Глаза Арвен чуть не закатились, когда я провел пальцем по ее соску во второй раз, вызвав сдавленный стон.
— Вот так, — подбодрил я.
Арвен потянулась вверх, обхватив мою шею руками, чтобы притянуть меня к себе, ее губы снова нашли мои, прежде чем она судорожно потянулась за шнурками моих штанов и дернула их. Я был рад помочь, сорвав шнурки быстрее, чем когда-либо делал что-либо в жизни, и стянул брюки на пол. Я сорвал рубашку через голову и швырнул ее, едва не задев горящую свечу на камине позади меня и не подпалив комнату.
Ни один из нас даже не заметил бы.
Глаза Арвен расширились, когда она отступила, чтобы окинуть меня взглядом, прежде чем провести пальцем по моему низу живота над брюками. Я дернулся от прикосновения, и мои яйца сжались. Мне нужно было…
Не успел я закончить мысль — тем более воплотить ее — как она приподнялась на цыпочках и коснулась губами моей груди. Когда ее язык скользнул по моим ребрам, мои глаза закатились. Она удовлетворенно заурчала, довольная собой, и опустила голову ниже. И затем эти губы были на моем бедре. И скользили вдоль линии пояса. Только хлопок отделял мой член от ее рта.
Должно быть, я приложил некоторые усилия, чтобы остановить ее, убедиться, что она знает, что не обязана делать то, чего не хочет, но…
Ее губы на моем обнаженном бедре. На тонкой коже между пупком и членом.
Слишком опьяняюще, слишком блаженно — это было выше моих сил. Возможно, выше моей способности это вынести.
Моя рука неуклюже искала, за что ухватиться, и нашла балдахин кровати. Я мог бы вцепиться в ее длинные шоколадные волосы, потянуть их, пока она сосет меня, направлять ее рот вокруг себя, но я подожду. Пусть сначала поймет, как ей нравится.
Ее горячий, влажный рот продолжал путь наслаждения по моему поясу, ее пальцы скользили вверх по моим бедрам, ее нос щекотал тонкие волоски на моем животе… Когда она провела теплой рукой по моему члену, я сжал балдахин так сильно, что дерево треснуло под моими пальцами.
Мне нужно было, чтобы ее рот был на мне.
Она мучила меня. Дразнила, издевалась…
Жестокая, дикая, хитрая пташка.
До… дрожи.
Паузы, едва слышного глотка…
Не осознавая, что они были закрыты, мои глаза распахнулись и устремились на нее.
— Что не так?
Арвен покачала головой, стоя на коленях, ее руки скользили вверх по моим ногам — и они… дрожали. Ее руки дрожали.
Я с яростью подавлял позыв разломить пополам кровать, которая уже трещала под моей ладонью.
Глубокий вдох. Мне нужно было глубоко вдохнуть.
Я снова посмотрел на нее. Такую хрупкую с этого ракурса. Вся ее рука — лишь половина ширины моего мускулистого бедра.
— Арвен, — попытался я, подавляя ярость и отвращение к себе за то, что не сказал этого раньше. — Тебе не нужно этого делать.
Ее глаза были мягкими под этими густыми ресницами. Не нерешительными. Просто нервными, возможно.
— Я хочу. Просто… — Ее дыхание вырвалось с шумом. — Я никогда не делала этого раньше. И я хочу, чтобы тебе понравилось.
— Все, что ты сделаешь, будет… невероятным.
— Просто скажи, если я сделаю тебе больно или укушу. — Медленно, с точностью, она сняла с меня брюки и взяла основание моего члена в руку. Головка уже была липкой, и мой член дернулся от ее теплого дыхания.
Я хрипло простонал. И дышал. Медленно.
Сопротивлялся желанию вогнать себя в ее сжатый кулак.
Развратник. Вот кто ты. Она уже колеблется, а ты хочешь трахнуть ее дрожащие руки?
После нескольких дразнящих движений она обхватила меня ртом.
Звезды вспыхнули у меня перед глазами, и вся кровь в теле устремилась вниз.
Я склонился, ладонь снова уперлась в столб кровати, пока она водила языком и сжимала кулак. Если бы язык Арвен, скользящий по моему стволу, ее рука, легонько сжимающая мои яйца, ее мягкие губы, исследующие головку моего члена…
Если бы это был сон, я остался бы здесь навеки и никогда не проснулся.
Она подняла эти глаза — наполненные ничем, кроме страстного, первобытного желания — на меня, ее рот был полон мной, губы непристойно обхватывали мой…
Мне нужно было остановить ее.
Основание моего позвоночника покалывало, это давление нарастало внизу живота…
Аккуратно обхватив ее плечи руками, я попытался поднять ее с пола. Но она не поддавалась, продолжая сосать меня глубоко, и я зарычал, когда на губах появилась мольба.
— Арвен, — почти невнятно прошептал я, отчаянный и напряженный. — Блядь.
— Ты хочешь, чтобы я остановилась?
— Нет. Но ты мне нужна. — Слова сорвались с полушепотом-полусмехом, и прежде чем она успела возразить, я поднял ее на ноги. Ее губы — алые, влажные, глаза слегка блестели от напряжения, щеки пылали — я притянул ее к себе, губы наши слились, мой язык скользнул между ее губ, я втянул ее полную нижнюю губу в рот с глухим стоном.
Сорвав с нее сорочку и нижнее белье, я уложил ее на темные простыни. Влажная и румяная, с шоколадными волосами, раскинутыми по бархатным подушкам, она выглядела как распускающаяся темная лилия из моего сада.
