— Ты доверяешь мне?
После всего, что я с ней сделал, это был единственный вопрос, который имел значение.
— Да, — прошептала она. — Всегда.
Я готов был поглотить ее целиком.
Вместо этого я приблизился медленнее, чем, казалось, способны мои мышцы, услышав, как ее дыхание прерывается, убрал прядь волос с места, где ее стройная шея встречалась с плечом, и обхватил ее бедро сквозь легкий, почти жидкий шелк. Хрупкий, как бумага. Я мог бы разорвать его. Уже чувствовать обжигающее тепло ее тела под ладонью. Но я не хотел пугать ее. А если бы она узнала, чего я от нее хочу. Чего жажду дать… Она бы испугалась.
Я был напуган.
Невольно тихонько ворча, я прижался губами к ее груди, животу, целуя ее через тонкий материал.
И я был возбужден.
Уже невыносимо возбужденный от одной близости. Завязка на ее тонкой талии расступилась под моей рукой, и я раздвинул халат, обнажая короткую ночную сорочку.
— Эти твои маленькие платья сводят меня с ума, — простонал я, прижавшись губами к ее животу, стараясь не задеть заживающие раны. Поднимая атлас, как будто распаковывая подарок, я обнажил ее гладкие бедра и.… и изящное белое кружево между ними.
— Блядь.
Арвен засмеялась, ее прерывистое дыхание смешалось с нежными прикосновениями пальцев в моих волосах.
— А ты говоришь, что у меня рот как у матроса.
Я провел языком по ее бедру. Сливки и мед. Настоящий десерт.
Я не собирался это делать — каждый сантиметр ее тела был ошеломляющим. Ее руки нежно скользили по моим волосам, слегка царапая мою кожу головы. Ее дыхание прервалось, когда я обхватил ее круглые ягодицы руками, чтобы притянуть ее ближе. Воспоминания, которые нахлынули на меня, когда я нежно и лениво наслаждался ее бедром: ее слишком громкий смех, когда она была искренне, по-настоящему весела. Как ее зевота вознаграждала меня тем одурманенным, удовлетворенным выражением лица, о котором я иногда мечтал. Как ее глаза становились темными и решительными, когда она бежала — быстро, точно и грациозно.
Бедра Арвен раздвинулись, и из ее губ вырвался вздох. Она хотела этого.
Я лизнул ее гладкий низ живота, чуть выше того кусочка ткани, который все еще скрывал ее. Приняв ее приглашение, этот безмолвный просьбу о большем. Она вздрогнула, когда мой язык скользнул по ее коже.
Обхватив ее бедра руками, я стянул нижнее белье до ее лодыжек и снял его, слыша, как тонкое кружево разрывается.
Длинные волосы Арвен рассыпались по подушкам, белая лента распустилась, щеки покраснели, влажные губы приоткрылись… И эти зеленые глаза, которые не мигая смотрели на меня… Такое доверие…
Этот взгляд. Я знал, что именно этот взгляд погубил меня.
Но потом я опустил глаза ниже — ее ноги были непринужденно раздвинуты. Расслабленно. Желающе. А между ними — влажно, блестяще, розово и совершенно.
Мой член пульсировал от боли. Это было почти невыносимо.
Боги, помилуйте.
Я бросил кружево на пол и обхватил руками ее ягодицы, прижав рот к внутренней стороне ее бедра, прямо рядом с ее теплым центром. Арвен заерзала и вцепилась в меня, заставляя мой член снова дернуться.
Ей пришлось замереть Моя рука легла на ее живот, зафиксировала, а язык начал медленное, непрерывное движение. Арвен извивалась, стонала, и я сам чуть не кончил.
— Ты на вкус как мои мечты.
Она пробормотала что-то невнятное, и я рассмеялся, заставляя ее снова извиваться.
Я целовал ее гладкую, чувствительную кожу, исследуя каждый сантиметр ее тела, впитывая ее тепло и медовый аромат. Каждый вздох, каждое изгибание ее бедер, каждый раз, когда ее пальцы лихорадочно тянулись ко мне — я мог бы ласкать ее так часами. Днями. Неделями. Я никогда не насытился бы ею. Я всегда, всегда хотел бы больше.
Я провел одним пальцем по ее мягкому, влажному центру и застонал от удовольствия. Она была мокрой. Стекалась у ее входа, капала по внутренней стороне ее бедер. Она была настолько влажной, что я знал, что она страдает. Что она не сможет выдержать больше.
Этого было достаточно, чтобы выжать весь воздух из моих легких, когда я проводил пальцем по ее влажности, а языком скользил по ней, но никогда не касался того бугорка, той чувствительной вершины — дразня, издеваясь над ней, теряя себя, пока она не задыхалась.
Она жалобно взвыла.
Этот звук сделал мои конечности безвольными.
— Ты что-то хочешь?
— Пожалуйста, — умоляла она, когда я на этот раз погрузил язык в нее. — Кейн, — прошептала она сдавленным голосом.
Когда я наконец прижал язык к тому месту, о котором она так просила, она выдохнула и впилась ногтями в мои плечи.
Она была такой сладкой, ее маленькие звуки были такими отчаянными, что когда я вставил палец в нее и почувствовал, как ее стенки сжимаются вокруг меня, мне пришлось сдвинуться, чтобы снять давление с моего члена, прижатого к кровати. Но она была развратной и задыхалась, дико сжимая меня, извиваясь, когда я толкал палец в такт с языком, скользя взад-вперед по тому месту на вершине ее бедер.
