Ли сглотнула.
— Над чем?
— Над… камерой пыток. — Мари скривилась. — Но! Это место не такое страшное, как кажется. В большинстве замков есть камеры пыток, не только у нас!
Ли выглядела не в восторге.
— На самом деле, это довольно интересно, Ли, — добавил Райдер. — Одного из самых известных воров всех времен держали там. Я читал об этом прошлой ночью в библиотеке.
Я могла бы прокомментировать внезапный интерес Райдера к книгам теперь, когда их ему дала Мари, но слова засохли у меня во рту.
— Кто? — спросила я.
— Дрейк Алкотт, — сказал Райдер, едва сдерживая гордость за знание ответа.
Хранилище, где клинок пролежал сорок пять лет, было всего двумя этажами выше камеры пыток. Где держали печально известного, всемирно известного вора и мошенника Дрейка Алкотта. Разве Никлас не говорил, что его отправили пять лет назад? В то же время, когда клинок пропал… И на Остров Хемлок. Остров здесь, в Ониксе.
Я замерла.
— Райдер… ты гений.
— Черт, не звучи так удивленно.
Но я уже мчалась. Игнорируя их зов, я побежала обратно в тронный зал, мимо стражей, ища Кейна — но его нигде не было. Я повернулась к Гриффину, Барни и толпе Ониксовых солдат, окружающих их.
— Где Кейн?
— Не уверен, — холодно сказал Гриффин. — Но он думает, что ты уезжаешь в Цитрин с Федриком.
Кровоточащие Камни.
— Мне нужно найти его. Прямо сейчас.
— Думаю, он в садах, Леди Арвен, — подсказал Барни.
— Спасибо.
Я помчалась в сад замка со скоростью птицы в полете.
Глава 3
9
КЕЙН
Возможно, ей понравятся анютины глазки. Я потянулся к их длинным стеблям, но отдернул руку. Слишком скучно. Орхидеи-пауки были более радостными, более уникальными. Как она.
Я сорвал несколько и добавил их к растущему букету. Паучьи цветы, лазурные ромашки и, конечно же, черные лилии — ее отражение в мире флоры, вечные гости моих ночных грез.
Я побрел обратно через двери замка и вверх по винтовой лестнице в свою комнату.
Я передал Эрдли описание отца Бет. Гриффин проведет его по местам, где Халден и его люди последний раз находились в Перидоте. Оставалось надеяться, что мужчину все еще держат там — живого.
Даган отправит воронов нашим шпионам, как он делал, когда клинок только пропал. Если клинок в Ониксе, у кого-то должна быть серьезная сеть, чтобы скрывать его последние пять лет. Даган начнет с Бриар и пойдет дальше. Бет сказала, что он — заброшен под груды другого оружия. Привязан к другому хозяину, но жаждет соединиться со своей парой. — Он обыщет каждое хранилище оружия, каждого скрягу, каждого высокопоставленного криминального босса в каждом городе. Снова. Мы сделаем все это снова.
А я найду Белого Ворона.
Арвен уходила с Федриком. Я не чувствовал горечи. Не злился. А если и злился, то не позволял этому чувству выйти на первый план.
Я хотел, чтобы она была в безопасности, жила и наслаждалась этим. Звук ее вчерашних рыданий навсегда останется в моем сознании. Проживи я тысячи лет, если не сумею занять ее место — это воспоминание переживет каждую из них.
Я должен был что-то сделать.
И надеяться, что что-то можно сделать.
Войдя в свою спальню в Шэдоухолде после всех этих недель отсутствия, я почувствовал себя так, будто омылся после жаркого дня, проведенного в грязи. Я вздохнул, глубоко и ровно, и направился к столу, чтобы сплести цветы для Арвен, но мой взгляд задержался на кровати.
Вид вызвал воспоминание, настолько яркое, будто я шагнул назад во времени. Арвен в этой самой кровати, через два дня после битвы с волкозверем. На ней была моя рубашка, она завтракала, смеясь, когда откусывала яблоко.
— Кейн, — сказала Арвен, запыхавшись.
О Боги. Я окончательно сошел с ума. Теперь у меня галлюцинации.
— Кейн? — повторила она, на этот раз с ноткой беспокойства, смешанной с настойчивостью.
Я резко обернулся.
Вот она. Рука прижата к груди, дыхание учащенное, освещенная угасающим солнечным светом в прихожей моей комнаты.
— Ты в порядке?
Она вошла, ее оливковые глаза полны волнения. — Тебя не было в саду.
— Я был…
— Мне нужно… мне нужно тебе кое-что сказать.
Я приподнял бровь.
— Говори.
— Я люблю тебя.
Мое сердце остановилось.
— А еще, я думаю, Дрейк Алкотт украл Клинок Солнца и увез его на Остров Хемлок, и он все еще там, пять лет спустя. Это для меня? — Она указала на цветы в моей руке.
Мой разум оглушила полная тишина, и я оперся о стол позади себя.
— Ты… любишь меня?
Она шагнула вперед, останавливаясь достаточно близко, чтобы я почувствовал аромат апельсинового цвета ее колышущихся волос.
— Прости, что не сказала раньше. В Азурине, той ночью, когда мы целовались. Или у Бриар. Или в твоем домике сегодня утром… Камни, Кейн. У меня было столько возможностей быть храброй. — Она подошла еще ближе. — Но это сделало бы невозможным то, что я должна сделать. И тогда… — Она подняла глаза, подбирая нужные слова. — Тогда казалось, что единственный способ пройти через это — не… хотеть ничего. Но теперь я не боюсь надеяться, благодаря тебе. — Она остановилась, чтобы сделать дрожащий вдох, запыхавшись от собственного признания.
