым, словно он боялся, что я передумаю в любой момент. Постыдная правда заключалась в том, что я не могла сопротивляться — между ног уже была влага от одного его прикосновения, а каждый низкий стон, вырывавшийся из его мощной груди, заставлял меня промокать еще сильнее. Тот пульсирующий огонь внизу живота становился все настойчивее.
Он углубил поцелуй — грубый, исследующий, беспорядочный — не спеша, замедляясь, чтобы прочувствовать каждую деталь. А когда его большой палец лениво обвел мой твердеющий сосок сквозь тонкую ткань, я простонала прямо ему в рот.
Он зашипел от удовольствия, расположив наши тела так, чтобы его член сильнее прижался ко мне.
Я извивалась в его объятиях, впиваясь ногтями в его шею так глубоко, что, казалось, вот-вот проступят капли крови. Эта мысль лишь сильнее разжигала мое желание. Под сенью виноградных лоз, укрытые покровом ночи, я играла его языком, поглощая его хриплые стоны, чувствуя, как его руки скользят все ниже, ниже, ниже…
— Можно? — прошептал он мне в губы, когда его большой палец скользнул между моих бедер.
Да, да, да.
Искры и пламя пронзили меня, зажигая изнутри.
Безрассудно, дико, глупо — но я живая…
Я страстно кивнула, наши влажные губы встретились. Он, задыхаясь, простонал мое имя — словно испытывал невыносимые муки.
Мои пальцы нашли кожаные шнурки на нем. Я не чувствовала ни капли стыда — он желал меня. И эта простая истина пронзила все мое тело, словно жидкая молния.
Его рот скользнул к основанию шеи — язык, зубы, горячее дыхание — пальцы вырывали у меня слабые стоны. Новый вздох сорвался с губ, когда он втянул кожу ключицы, ладонь охватила грудь, а его руки держали меня словно драгоценность…
Чем-то хрупким…
Чем-то, достойным поклонения.
Поцелуй менялся. Становился эмоциональным. Интимным. Он с таким почтением ласкал мое лицо, соединяя свое тело с моим с осторожностью и усилием. Давая мне такое пространство, такую свободу своим телом… Проникновенное, личное, настолько, что я почти слышала его сердце…
— Остановись, — прохрипела я. — Отпусти меня.
Он вздрогнул, но тут же поставил меня на землю, брюки все еще наполовину расстегнутые. Его дыхание было таким же тяжелым, как и мое.
Я смотрела на него, не в силах произнести ни слова из-за пронзительной боли в груди.
— Не смотри на меня так, — пробормотал он. — Я не могу дышать, когда ты смотришь на меня так.
Вся смелость в его глазах, вся эта страсть исчезли. Луна озаряла его угольно-черные волосы, его нахмуренные брови, его вздымающуюся грудь.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он слишком тихим голосом.
Гневные слезы жгли мне глаза. Я сглотнула их. Я закусила губу.
Мне хотелось кричать.
Он покачал головой, глядя на гавань, где лунный свет постепенно угасал, уступая место любопытному солнцу.
— Я не знаю… — я задрожала, неровно вдыхая воздух. — Ты разбил… ты разбил мне сердце.
Он вздрогнул, услышав мои слова. Еще час назад его потрясенное выражение лица было бы бесценно. Я бы наслаждалась триумфом, удивив его, вызвав у него такую реакцию.
Но не сейчас.
— Ты однажды спросила меня, считаю ли я любовь слабостью, — сказал он слишком тихо. — Ты, Арвен. Ты — моя слабость.
— Тогда я делаю тебе одолжение. — Мой голос звучал холодно даже для моих собственных ушей.
Я всегда была плаксой. Рыдала и от счастья, и от горя.
Теперь же я не могла выжать из себя ни одной слезы.
Я сделала ровный вдох — и эти сбивающие с толку эмоции уже отступали. Трусливо прячась под привычным слоем оцепенения.
Глаза Кейна стали твердыми, как гранит, и столь же острыми.
— Ты боишься. Быть со мной, чувствовать что-то, теперь, когда тебе приходится сталкиваться со всем, от чего я пытался тебя защитить. — Он тоже вдохнул, в отчаянии проведя дрожащей рукой по волосам. — Я понимаю, правда. Только не говори, что ты делаешь это, чтобы избавить меня от боли. Для меня уже нет спасения.
