– Диана, что ты имеешь в виду? – Кай очень надеялся, что его госпожа предпочтет совершить месть его руками, а не своими.
– Ничего, Кай, – ответила на его манер Диана. – Я разберусь с этим. Тебе не о чем переживать.
Девушка прошла к полкам на стене, взяла несколько бумаг, восковую свечу и чернила с перьями. Первое письмо она написала очень быстро, несмотря на то, что оно вышло очень длинным. Второе письмо было коротким, всего в пару строк. Запечатав их воском, Диана схватила оба письма и направилась к двери, где столкнулась с Невией.
– Диана, термы почти готовы, – сказала служанка, растерянно глядя на Кая, который торопливо поправлял тунику и натягивал наручи, в которых уже не было необходимости.
– Спасибо, Невия, буду через несколько минут, – кивнула Диана, снова удивив подругу манерой речи и холодным, будто застывшим выражением лица.
– Лучше вам с Каем поспешить, швея скоро прибудет, – напомнила Невия, покидая комнату.
– Конечно.
Диана быстро спустилась на первый этаж и вышла во двор, ничего не объясняя Каю, которому ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Он не понимал, зачем они снова возвращаются на конюшню, но спрашивать не стал. Не хотелось первым прерывать молчание.
– Майло! – Диана позвала поверенного конюха. – Майло, кажется, я забыла в повозке платок.
Майло понимающе кивнул – это был их тайный сигнал. Когда Диана хотела поручить ему что-то особенное, о чем никто не должен был знать, она говорила про платок в повозке, и старый конюх тут же догадывался, что нужно обсудить наедине детали поручения.
– Госпожа, давайте искать.
Диана улыбнулась. Этот ответ значил, что на конюшне нет сейчас лишних ушей, все слуги заняты, и никто их не подслушает. Если бы говорить было неудобно, Майло ответил бы: «Не может быть, госпожа».
Кай не знал этих тонкостей, но фразу про забытый платок уже слышал, когда Диана пару недель назад отправляла письма за Домиана. Догадавшись, что у нее с Майло есть свое тайное слово, он в который раз восхитился ее находчивостью и умом.
Когда они все трое уединились в дальнем углу конюшни, Диана достала свои письма.
– Майло, это письмо срочно отвези в театр Мизен и отдай Полунию, – Диана отдала ему короткое письмо. – А вот это, – она протянула то письмо, что было объемнее, – должен отвезти твой сын, Клавус, моему отцу в Рим.
– Боги всемогущие, госпожа, – растерянно облизнул губы Майло. – Письмо Полунию я отвезу сейчас, но вот письмо господину Тиберию раньше послезавтра Клавус не повезет. Простите, госпожа.
– Что случилось?
– У Клавуса сегодня выходной, – пожаловался Майло, – он пьет с самого утра. Даже если я его найду сегодня, боюсь, завтра он будет не в состоянии сидеть в седле. Простите, госпожа, вы же знаете, мой сын-осел пьет до беспамятства, когда берет выходной.
– Я знаю только то, что твой сын – лучший и самый быстрый гонец в Римской империи. Найди его и дай задание с письмом, отвезет, как протрезвеет. Погода сейчас стоит хорошая, он сможет быстро съездить в Рим и обратно, – подумав, сказала Диана. – Главное – держи это в тайне. И накажи Клавусу, пусть лично отдаст письмо моему отцу в Риме и скажет, что я жду немедленного ответа, иначе уеду в Помпеи без разрешения.
– Госпожа, да за такие слова господин Тиберий снесет голову Клавусу, – ужаснулся Майло.
– Не снесет, будь уверен. Как только отец прочитает письмо, сам напишет ответ и пришлет мне, – сказала Диана и протянула конюху мешочек с деньгами. – Майло, я рассчитываю на тебя и Клавуса. Послезавтра на рассвете он должен скакать в Рим.
– Будет исполнено, госпожа.
Диана вышла из конюшни довольной, а вот Кай хмурился, размышляя о том, что написала Диана отцу и Полунию.
– Госпожа, поделитесь со мной своими мыслями? – с надеждой спросил он, желая, чтобы невидимая стена между ними рухнула.
– Мыслями я делюсь лишь с Аполлоном, Кай, – сказала Диана. – Нам пора в термы. Идем.
И оба пошли к вилле, полные обид друг на друга.
Глава 13Доверие
Кая редко посещала бессонница, он всегда спал как младенец, и неважно, что ждало его с утра: встреча с вражеским войском или бой на арене. Отец учил, что сон – лучшее средство от болезней и тревог, и Кай умел уснуть в любой обстановке: на сырой земле, под храп брата и даже рядом со стонущим от боли соседом по кандалам. Но сегодня сон не шел, и украла его госпожа Диана.
Кай перебирал пальцами края ее платка, что подарил ему ветер, и все не мог забыть обиду на прекрасном лице госпожи. То, как жестоко она отказалась поделиться с ним своими планами. Это оказалось больнее, чем удары плетью, и это было что-то новенькое. Ни одна женщина не волновала его так, как Диана, которая могла наказать его одним взглядом своих зеленых глаз. Никому до нее не удавалось сжать в кулаке его сердце и заставить его биться по-новому.
Кай уткнулся лицом в лежанку, словно это могло помочь ему сбежать от запретного чувства. Он посмел полюбить римлянку, свою госпожу. И даже понимая, что им никогда не быть вместе, знал, что отдаст всю свою кровь за то, чтобы она улыбалась.
Молилась своему богу, ела финики и вышивала. Жила.
