— Тебе хорошо? — спросил он без намека на самодовольство или гордость.
— Так, так хорошо, — лепетала я. — Кейн…
Это было настолько хорошо, что я не была уверена, выдержу ли, но он не сбавлял темп, входя в меня в ровном ритме, касаясь того места глубоко внутри, которое закручивало меня все туже и туже…
— Скажи это… — медленные толчки. Подавленный стон. — Скажи это снова.
Я знала, чего он хочет.
— Я люблю тебя, — сказала я. И повторяла снова и снова, приподнимаясь к его губам, вздыхая в его рот с каждым толчком — слишком ослепленная блаженством, чтобы целовать по-настоящему, но все равно трепещущая от прикосновения его языка к моим приоткрытым губам.
Он приподнял мое колено, и я была уже так близка, так неприлично, постыдно мокра, наша влага покрыла мои бедра и шелковые простыни под нами, и мне нужно… нужно… это освобождение и…
Я вскрикнула от нового ощущения полноты, когда он вошел снова. Он прохрипел что-то, глядя вниз, туда, где наши тела соединялись. На меня — такую наполненную им.
Я не хотела, чтобы это закончилось. Я хотела остаться в этом моменте с ним. Продолжать быть единым целым.
Как будто он чувствовал, что я держусь, его губы дрогнули, и он обхватил меня рукой, перевернув так, что я оказалась сверху.
Я застонала от этого ощущения, и он выругался в унисон. Я не выдержу…
— Используй меня, — прохрипел он.
Я послушалась, опускаясь на него еще глубже, мое тело втягивало его в себя. Уперлась ладонями в его мускулистую грудь. Он был словно раскаленный мрамор — гладкий, резной, нерушимый.
Если мои движения были слишком резкими или неуклюжими, он, казалось, не возражал. Его затуманенные глаза, сжатая челюсть, хриплые стоны — все говорило о том, что он тоже изо всех сил пытается удержаться. Я двигалась на нем, трение приближало меня все ближе и ближе, а Кейн подо мной совершал плавные, пульсирующие толчки, закручивая пружину моего тела все туже, пока я не почувствовала, как падаю в пропасть.
Волны удовольствия прокатились по мне…
Зрение помутнело и рассыпалось. Руки дрожали, а я рыдала, захлебываясь ощущениями — этими спазмами, этим блаженством единения с Кейном.
Насыщенная и все еще в тумане своего оргазма, я заметила, как Кейн собирается выйти из меня.
— Нет, — вскрикнула я. — Не останавливайся.
— Мы не должны… — он еле дышал. — Я не хочу, чтобы ты забеременела.
Я подвинула бедра, чтобы принять его глубже.
— Я приготовлю зелье.
Кейн выглядел так, будто не слышал лучших новостей в своей жизни.
— Ты уверена?
— Пожалуйста, — взмолилась я. Я хотела чувствовать его.
Этого было достаточно. Кейн начал входить в меня снова, схватив мои бедра так сильно, что, наверное, оставил синяки, и с подавленными стонами погружался в меня. Трение было слишком хорошим… Знание, что он наполняет меня, закручивало меня еще туже, и я ехала на нем, пока не кончила снова.
Изможденная, слабая и вялая, я рухнула на его скользкую грудь, жадно вдыхая воздух. На мгновение я слышала только наши прерывистые дыхания. И далекий крик совы в ранней ночи. Мягкий шелест листьев через открытое окно балкона.
— Как ты себя чувствуешь?
Я подняла на него глаза и увидела ту самую довольную ухмылку, которую так любила. Но что-то было еще… В его глазах светилась тихая радость. Спокойствие, которого я раньше в нем не замечала.
— Прекрасно. А ты?
— Нет слов, чтобы описать, что я чувствую сейчас.
Я слезла с него, несмотря на его протестующий вопль, и прижалась к ложбинке между его шеей и плечом. Он пах потом, хвоей и кожей.
— Теперь я живу здесь, — прошептала я в его шею.
— В Шэдоухолде? — пробормотал он уже в полусне.
— В этом изгибе. Изгибе твоей шеи. — я бормотала что-то бессвязное — пресыщенная, сонная и дурашливо-счастливая.
— Ты можешь жить в изгибе моей шеи вечно, пташка.
— Я люблю тебя.
— Я всегда любил тебя.
Затем меня накрыл блаженный, тяжелый сон.
Мои глаза резко открылись, пульс бешено колотился, лоб покрылся холодным потом, а руки сжали роскошные темные простыни Кейна. Пока глаза привыкали к кромешной тьме его комнаты, я пыталась вспомнить, что за сон так резко разбудил меня…
Я перевернулась, и приятная боль пронзила меня между ног. Я все еще была липкой от семени Кейна, но и моя влага тоже собралась там, и неутоленная, неконтролируемая потребность, которая текла по мне, ясно дала понять, что разбудило меня.
Мой взгляд упал на Кейна, ровно дышавшего на спине рядом со мной.
Желание разлилось по моему телу, как чернила в воде. Одна прядь волос, упавшая на его глаза, скулы, выступающие в полосах лунного света, эти полные мужские губы…
Чувствуя, как матрас прогибается под моими осторожными движениями, я прижалась к нему и вдохнула кедр и тяжелый запах глубокого сна. Кейн пошевелился, слегка прижавшись ко мне, но глаза оставались закрытыми, а грудь поднималась и опускалась.
