отчаянно.
Я бы проползла по битому стеклу, чтобы вновь пережить вчерашнее. Не удовольствие — хотя и оно было… сокрушительным — но тот момент, когда я скользнула в его постель и увидела выражение его лица. Удивление, похоть и чистое облегчение — вот что навсегда изменило мой разум. Мне уже не оправиться.
Проблема заключалась в том, что произошло сейчас, в суровом свете утра. От одной мысли желудок сжался в тугой болезненный узел. Я напомнила себе, что все, что нам нужно было сделать сегодня, — это поехать в Ущелье Крэга и поговорить с Эсме. Я могла бы справиться с войной в своем уме и сердце, как только Мари проснется и сможет сказать мне, что делать.
— Сколько еще ты будешь притворяться, что спишь?
Я стыдно уткнулась лицом в его шею.
— Мне все равно, только я начинаю думать, что ты меня избегаешь. — Он сказал это с игривой интонацией, но в его голосе проскальзывала нотка отчаяния.
— Как долго ты не спишь? — спросила я, прижавшись к его теплой коже.
— Уже давно.
Я подняла голову, чтобы посмотреть в его сверкающие серебристые глаза, и заметила мешки под ними.
— Ты совсем не спал?
— У меня были дела рано утром. А вчера вечером я был немного рассеян, — сказал он, откидывая волосы с моего лица. Я прижалась щекой к его руке, как нуждающийся котенок. Мне хотелось облизать все его тело. Он был как пир, а я была голодна. Интересно, позволит ли он мне пососать его пальцы…
— О чем ты думаешь? — спросил он, приподняв бровь и проведя рукой по растрепанным утренним волосам. О, Камни. Только не утренние волосы. Я и так уже боролась с загорелой обнаженной грудью, челюстью, как гранит, и большими мужественными руками. Я не могла справиться еще и с утренними волосами.
Я сжала ноги.
— Я думаю о завтраке, — соврала я.
— Может быть, если ты хочешь трахнуть завтрак, но я знаю твои похотливые глаза, когда вижу их.
Я почувствовала, как мои щеки покраснели от стыда. Не за то, что я хотела его — нуждалась в нем — а за то, что вчера вечером я позволила ему довести меня до грани человеческого удовольствия и обратно, а в ответ не сделала для него ничего.
— Хорошо. — Я зашла слишком далеко, чтобы отступать. — Я думала о твоем злобном языке.
Это вызвало у него легкую улыбку, но в его глазах не было обычной интенсивности.
Мое сердце сжалось.
— Не тот ответ, который ты хотел?
— Это лучший ответ, на который может надеяться любой мужчина, — отвлекся он. — Но нам пора. — Он высвободил меня из своих объятий и встал с кровати, все еще в бриджах. Он оглядел комнату в поисках своей одежды. — Я попрошу Гриффина остаться здесь. Думаю, ему так будет лучше.
Я села и подтянула одеяло к груди. Что-то было не так.
— Ты хороший друг, — сказала я рассеянно. Мои мысли бегали. — Он это оценит.
Кейн кивнул.
— Вчера вечером Бриар сказала мне, что Цитрин беспокоится о Лазаре. Федрик уехал в Шэдоухолд, чтобы встретиться с Лейтенантом Эрдли и передать весть его родителям. Мы вернемся к вечеру и сможем встретиться с ним там, если хочешь.
— Федрик уехал?
Кейн, похоже, не понял выражения моего лица и опустил глаза, чтобы завязать шнурки на брюках.
— Жаль, что ты его не застала.
— Так вот в чем дело? Я же сказала, что между нами ничего нет, Кейн. Мы всего лишь один раз чуток поцеловались.
Кейн поморщился.
— Боги, даже если так. Я не особо хочу об этом слышать.
— Я не испытываю к нему таких чувств. Никогда не испытывала, и я ему об этом сказала. Он просто друг.
— Хорошо.
— Тогда почему ты не лежишь со мной в этой постели? — Попытка звучать соблазнительно провалилась — голос выдал обиду. Я поморщилась.
Когда его глаза наконец встретились с моими, они искрились от напряжения.
— У нас сегодня много дел, и время не ждет.
Мне следовало просто встать. Какой сексуально озабоченный сумасшедший умоляет кого-то остаться с ним? Дважды, если считать то, как я бросилась на него прошлой ночью. Но мысль о том, что Кейн больше не хочет меня после прошлой ночи, была мучительной.
Воодушевленная воспоминаниями о руках Кейна, обхвативших мои бедра, я села на колени и спустила бретельки ночной рубашки с плеч.
— Арвен, — предупредил Кейн, голос его был холодным, как лед, но глаза горячими и яркими, как огонь.
— Кейн, — бросила я ему вызов, сдвинув шелковую ткань вниз, пока не оказалась перед ним на коленях, обнаженная, за исключением разорванного нижнего белья.
Он тихо застонал, увидев мои обнаженные груди, и сжал сапог в руке так сильно, что я услышала, как треснула кожа. Но он все равно ничего не сказал. Ничего не сделал.
Хорошо, ладно.
Я зацепила пальцами за край оставшейся ткани на бедрах.
— Пожалуйста, не делай этого, — пробормотал он.
Но я зашла слишком далеко, чтобы отступать. Я хотела, чтобы он завладел мной. Я легко сняла нижнее белье, игнорируя жар на щеках, который отражал его.
