— Он, на самом деле, отличный рыбак. — Мари слегка покраснела. — Он поймал несколько рыб там, где они с Кейном были. Сейчас он их потрошит. Но, конечно, не треску.
Я постаралась не улыбнуться.
— Конечно. Потому что ты ненавидишь треску.
— Все ненавидят треску. Она безвкусная, — сказала она, нахмурив брови. — Очевидно.
Я посмотрела на Гриффина, который медленно и методично нарезал рыбу на филе. Рыбу, которую он поймал по указанию Мари. Я представила, как он выбрасывает каждую треску, чтобы угодить ей, и мое сердце сжалось. Но выглядел он так же невозмутимо, как всегда. Это тщательное, уединенное хобби ему подходило.
— Если ты ищешь работу в лагере, — сказал Принц Федрик, выходя из своей чуть более просторной и стильной палатки, его светлые волосы развевались в пятнистом солнечном свете, — я как раз собирался пойти за дровами. Хочешь присоединиться?
Мари бросила на меня такой решительный ободряющий взгляд, что могла бы и флаг над головой размахивать с надписью, Иди, идиотка!
— Конечно. — Я схватила топор и последовала за ним в глубину тропического леса.
Пролетев на спине дракона Кейна миль за милями по залитым ночным светом, нетронутым, плодородным сельскохозяйственным угодьям и пышным зеленым холмам, я ожидала увидеть безмятежность и покой, но эта сторона Перидота была далеко не так приятна, как Бухта Сирены. Она была дикой, запутанной и зеленой. Немного ошеломляющей. Я скучала по чистой голубой бухте и сверкающему розовому песку. Я задавалась вопросом, убрал ли кто-нибудь обломки, которые теперь украшали ее. Если вообще можно было убрать кровь с песка. Или же мирные волны Бухты Сирены взяли на себя эту ужасную задачу, смывая каждое тело, каждое пятно беспокойным приливом.
— Нервничаешь из-за сегодняшнего вечера? — Слова Федрика вырвали меня из мрачных размышлений.
— Нет, — призналась я, пробираясь сквозь корни, лианы и мелких животных, которые бегали у нас под ногами. Я решила не говорить правду: что я не чувствовала почти ничего в течение нескольких недель, пока не сделала несколько неудачных выборов той ночью.
Как будто читая мои мысли, Федрик сказал:
— С Кроуфордом… Это было… — Он почесал бицепс. — Как часто ты попадаешь в такие ситуации со своим королем?
— Никогда, — соврала я. Федрик бросил на меня взгляд, и я съежилась, прежде чем исправиться: — Иногда.
— Как такая прекрасная женщина, как ты, оказалась личной целительницей такого короля?
— Ужасная удача?
Когда он улыбнулся в ответ, все его сверкающие белые зубы блеснули на солнце.
— Твоя неудача — моя удача.
На моем лице появилась улыбка. Разговаривать с принцем было так легко. Так легко было притвориться, что я действительно была просто лекарем замка, и моей самой большой проблемой было настроение королевской семьи, которой я служила.
— Почему бы тебе не уйти со своего поста? У меня есть несколько спортивных травм; я найму тебя в качестве своего личного лекаря.
На мгновение обезоруженная, я замялась, не зная, что ответить.
— Я бы так не поступила. Не бросила бы его. Независимо от личных разочарований или чего-то еще.
— Ну, — сказал он после паузы, — это смело с твоей стороны — оставаться рядом с Королем Рэйвенвудом. Путешествовать вместе с ним, — продолжил Федрик, остановившись у поваленного дерева и ловко выхватив топор из моей руки. — Особенно в таком рискованном путешествии, как это.
Как забавно. Я не была храброй ни на мгновение в течение двадцати лет своей жизни — парализованная тревогой и беспокойством — а за несколько месяцев я столкнулась со страхами справа, слева и сбоку, и у меня даже волосы на шее не встали дыбом.
Федрик откинулся назад и замахнулся топором на гибкое, покрытое мхом дерево, разделив бревно одним чистым ударом. Мускулы его спины играли под промокшей белой рубахой, когда он с новым кряхтением нанес следующий удар и, присев, протянул мне расколотые поленья.
— Обычно это не так, — сказала я, прочищая горло. — Смелость — это скорее про моего брата и сестру.
— Правда? А ты тогда…
Я задумчиво покусала щеку.
— Ответственная?
В его глазах мелькнуло понимание.
— Значит, мы с тобой играем похожие роли. Так твои брат и сестра — они действительно храбрые или просто безрассудные?
— В большинстве случаев Райдер не понимает ситуацию достаточно хорошо, чтобы осознать, что ему следует бояться. А Ли слишком мала, чтобы понимать, как много есть причин для страха. — Я пожалела о своих словах, как только их произнесла. Теперь она видела, насколько жестоким может быть мир.
Почувствовав мрачное направление моих мыслей, Федрик положил свою широкую ладонь мне на плечо. Его хватка была теплой и ободряющей. Твердой и надежной — точь-в-точь как поленья, что я держал в руках.
— Риску. прозвучать грубо… когда я впервые встретил тебя, ты казалась, ну… ты казалась немного грустной. Мне очень жаль. За все, что пришлось пережить тебе и твоей семье. Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, я рядом. Целители слишком часто вынуждены быть свидетелями кровавой бойни.