Все еще лежа на боку лицом к нему, я провела рукой по его груди в ленивых ласках. Скорее любуясь — золотистой кожей, рельефными мышцами, несколькими шрамами там и тут. Я поцеловала его шею, вдыхая, словно он был свежим воздухом после бури, затем задержала губы на его челюсти.
— Чем могу помочь, пташка? — пробормотал Кейн сквозь сон, глаза все еще закрыты.
Я сдержала румянец, подступивший к щекам.
— Я надеялась, что смогу помочь тебе, — прошептала я в его плечо, прежде чем провести зубами по коже и услышать его тихий стон.
— Конечно, — прошептал он, раздвигая ноги, словно говоря, продолжай.
Легкий трепет пробежал по моим венам, когда я опустила руку по его животу под простыни, где Кейн был все еще голым. Он был бархатисто мягким и невозможным твердым, когда я обхватила его рукой. Я проныла и опустила лоб на его плечо, уже чувствуя, как набухаю и становлюсь влажной. Соски напряглись и стали чувствительными от прикосновения к его руке, грудь тяжелой и полной. Я медленно гладила его, подсаживаясь на низкие звуки, которые вырывались из него, и на его непроизвольные толчки в мою руку.
Ускоряя движения, я собралась перелезть через него и использовать рот — какая-то абсолютно низменная, грязная часть меня умирала от желания почувствовать, как он извергается на мой язык, ощутить его вкус, — но Кейн резко сел одним движением и прижал широкую ладонь к моей ключице, пригвоздив к подушкам.
— Не в этот раз, — сказал он, теперь полностью проснувшийся.
— Почему нет?
Он ухмыльнулся мне в темноте волчьей улыбкой. Я могла бы воспламениться от одного только этого взгляда, полного первобытной жажды.
— Если я снова кончу слишком быстро, ты никогда не дашь мне забыть это.
Я хотела сказать, что просто дразнила его, что на самом деле мне льстит, насколько он хочет меня, но он заглушил мои мысли, прижавшись губами к моим.
Он был теплым, пах сном и свежей мятой, и я простонала в поцелуй, отпустив его уже подрагивающий член и обвив руками его шею. Я могла целовать его вечно.
Его грубые руки скользили по моему обнаженному телу, пока он касался носом моей шеи, ключицы, груди. Он взял в рот мой сосок и с наслаждением принялся сосать, заставляя меня мурлыкать.
— Можно взять тебя сзади? — хрипло спросил он, не отрываясь от груди.
Я кивнула, тело уже напряжено, разум затуманен желанием. Он мог делать со мной что угодно, но сейчас я не могла выдавить ни слова, и он знал это.
— Арвен? — его голос звучал как шелк, пока он водил языком по груди и тер сосок между большим и указательным пальцами.
— Что угодно, — простонала я, уже не узнавая собственный голос. — Можешь делать что угодно.
Кейн аккуратно перевернул меня на живот и встал сзади, приподняв мои бедра и раздвинув ноги коленом, пока я не раскрылась перед ним.
Он выругался, притянув мои бедра ближе. Но дальше не трогал, и я чувствовала, как прохладный воздух касается того места, где я уже текла для него — моя влага смешивалась с его спермой, оставшейся с прошлого раза.
Но я не попрошу снова.
Если это была игра между нами, я была полна решимости выиграть хотя бы раз.
Я прогнула спину и — почувствовав смелость, которой у меня никогда не было — отвела руку назад, чтобы раскрыть себя еще шире. Интересно, видел ли он, какой беспорядок устроил во мне? Нравилось ли ему это?
Кейн хрипло застонал при виде, и я чуть не замурлыкала от удовольствия. Он провел большой рукой по моей попе и бедрам, едва касаясь моего влажного центра. Мой вздох усилил его порыв, и он опустил голову между моих ног, когда язык скользнул по мне, обжигая.
Я вскрикнула громче, чем ожидала, и заерзала, пока он лизал меня вверх-вниз, дразня открытыми поцелуями в самое чувствительное место, под таким неприличным, уязвимым углом.
Я ждала, когда придет стыд, но его не было. Я доверяла Кейну. Безоговорочно. Позволила бы ему сделать со мной что угодно. Любым способом. В любом положении.
Эта мысль только возбудила меня еще сильнее.
Наконец он провел пальцем по моим опухшим губам — моя влага, его слюна и семя уже стекали по бедрам. Он ввел палец внутрь, продолжая работать языком и губами. А эти звуки, мокрые, ритмичные… О, Камни…
— Кейн, — застонала я, уткнувшись лицом в кровать. — Ох, я не могу…
— Расслабься, — прошептал он, все еще двигая пальцем во мне. — Я не дам тебе упасть.
Я попыталась вдохнуть спокойно, но удовольствие…
Это было слишком.
Я вот-вот развалюсь на части. Мне нужно было это.
Но он замедлился, а затем я почувствовала пустоту…
Вместо того чтобы заменить пальцы ртом на том месте, где я его так жаждала, он начал целовать мои бедра, поднимаясь к основанию позвоночника, лаская кожу, сжимая мою задницу так сильно, словно не мог сдержаться. Потом его губы коснулись тазовой кости, а пальцы все еще лениво терли меня между ног, другая рука массировала спину, плечо, бедро, будто успокаивая через эту восхитительную пытку.