Я оглядела мокрый, продуваемый ветрами городок вокруг нас. С обеих сторон улицы выступали скалы и утесы, большинство домов были построены в темных каменных утесах или висели на сваях над бурными водами внизу.
— Так как же нам найти Эсме?
Дома и магазины были обветшалыми, обломанными, с облупившейся краской — некоторые даже были полностью забиты досками. Но город не был бедным или грязным, просто немного изношенным. Мне это не мешало. Соленый воздух был освежающим, и я вдохнула полной грудью, плотно укутавшись в лисью шубу.
— Начнем с ее магазина, Расписная Леди. Тебе холодно? — Кейн начал снимать перчатки.
— Нет. Мне нравится.
Мы одновременно отошли в сторону, когда мимо нас прошел мужчина в очках с тележкой с рыбой, а за ним бежала стайка детей, напевающих морскую песню о тюленях, которых уставшие моряки принимали за русалок.
— Странно, — задумчиво сказала я, — но я думаю, что я действительно немного влюбилась в это место.
Кейн слегка улыбнулся и устремил взгляд на крутой утес справа от нас. Неровный камень нависал над небольшим голубым кафе с бледно-белыми ставнями и вывеской «Паб Маринер9».
— Я чувствую то же самое. Вон тот домик наверху — мой.
Я не сразу заметила маленький покосившийся домик на вершине утеса. С грубо сложенным каменным дымоходом, выцветшей серой краской и двумя фонарями у входа, он одиноко стоял возле единственного сливового дерева.
— Он прекрасен.
Кейн усмехнулся, и я посмотрела на него, уловив блеск в его серебристых глазах, несмотря на облачность.
— Не знаю, но из него открывается потрясающий вид на озеро. В редкие безоблачные вечера здесь можно увидеть самый красивый закат во всем Ониксе. А прямо внизу, в Пабе Маринер, подают отличную рыбу с картошкой фри. Квентин варит этот сидр зимой вместе со своими дочерьми… Хотя Грета немного перебарщивает с ромом. — Выражение лица Кейна стало серьезным. — Меня беспокоит ее пристрастие к выпивке, но она просто в том возрасте.
Я замерла.
— Сколько ей лет?
Он покачал головой.
— Четыре.
Я невольно рассмеялась, когда мы продолжили идти по улице, чувствуя на лицах свежий ветер и наблюдая, как озеро бурлит и клокочет вдали.
— Дом Эсме находится прямо на этом холме.
Дорога извивалась, как серая каменная змея, усыпанная колышущимися сорняками и вербами, пока не привела нас к наклоненной витрине. Соломенная крыша магазина была наклонена в одну сторону от многолетнего воздействия морского ветра, а полосатый холщовый навес над входом был настолько выцветшим, что я не могла определить, какого цвета он был когда-то.
Мы поднялись по скрипучим ступенькам и вошли внутрь, и медный колокольчик прозвенел, обозначив наше появление. Название Расписная Леди вызывало в воображении образы яркого и красочного магазина, заваленного пудрой и жирной помадой, или тонкой масляной краской и щетинными кистями. Но магазин Эсме был тусклым и холодным, с полками и проходами, едва освещенными слишком небольшим количеством подвесных ламп. Каждая тесная полка была забита пыльными странными вещами, такими как стекло, выдутое в непонятные формы, для которых я не могла найти применения, и крошечные спичечные коробки с нарисованными от руки эскизами младенцев и собак.
В магазине не было никого, кроме маленькой девочки с вьющимися волосами, которая, как только наши взгляды встретились, скрылась за прилавком и спустилась по, должно быть, потайной лестнице.
— Ты это видел? — спросила я Кейна.
— Что именно? — Он вытер лицо и кашлянул. — Паутину, которую только что проглотил? Очевидно, нет.
Я улыбнулась ему. Мы довольно хорошо справлялись с неудобством этого утра. Я даже была немного горда нами.
— Я влюблен в тебя. Отчаянно влюблен.
Я сглотнула, вспомнив его слова, почувствовала, как мое лицо покраснело, и повернулась, чтобы осмотреть миниатюрную оловянную лягушку.
— Эсме? — позвал Кейн из магазина. — Эй?
Прилавок и шкафы за ним были так же завалены, как и остальная часть магазина, с ржавыми шкатулками для украшений, из которых вываливались ленты и карты Таро. На решетчатых распашных дверях висели три крючка, на каждом из которых висел поношенный плащ разного размера: один синий, один бордовый и один желтый. Внизу лежали три пары потертых одинаковых сапог.
Из распашных дверей вышла женщина и поприветствовала нас яркой улыбкой, заправляя волосы под морской шарф.
— Здравствуйте и добро пожаловать в Расписную Леди. Могу я предложить вам гадание на чайных листьях или общение с мертвыми?
— На самом деле мы здесь по другому делу. — Я закашлялась от пыли и махнула рукой. — Вы…? — Но женщина отвернулась от нас, что-то ища. Кивнув, она поправила ржавое жестяное ведро на полу своей туфлей. Оно заплескалось, и я посмотрела вверх, пока не заметила плохо залатанную дыру в потолке. — Думаю, сегодня ночью будет дождь, — сказала она нам, как будто это был наш маленький секрет.
— Эсме, я был близким другом твоей матери. Меня зовут Кейн. Ты меня помнишь?
Улыбка, которая была на лице Эсме, слегка померкла, и она жестко сжала руки на столешнице.