Я хотела сказать, что для меня тоже. Что я обречена. Что у меня не осталось достаточно времени в этом мире, чтобы излечиться от его лжи, его предательства, от травмы последних нескольких недель, а потом, после того как я восстановила все части себя, которые были разбиты, посмотреть, осталось ли во мне что-нибудь, способное дать ему еще один шанс.
Дать нам еще один шанс.
Под последними лучами чистого лунного света все, что я смогла сказать, было:
— Прости.
Глава 14
АРВЕН
На следующий день стук в дверь нашей комнаты был необъяснимо знакомым. Твердый и сдержанный, без каких-либо музыкальных ноток — значит, это не Мари. У Кейна стук был более требовательным. Маленькие кулачки Ли не производили столько шума. У Райдера стук был более нетерпеливым. Я закончила мыть руки в ванной и распахнула дверь апартаментов, только чтобы увидеть морщинистые, добрые глаза, по которым я так скучала последние несколько недель.
Я бросилась к Дагану с распростертыми объятиями, обнимая его так, как, по-моему, никто из нас не ожидал.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я, прижавшись лицом к его многослойной тунике. Он пахнул черным перцем и морской водой. Должно быть, он только что прибыл в Азурин сегодня утром.
— И тебе привет, Арвен, — сказал он, похлопав меня по спине, как будто я была его товарищем.
Ладно уж. Хоть какое-то обращение лучше, чем ничего.
Почувствовав, как Дагану становится неловко от затянувшихся объятий, я отпустила его и посмотрела вверх. На вид он был рад меня видеть, но в глубине глаз таилась печаль.
— Мне очень жаль, что твоя мать умерла.
— Спасибо, — сказала я. — Хочешь зайти?
— Прошло много времени с твоей последней тренировки. Полагаю, ты вышла из формы. Не устроить ли нам занятие перед отъездом в Перидотовые Провинции? — Он повернулся, чтобы показать мне два сверкающих серебряных меча, привязанных к его спине.
— Что ты имеешь в виду?
Прошлой ночью я побежала обратно в замок и забралась в постель, жаждая забыть обо всем. Когда я проснулась от легкого ветерка, развевающего белые льняные занавески в моей комнате, как солнечные призраки, Ли и Райдер уже ушли. В записке на столе было написано, что они пытались разбудить меня, но я не просыпалась, и они решили провести день на берегу.
— Король уезжает сегодня вечером, чтобы найти Клинок Солнца в Пещере Жнеца. Я полагаю, ты знаешь о важности этого клинка в пророчестве?
Я слегка кивнула.
— Арвен, — сказал он мягко, но строго. — Потренируемся?
Я пошла в ванную, чтобы переодеться, а затем последовала за ним в открытый коридор. Слуги и служанки сновали по залу, украшенному лимонными деревьями в горшках и перламутровыми фонтанами, из которых струилась свежая прозрачная вода. Между колоннами я едва разглядела вдали бухты, окаймленные соснами, и покрытые виноградниками деревни. Утренний ветерок разносил по дворцу запах вечно присутствующего соленого океана, смешанный с ароматом жареной свинины и нута, но даже яркий день и аппетитные запахи не могли поднять мне настроение.
Прошлая ночь была катастрофой.
Кейн и я…
Я содрогнулась от воспоминаний.
— Только Кейн и Гриффин отправляются в Перидот? Без солдат?
— Командир останется здесь, в столице. Но Король Рэйвенвуд берет с собой Мари. Ее силы могут понадобиться, чтобы попасть в пещеру, где хранится клинок. Они надеются не привлекать к себе внимания, теперь, когда королевством правит Янтарное. Без батальона.
Гриффин не едет с Кейном?
— А как же ты? Ты только что прибыл.
— Я пока останусь в Цитрине с Эриксом и Амелией и буду разрабатывать стратегию предстоящей битвы. В Царстве Фейри Люмера военная стратегия была частью моей работы в качестве главы охраны Кейна.
— А ты и Кейн всегда были близки?
Даган улыбнулся, пока мы сходили во двор яркой зелени. Он не был таким уединенным, как наша поляна в Шэдоухолде, но травянистая пристройка все же находилась немного в стороне от проторенных дорожек дворца.
— Он сначала мой король, а потом уже мой друг.
— Так твой король попросил тебя убедить меня присоединиться к ним в Перидоте, потому что он был слишком труслив, чтобы попросить меня сам?
Я знала, что звучу раздраженно. Солнце било в глаза, вызывая боль. Так хотелось вернуться в постель.