Мне хотелось смеяться. Я и была той бойней.
— Спасибо, — сказала я вместо этого.
— У меня тоже есть младшая сестра. Думаю, ты с ней мимолетно встречалась в Азурине. Сера?
— Да, вы близко общаетесь?
— Очень, — ответил он, когда мы пробирались через грязь. — Мы ссоримся как кошка с собакой… или, может, как волк с котенком. Но в конце концов, она для меня самый важный человек в мире.
Я улыбнулась ему, надеясь, что эта улыбка передаст, насколько я понимаю его чувства.
— Так кто же волк, а кто котенок?
— О, я, без сомнения, котенок. Она меня буквально стирает в порошок.
Из меня вырвался редкий смех, и мы оба улыбнулись при этом звуке. Во мне зародилось что-то новое. Это было больше, чем просто восхищение его четким подбородком и ярко-голубыми глазами или тем, как его доброта ко мне раздражала Кейна. Привязанность, как теплая чашка заваренного чая, проникла в мое сердце. Мне нравился этот солнечный принц. На самом деле, очень нравился.
— Мне жаль, что она была помолвлена с Кейном. Я знаю, что все закончилось плохо.
Федрик пожал плечами.
— Это было благословением. Они не сделали бы друг друга счастливыми.
Я перебирала в уме следующие слова, раздумывая, действительно ли я хочу знать ответ. Любопытство взяло верх.
— Частью вашего несогласия с браком было то, что Кейн…
— Придурок? Или Фейри?
Я слегка кивнула, указывая на последнее.
— Я бы солгал, если бы сказал, что не считал это странным. В смысле, он же не человек, верно? Он бы пережил ее, пережил их детей…
Я сжала губы и снова кивнула.
— Но, — сказал он ровным тоном, — я не из тех, кто судит по предрассудкам. Мне, наверное, было бы все равно, если бы он был порядочным. — Федрик улыбнулся, хотя его глаза были печальными. — Но, конечно, он не был таким.
— Ты поэтому присоединился к нам? Чтобы судить его сам?
Федрик положил бревна, которые держал в руках, и начал рубить другой поваленный ствол. Его мышцы напрягались с каждым ударом, и я старалась не смотреть на бронзовую кожу его предплечий, блестящую от пота.
— Вот, — пропыхтел он, протягивая мне свежие поленья и сам неся остальные. — Я вчера не лежал на пляже. Я хочу, чтобы Цитрин сражалась на стороне добра, и мои родители скорее согласятся, если у нас будет клинок.
— Ты просто не знаешь, хороший ли Кейн.
— Хороший — это общий термин. Считаю ли я Короля Рэйвенвуда хорошим человеком? Нет, не особо. Считаю ли я его желание положить конец правлению своего отца и остановить его завоевание Эвенделла искренним? Да. И для этого ему понадобится наша армия.
Я боролась с тревогой, зарождавшейся в моем животе.
— Но твои родители отказали ему.
— Они очень упрямы.
— И это тебя беспокоит?
— Я не боюсь перемен, как они. Но я боюсь их.
— Так что же можно сделать?
— Если у нас будет клинок, им будет трудно игнорировать тот факт, что Король Рэйвенвуд и Фейри из пророчества имеют реальные шансы. А если мы не сможем его получить, я надеюсь убедить их изменить свое мнение о нем как о человеке.
Я медленно выдохнула.
— Мне кажется, Кейн еще не показал тебе свою лучшую сторону.
Федрик улыбнулся.
— А у него есть хорошая сторона?
Я постаралась ответить честно.
— У него есть лучшая сторона, но я не думаю, что ты ее увидишь в этом путешествии.
— Король Рэйвенвуд меня не пугает.
Я чуть не сказала, что должен, но решила только кивнуть. Лучше, чтобы Федрик не знал, что на самом деле значит быть Фейри. Чтобы он не знал, что именно Кейн может с ним сделать, если захочет.
— Если позволишь, — сказал Федрик, словно собираясь с духом, — какие у вас отношения? Я знаю, что ты его целитель, но… он кажется немного ревностный по отношению к тебе.
О, Камни.
— Он и я… — В моей голове возникло яркое воспоминание о руке Кейна вокруг моей талии, прижимающей меня к нему в освещенном луной переулке. Возможно, частичная честность была здесь наименее болезненным вариантом. — Мы поцеловались.
Федрик поднял брови.
— А сейчас?
Я хотела сказать ему, что задавала себе тот же вопрос. Частичная честность снова победила.
— Мы работаем над некоторыми неудобствами. Наверное, нам не следовало поддаваться взаимному влечению.
— Не могу сказать, что виню его, — сказал Федрик, хотя его взгляд оставался прикованным к блестящим листьям вокруг нас. Я все еще чувствовала, как жар поднимается к моим щекам. — А Гриффин и Мари?
— Это еще более запутанная ситуация, — сказала я, с облегчением переходя от темы Кейна и меня. — Кажется, чувства расцветают прямо у Мари под носом, но я не знаю, может ли она их уже осознать.
— Ты должна ей об этом сказать.
— Я пыталась. В последнее время я не особо преуспеваю в романтических отношениях. Я бы тоже не стала следовать своим советам.