Облегчение пронеслось по мне, как птица на попутном ветре. Легкое и плавное и…
И тогда огонь пронесся по моей крови.
Я уронил цветы и поймал ее мягкие губы своими, вздохнув от вкуса ее на своем языке. Удивленные глаза Арвен закрылись мгновением позже, она наклонила голову, позволяя мне притянуть ее еще ближе. Мой язык скользнул по ее. Я чуть не застонал.
Такое странное чувство — испытывать то, о чем я мечтал бесчисленное количество раз. Искренность всего этого. Ее чувств. Ее самой.
Я поглотил бы ее. Медленно. Днями. Годами. Сотнями лет.
Она вздохнула в мои губы, и мой член напрягся от желания быть внутри нее.
— Подожди. — Она отстранилась, грудь учащенно вздымалась. — А как же клинок?
К черту этот проклятый клинок.
— Верно. — Я отступил, прочищая горло. — Как ты это связала?
— Мари упомянула что-то о хранилище, находящемся рядом с темницами. Это заставило меня вспомнить взрыв Халдена. В ту ночь, когда твои стражи прервали собрание, они сказали, что он пытался проникнуть в хранилище Шэдоухолда. Это навело меня на мысль — пытался ли еще кто-то из заключенных сделать то же самое, учитывая расположение? Близость? В пещерах Никлас сказал мне, что Дрейка Алкотта отправили на Остров Хемлок пять лет назад. Тогда это ничего для меня не значило. Но теперь я знаю, что Остров Хемлок — это тюрьма, и он попал туда примерно в то же время, когда, как ты сказал, клинок был украден. А он был великим вором… — Она покачала головой. — Когда Райдер сказал, что Алкотта держали здесь, в Шэдоухолде, я поняла, что его никогда не было в Пещерах или где-то еще. Он переместился из твоего хранилища на Остров Хемлок и все это время был там.
Это имело смысл — когда мы отправили Дрейка на Хемлок, я даже не знал, что клинок пропал.
— Я отправлюсь за ним первым делом утром, — прошептал я, касаясь губами ее шеи. Мочки уха. Она была так миниатюрна, что мне приходилось почти нелепо сутулиться. Вот как редко мы целовались. Как мало я знал форму нашего соединения.
Теперь все иначе. Я выучу наизусть, как наши тела совпадают. Впечатаю это в свою кожу.
— Ты не пойдешь один. Я пойду с… — Ее голос дрогнул, когда мой язык скользнул по ее шее к ключице, а мои руки нашли ее задницу. — Тобой, — прошептала она.
Я усмехнулся, прижавшись к ее коже, но она оттолкнула меня и выпрямилась.
— Я серьезно, Кейн. Куда бы ты ни пошел, что бы тебе ни пришлось встретить, я встречу это вместе с тобой. Хорошо?
— Да. — Я ухмыльнулся. — Хорошо.
— Отлично. Потому что это то, чего я хочу. Насколько нам хватит времени.
— У нас будет целая жизнь. Иначе это не закончится.
Она обвила руками мои плечи. Оливковые глаза — умные, яростные, бесстрашные глаза — смотрели на меня. Эта великолепная кожа, светящаяся в лучах угасающего солнца.
Ее открытое, доверчивое, теплое выражение.
Выражение любви.
Я снова захватил ее губы, придерживая ее голову руками, когда толкнул ее к столбу кровати. Сплетая наши поцелуи, вцепившись в шелк ее волос, отчаянно пытаясь совместить наши несовпадающие бедра…
Неуклюже, жадно, спотыкаясь. Как мальчишка, измученный гормонами. Пытаясь приблизиться к ней как можно ближе. Убрать любое расстояние между нами. Но между нами было слишком много ткани. Мне нужно было чувствовать ее кожу. Я сожалел о каждом решении в своей жизни, которое привело меня к покупке этого платья сегодня утром. Ненавидел эту тряпку.
Но я не сразу оторвался от нее, чтобы снять его. Я не мог толком сообразить — не мог сосредоточиться на ней, когда она не сжимала мой член через штаны своими идеальными маленькими руками. Теперь это было испытанием — связать две мысли вместе.
Мои губы переместились ниже по ее шее, ее кожа на вкус была как сливки, смешанные с медом. Или чистейшая ваниль из далекой страны. Я прижал язык к чувствительной коже под ее ухом и почувствовал, как она дрожит. Лизнул ее ключицу с наслаждением, пока не стал сосать ее грудь через ткань платья, мои руки скользя вверх по ее спине.
Она стонала. Тихо поскуливала, пока я играл с ее соском, ткань платья намокала, но ни у кого из нас не хватало сил разомкнуть это сплетение.
Я хотел трахнуть ее своими пальцами. Погрузить их между складок, которые, я знал, будут полными и готовыми для меня. Собрав остатки самообладания, я отпустил ее ровно настолько, чтобы стянуть платье с ее гибких плеч, снять через голову и сбросить на пол бесформенной грудой. И затем уставился на нее — бесстыдно, по-юношески разинув рот, будто впервые видел женщину в нижнем белье.
В моем разуме танцевали похабные мысли.
Подняв руку, чтобы сжать ее тяжелую грудь через сорочку, я провел большим пальцем по ее твердому соску, и от этого простого действия мой член так сильно пульсировал, что я скривился.