Нежный шелк ласкал пальцы, а на душе было тяжело. Теперь Диана на него обижена, да так, что не разговаривала с ним остаток дня. И даже не смотрела в его сторону, как в первые недели на вилле, когда его приставили охранять ее. А он не понимал, в чем его ошибка, ведь он просто хотел оберегать ее, потому и не рассказал о наказании. Это бы все равно ничего не изменило, а только расстроило ее.
Кай услышал тихие шаги и повернулся к двери. Гнурр тихо зашел в их комнату и удивленно посмотрел на него.
– Я думал, ты спишь.
Гнурр развязал пояс, снимая ножны, а Кай внимательно наблюдал за ним, думая, стоит ли спросить его, где он пропадал до поздней ночи. Обычно они не откровенничали, но сегодня Гнурр казался очень обеспокоенным.
– Ты стал поздно возвращаться, – сказал наконец Кай.
Гнурр нахмурился, обдумывая что-то. Его густые брови сошлись у переносицы, а губы сжались в тонкую нить. Он сел на свою лежанку, прогнувшуюся под его весом, и уставился на Кая, лежавшего на животе, потому что ему все еще больно было лежать на спине. Гнурр уговаривал его попросить мазь у госпожи Дианы, но тот всякий раз отмахивался со словами, что на нем все заживает, как на собаке. Чудак.
– У меня есть опасения, – признался Гнурр, – насчет госпожи Энеиды.
Он уже несколько дней решался на этот разговор. Беспокойство за госпожу боролось в нем с нежеланием раскрывать ее секреты. Он хотел попросить совета у Марка Галла, но боялся, что тот выдаст его. И все-таки молчать Гнурр больше не мог.
Когда-то он сам не смог вовремя попросить о помощи, из-за чего и оказался сначала в школе гладиаторов, а теперь на вилле Тиберия.
– Пообещай, что этот разговор останется между нами, – попросил он у Марка Галла.
– Клянусь, – пообещал тот, сев на своей лежанке и повернувшись к нему. – Но имей в виду, если есть хоть какая-то опасность для моей госпожи…
– Нет, – мотнул головой Гнурр. – К госпоже Диане это не имеет никакого отношения. Я волнуюсь из-за госпожи Энеиды, а точнее, ее пристрастия к азартным играм.
Брови Кая поползли вверх от удивления – не такого он ожидал, когда Гнурр сказал про опасения. Он-то думал, что дело в таинственном любовнике, личность которого так и не удалось установить, но и представить не мог, что Энеида азартна. Он не сразу понял, почему Гнурр вообще волнуется о том, как проводит свободное время его госпожа, – они явно не были близки. Энеида обращалась с ним чуть лучше, чем с другими слугами, но все равно была верна себе и своему противному характеру.
– Ты же знаешь, я попал в школу за долги, – напомнил Гнурр. – Я и сам был игроком. «Мельничное колесо», «дуодецим», кости – я играл во все, пока не промотал свое наследство. Я влез в долги, которые буду отрабатывать годами…
– Не думаю, что госпожа Энеида может оказаться в твоей ситуации.
– Кто угодно может, – мотнул головой Гнурр. – Азарт кружит голову сильнее вина, затмевает все удовольствия и наслаждения. Хочется только одного – победить.
– Я имел в виду, что госпожа Талия контролирует дочь, и вряд ли та смогла бы выбираться ради азартных игр…
– Ты заметил, что мы стали часто ездить в гости к Аврелиям? – перебил Гнурр. – Знаешь, чем они там занимаются? Играют в кости! Энеида, Маркус Цезарий, братья Аврелии и еще какие-то люди, имен которых я не знаю, но они настоящие богачи. Аврелии частенько устраивают такие вечера у себя на вилле.
Кай прищурился. Если Гнурр видел Энеиду в окружении других мужчин, то мог знать, кто из них ее любовник. Или хотя бы догадываться. И только он хотел спросить об этом, как Гнурр снова заговорил.
– Меня никогда не пускают в комнату, где проходит игра, оставляют стоять у двери.
– И ты соглашаешься?
– А у меня есть выбор? К тому же они берут с собой охрану Цезария. А меня не пускают – думаю, госпожа Энеида мне не доверяет и опасается, что я стану болтать о ней.
Слова про доверие всколыхнули недавние мысли Кая о его собственной госпоже. Почему она не рассказала ему, что задумала? Неужели не доверяет ему, как Энеида Гнурру?
– А тебе есть что рассказать? – спросил Кай, с трудом отмахиваясь от собственных переживаний.
Сейчас важнее выяснить, что происходит с Энеидой и как это может повлиять на Диану.
Гнурр резко встал и прошелся по маленькой комнате, ероша короткие волосы. Он явно был очень взволнован и не знал, как подступиться к самой острой теме. Кай напрягся, чувствуя, что сейчас он скажет что-то очень интересное.
– Марк Галл, помнишь, мы с госпожой Энеидой ездили в город вчера?
Кай кивнул, не сводя взгляда с Гнурра, который замер, а потом снова сел на лежанку и заговорил тихо-тихо, так, что Каю пришлось напрягать слух, чтобы разобрать его слова.
– Сначала я подумал, что мы едем за новыми украшениями для нее, так она сказала возничему, но она ничего не купила, а наоборот, продала. Причем торговалась за каждый денарий и очень злилась, что выручила меньше денег, чем рассчитывала. Я держался в стороне, но все равно все слышал. Марк Галл, у нее явно проблемы с деньгами, но ведь госпожа Талия ни в чем не отказывает дочери: украшения, одежды – госпоже Энеиде покупают все, что бы она ни пожелала. Так для чего ей понадобились деньги? К тому же немалые.