Когда он по-прежнему ничего не говорил, я покраснела еще сильнее.
— Ты действительно заставишь меня умолять?
— Ты знаешь, что со мной происходит, когда я вижу тебя такой.
— Что происходит?
— Твое тело заставляет меня видеть звезды. — Он медленно выдохнул. — Когда ты предстаешь передо мной такой… То, что я хочу с тобой сделать… Невыразимо, Арвен. Это невыразимо.
Между ног у меня собралось тепло, и я сжала их. Его глаза следили за моим движением, и я тихонько вздохнула.
— Тогда сделай это.
Но он только пересек комнату, подошел к моей брошенной ночной рубашке и протянул ее мне. Мои щеки покраснели, и я натянула рубашку на голову, как будто меня отругали.
— Тебе нужно было утешение прошлой ночью. — Он провел рукой по своим волнистым волосам. — Я не виню тебя за то, что ты искала такого облегчения. Я делал то же самое. Слишком много раз.
— Это не то, что…
— Но я совершил ошибку.
— Ошибку? — Моя кровь закипела от стыда и обиды. — Так ты наконец-то оказался между моих ног, а теперь тебе скучно?
— Нет… Что? Арвен…
— Что же тогда? Это месть? За все, что было после Бухты Сирены? Кейн. — Я сделала вдох, чтобы успокоиться. Я не хотела больше с ним ссориться. — Я не должна была…
— Арвен…
— Я знаю, я знаю. Нам нужно уходить. Может, для тебя нет ничего важнее, чем заполучить этот клинок, победить своего отца, но для меня…
— Ты, — прервал меня Кейн, все еще держа в руках свой сапог.
— Я что?
— Ты для меня важнее. Важнее мести, искупления — всего. Разве ты не знаешь, что я люблю тебя, Арвен?
Его слова прозвучали как признание вины. Все эмоции, которые накапливались во мне, поднимались к горлу, готовые обрушиться на него, испарились, как пар из кипящего котла.
— Я влюблен в тебя. — Его смех был грубым и уставшим. — Отчаянно влюблен. Так, как моряки, потерявшиеся в море, любят птицу, которая ведет их домой.
Он надел рубашку, все еще расстегнутую, и сел на стол напротив кровати.
— Я знаю, что твои чувства ко мне не такие, как раньше, но для меня это ничего не меняет. Ничто не может изменить.
На грани между слезами, смехом и желанием прильнуть к его губам, я судорожно вдохнула полной грудью.
— Я никогда не хотел обременять тебя этим, но… — Его голос был слишком тихим. — Я просто не могу быть для тебя таким освобождением. Я надеялся, что смогу, но я думаю… Я думаю, что это может убить меня.
Я просто кивнула, внезапно почувствовав себя очень хрупкой и растерянной.
Столько ночей в помещениях для прислуги в Шэдоухолде я засыпала, представляя себе моменты, подобные этому — признание Кейна в любви, совместная поездка в тот абстрактный домик…
Но это никогда не было так больно, так мучительно.
Мне было больно за нас обоих. За то, что мы причинили друг другу.
Я пыталась использовать Кейна. Я…
Я встала с кровати, искала в комнате свой шелковый халат, желая исчезнуть навсегда.
— Прости, — пробормотала я.
— Не извиняйся, пожалуйста, — сказал он, вставая. — Эй, я совсем не этого хочу. Вчера было хорошо, да?
Я попыталась улыбнуться, но никогда еще ничего не казалось мне таким фальшивым. Я обернула халат вокруг талии.
— Конечно, да.
— Хорошо, тогда моя работа здесь закончена. — Он подарил мне ту самую полуулыбку, от которой у меня подкашивались ноги. — Встретимся внизу.
Глава 33
АРВЕН
Кейн и я летели, пока не достигли леса, окружающего Ущелье Крэга, а затем пешком направились в мрачный прибрежный городок. Мы шли по мощеной дороге, которая петляла между ветхими, покосившимися зданиями, окутанными туманом, пока не прошли мимо покосившегося маяка. Я почувствовала запах соли и морской воды, прежде чем мы обогнули его выцветшие кирпичи и увидели причал в центре небольшой рыбацкой деревни.
За выцветшими вывесками проката лодок, привязанных каноэ и якорей простиралась вымытая платформа, нависавшая над обрушенным древним ледниковым озером. Темная вода Oзера Стигиан7 растекалась, как чернильное пятно, на фоне туманного неба, и я едва могла разглядеть вдали горбатый массив суши, словно огромная, сгорбленная фигура, уснувшая в воде.
— Что это?
— Остров Хемлок8, — ответил Кейн.
— Это Остров Хемлок?
Кейн наклонил голову.
— А где, по-твоему, он должен быть?
— Честно говоря, не знаю. — Я впервые услышала об этом месте от Никласа.
— Весь остров служит самой большой и опасной тюрьмой во всем Эвенделле. — Голос Кейна был достаточно дружелюбным, но его взгляд оставался прикованным к толпящимся в городе морякам.
В течение всего дня между нами царила легкая напряженность, но я была полна решимости разрядить обстановку.
— Здесь небезопасно жить? Беглые преступники добираются до пристани под покровом ночи?
— Нет, пташка. С Острова Хемлок никто не сбегает. — Он не улыбнулся, но использование ласкового прозвища было хорошим началом. — Остров — это, по сути, глубокий кратер. Подняться на него или спуститься с него невозможно, если только ты не умеешь летать.