— Не могу сказать, что помню, извините.
— Я хотела бы спросить тебя кое о чем, если у тебя есть минутка.
Эсме сморщила нос, ожидая.
— Возможно ли, что ты унаследовала некоторые способности своей матери?
Ложная улыбка только усилилась.
— К сожалению, нет. Чем еще я могу помочь?
— У нас есть высокопоставленный чиновник из Янтарного, который утверждает обратное. — Кейн сделал шаг к прилавку, облокотился на него и небрежно засунул руку в карман. — Почему же?
Широкая улыбка Эсме исчезла, сменившись резкой, тонкой линией.
— Он ошибается.
— Эсме, — попыталась я. — Мы не желаем зла. Мы не из армий Янтарного или Гранатового Королевств. — Я косо посмотрела на Кейна. — Кейн — единственный, кто противостоит им. Противостоит Лазарю. — Его имя я произнесла так тихо, что оно едва сорвалось с губ. — Если вы поможете нам найти что-то из пророчеств вашей матери, у нас появится шанс.
— Вы… Король Рэйвенвуд? Сын Лазаря?
— Единственный и неповторимый.
— Пожалуйста, — взмолилась я, прижимаясь к столешнице. — Любые видения, которые у вас были, могут нам помочь.
Эсме выглядела так, будто сейчас заплачет. Она прикусила губу и наклонилась ближе, так что мы втроем почти прижались друг к другу.
— Я бы хотела помочь вам обоим. Правда, хотела бы. — Она повернулась к Кейну. — Если вы его сын, то вы уже знаете, что Лазарь сделал с моей матерью, и что мне повезло выбраться из Люмеры живой. Но мой отец был полностью смертным. Я унаследовала немного лайта, но не способность распознавать волю богов.
— Почему Янтарное думает иначе?
— Они пришли сюда несколько месяцев назад. Допрашивали меня, угрожали моему мужу и нашему сыну. Они не поверили нам, когда мы сказали, что у меня нет этого дара. Когда я поняла, что они не уйдут, не получив хоть что-то, я.… я солгала.
— Ты рассказала им ложные пророчества? — спросила я.
Она опустила подбородок, и ее глаза устремились на лестницу за прилавком.
— Я не знала, что еще делать. Они забрали моего мужа. Сказали, что я никогда не должна делиться своими видениями с кем-либо, если хочу его снова увидеть. — Ее лицо стало жестким, когда она пришла к какому-то выводу. — Я ценю то, что вы пытаетесь сделать, но вам нужно уйти сейчас.
— Что ты им сказала? — настаивала я.
Эсме заерзала, снова бросая взгляд на лестницу за своей спиной.
— Я не могу рисковать, рассказывая больше, простите. Пожалуйста, просто уходите.
— Конечно, — громко сказала я. Кейн бросил на меня взгляд, но я проигнорировала его. — Тогда мы уйдем. Если передумаешь, мы будем в Пабе Маринер до темноты. Обещаю тебе, Эсме, если ты поможешь нам найти то, что нам нужно, мы освободим твоего мужа и вернем его тебе.
— Я уже сказала вам, — ответила она, нахмурив брови. — У меня нет той способности, которую вы ищете.
— Я знаю. — Я отошла от стойки, потянув Кейна за рукав.
Когда мы отошли на достаточное расстояние, он резко повернулся ко мне.
— Не хочешь мне объяснить?
— Я думаю, у Эсме есть дочь. Я видела ее, когда мы вошли.
— И?
— И может быть, у ее дочери есть способности. У нее только один ребенок. Плащи, сапоги… всего три. Для нее, мужа и ребенка. Но она говорила о сыне, а я видела девочку.
Кейн нахмурился, прищурив глаза.
— Разве провидцы не могут быть только женщинами? — настаивала я. — Зачем ей лгать, если только она не хочет, чтобы кто-то узнал о способностях ее дочери?
— Даже если у нее есть дочь, и она солгала нам об этом… эта девочка будет практически полукровкой. Вероятность того, что столь сильная способность лайта пропустила поколение…
— Эсме определенно что-то скрывала. Она постоянно поглядывала в сторону подвала, куда убежала девочка. И ей бы не удалось вечно обманывать Халдена и его людей — рано или поздно она бы ошиблась в ‘видении’, если бы кто-то не подсказывал ей. Этот трюк с ведром — классика шарлатанства. В Аббингтоне такие постоянно пытались выманить деньги, предсказывая, когда упадут листья.
Кейн задумчиво провел рукой по губам.
— Значит, она придумала эту уловку, чтобы защитить своего ребенка от Лазаря.
— Верно. Она видела, что случилось с ее матерью, с ее мужем… Я ее не виню.
— Почему ты так уверена, что она придет к нам? Это было бы очень рискованно.
Я снова посмотрела на город под нами и на темную, чернильную воду за доками. Воздух был насыщен запахом рыбы, соли и сосен.
— Я не уверена. Но у меня есть надежда. Я бы так поступила. Чтобы вернуть свою семью, если бы ее похитили. И, возможно, чтобы помочь добру победить. Посмотрим.
Кейн усмехнулся рядом со мной, наши ноги беспрерывно стучали по камню в одном ритме.
— Пташка-оптимистка. Можно тебя так называть?
— Слишком длинно. Мне и моего прозвища хватает.
— Правда? Ну, это же неинтересно, правда? Может, назвать тебя как-нибудь по-другому? ‘Мангуст' не звучит так же складно…