И она знала, что со мной делает. Ее довольное выражение говорило само за себя.
— Иди сюда, — прошептала она.
И я подчинился, окружив ее руками, переплетая ноги с ее. На своем бедре я чувствовал, насколько она мокрая, почти стекающая от желания, скопившегося в ее центре.
Знание, что это реакция на мой член во рту, почти вернуло меня к грани. В попытке успокоиться я вызвал в памяти пыльные книги и уроки истории.
Все что угодно, кроме полной, трепещущей груди Арвен, которая колыхалась подо мной, пока она извивалась и корчилась на моем бедре, задыхаясь и царапая мне спину.
— Быстрее, — слабо сказала она, проводя пальцами по моим волосам и шее. Я опустил руку, чтобы раздвинуть ее ноги и обвести ее блестящие, влажные губы. Чтобы провести большим пальцем вверх по центру, пока не достиг вершины и не надавил. Пока не почувствовал, как она сжимается подо мной с тихим стоном, и это давление вернулось к моему члену.
Черт. Черт…
— Мы можем замедлиться. Не нужно торопиться. — Я звучал как изголодавшийся.
Она лишь придвинулась ближе, приподняв бедра, ее язык скользнул по моему.
— Не нужно, — сказала она. Когда она дернула меня за волосы, почти жестко, мои глаза снова закатились.
Блядь.
Я опустил руку и расположился у ее скользкого, тугого входа, едва войдя, прежде чем погрузился в экстаз.
Глава 40
АРВЕН
Первый толчок Кейна был медленным, осторожным, и я не смогла сдержать похапный стон, когда он замедлился. Еще. Мне нужно было гораздо, гораздо больше.
— Хорошо себя чувствуешь? — его голос звучал так, будто ему проткнули легкое.
Ответа не последовало. Я превратилась в руины.
От этого шквала эмоций — быть с ним, в его объятиях, любимой им после всего этого времени — у меня перехватывало дыхание просто от того, как его лоб нежно касался моего.
И еще от боли. Я знала, что он крупный. Видела, как он справляется, когда доводил меня до оргазма своим ртом. В ту ночь я не могла отвести глаз — его член был идеален. Не то чтобы я повидала много в жизни, но отрицать было невозможно: эта симметрия, вес, толщина.
Но я не была готова к этому — тяжелому, твердому, длинному — мне казалось, что все мое тело растягивается, чтобы принять его. Растяжение было болезненным, и в то же время это было самое приятное ощущение в моей жизни. Мне нужно было больше трения, больше движений, просто больше, но Кейн не двигался с тех пор, как вошел в меня…
Почему он не двигался?
— Еще, — взмолилась я, двигаясь навстречу ему. Желание было почти губительным. Расплавляло меня изнутри и кружило голову.
Его серебристые глаза были устремлены к полупрозрачному балдахину кровати, словно он молился тем Богам Фейри. Лучи закатного света подчеркивали его нахмуренный лоб и резкие скулы. Его челюсть была напряжена, зубы сжаты. Я подняла руку к его лицу, чтобы снять напряжение.
— Я в порядке, Кейн, — прошептала я. Он что, беспокоился обо мне? — Ты можешь не быть таким нежным со мной.
— Пожалуйста, прекрати, — сквозь зубы прошипел он. — Просто… Мне нужна минута.
— Прекратить?
— Говорить, двигаться, дышать… — сказал он, стиснув зубы.
Я рассмеялась и провела руками по его длинной спине, пока не почувствовала, как он дрожит.
— А я-то думала, ты великий Кейн Рэйвенвуд, король секса, выносливость скакуна, несгибаемая воля дракона…
— Вот кто сейчас жесток, — сказал он, наконец встретившись со мной взглядом, с ухмылкой, которая говорила, как ему это нравится. — Я ничего не могу с собой поделать. Ты меня разрушаешь.
Он вошел в меня чуть глубже, и я сжалась вокруг него. Вцепилась в него. Это было…
Слишком…
О, Камни.
— Еще, — взмолилась я, задыхаясь.
Его внушительная длина проникла в меня еще глубже, чем я думала возможным, и сладостная, удовлетворяющая боль разлилась от моего центра по всему телу. Я подавила стон. А то место между моих ног, пульсирующее, жаждущее…
Дыхание застряло в груди, и он вошел в меня до конца, пока я не почувствовала, что он не может проникнуть глубже. До того момента, как он сделал это снова, и из меня вырвался нелепый стон. Я прикрыла рот рукой, чтобы заглушить этот унизительный звук.
Но Кейн отодвинул мои пальцы от губ.
— Больше никогда так не делай, — предупредил он, глаза горели чем-то первобытным. — Я хочу слышать каждый звук, который ты издаешь, когда я внутри тебя.
Я не отводила взгляда, пока он раздвигал мои ноги, чтобы открыть меня еще больше, принять еще немного его длины. Глаза закатились, когда под этим углом он уперся в самую глубь меня, и я заерзала от хаоса, который это вызвало в моем теле.
И звуки. Звуки нашего соединения, того, как он двигается внутри меня. Грязные, непристойные, мокрые…
Кейн почти полностью вышел из меня, и я чуть не вцепилась ему в грудь, чтобы вернуть его назад, снова принять его, но он сделал это сам. Он вошел в меня почти до конца. Удовольствие нарастало. Где-то внизу живота, соски защипали…