Она начала напрягаться и замирать на грани кульминации, но я отстранился, чтобы легонько целовать ее распухшие губы, проводя пальцами вдоль тела, едва касаясь округлостей груди.
Идеальная. Вся. Слишком идеальная, чтобы быть реальной
Арвен выгнулась и выпустила из себя небольшой стон разочарования.
— Кейн. — Как будто она не могла выдержать ни секунды больше. Как будто это была мука.
Я понял. Я хотел ее освобождения почти так же сильно, как и она. С самого момента нашей встречи я хотел почувствовать, как она кончает под моими языком и пальцами.
Я вновь провел языком по ней, задержавшись на самом чувствительном месте, но не останавливаясь надолго. Мысли терялись в настоящем моменте — в том, что она позволяла мне с собой делать. Чего хотела от меня. Единственной другой мыслью, будто далеким зовом, было осознание: вскоре я буду ласкать себя, вспоминая лишь этот момент. Воспоминание о вкусе ее нежной кожи, о тихих стонах удовольствия. Понимание, что ничто не сравнится с тем, как она доверилась мне, позволив наслаждаться собой.
Когда я поднял взгляд, Арвен крепко зажмурилась, ее грудь вздымалась неровно, руки сжались в кулаки — одна вцепилась в простыни, другая — в мои волосы. Когда я провел языком круги, она издала тихий шипящий стон.
— Открой глаза, — прошептал я ей.
Она села, опираясь на локти, зрачки ее были огромными и темными, дыхание прерывистым.
— Посмотри, что ты со мной делаешь. — Я залез в штаны, чтобы схватить свой член, набухший и тяжелый, а затем долго и медленно лизнул ее центр.
— О, Камни, — промурлыкала она, откинув голову назад, и я сжал себя сильнее, услышав ее голос.
Когда я пососал маленький бутон, она вскрикнула и заерзала почти яростно. Отпустив свой член, я еще раз провел пальцем по ее влажности, прежде чем войти внутрь. Я двигался, пока моя рука не стала мокрой.
— Еще? — Мой голос звучал так, будто я задыхался.
— Кейн, пожалуйста.
Я ввел еще один палец, давая ей время растянуться и приспособиться к вторжению, поглаживая пальцами внутрь и наружу, прижимая их к ее самой внутренней стенке. Она извивалась и стонала, прижимаясь к моим губам и пальцам, пока я не был вынужден прижать ее к кровати.
Еще больше сосаний, еще больше давления, пока…
Напрягшись, она вскрикнула, достигнув пика. Я продолжал входить в нее снова и снова, удерживая открытой, высасывая и вылизывая каждую пульсацию.
Когда она задрожала от последующих толчков, я встал с кровати, чтобы найти кружевное нижнее белье, которое отбросил в порыве страсти.
— Вот, — сказал я, и мой голос прозвучал хрипло даже для моих собственных ушей. — Извини, что порвал их. Я куплю тебе еще сотню.
Она оценила меня, без сил и ошеломленная.
— Что ты делаешь?
— Что ты имеешь в виду? — Я едва мог думать, кроме как о пульсирующей, гудящей, горячей как жидкость потребности в моем паху. Честно говоря, было впечатляюще, что я все еще стоял на ногах.
Она села, с волосами, спутанными так, как я никогда не видел, прежде чем ее яркие, игривые глаза упали на мои натянутые бриджи.
— Думаю, теперь твоя очередь.
Мой член был тверже, чем за почти двести лет жизни. Мои яички болели и были тяжелыми, а женщина, за которую я был готов убить, за которую я был готов умереть, предлагала мне кончить.
И я был тем полоумным, который сказал:
— Не беспокойся обо мне.
Мне действительно нужно было проверить голову.
— Почему нет?
— Назовем это излишней осторожностью. Иначе, поверь мне, я бы умолял тебя об этом.
Она нахмурилась, сонная и сытая, и мое сердце разбилось.
— Король Кейн Рэйвенвуд, умоляющий меня прикоснуться к нему. Это зрелище, которое я хотела бы увидеть.
Она действительно не понимала. Я был в нескольких шагах от того, чтобы упасть на колени и умолять ее прикасаться ко мне каждую минуту каждого часа каждого чертового дня.
Она могла бы сказать еще что-нибудь, но ее одолела зевота.
А я.… я усвоил новый, болезненный урок. Не слишком старый, как я полагал, для этого.
Я не был так силен, как когда-то думал. Или я просто не был достаточно силен. Чтобы иметь ее, но не иметь ее. Не полностью. Или, может быть, я был просто слишком эгоистичен. Я слишком сильно ее хотел.
Тем не менее, это осознание не помешало мне забраться в постель и вдыхать аромат ее сладких, душистых волос, когда она прижалась ко мне. Слушать, как ее дыхание становится спокойным и ровным, ее голова уютно устроилась под моим подбородком, ее сердце бьется в такт с моим.
Я был прав — я не буду спать этой ночью.
Я не собирался упустить ни секунды того чувства, которое испытывал, держа Арвен в своих объятиях.
Глава 32
АРВЕН
Я пролежала без движения уже не менее десяти минут, закрыв глаза, чтобы не видеть великолепную, высеченную грудь Кейна, не шевеля ни одним мускулом — ни руками, обнимающими его, ни ногами, обвивающими его. Если я буду лежать неподвижно, может быть, я смогу притвориться, что сплю вечно. И никогда не придется столкнуться с реальностью, что я хочу быть с Кейном снова, отчаянно, отчаянно,