Кай видел, как она открывает и закрывает рот, желая, по своему обыкновению, начать кричать и топать ногами, но осознание произошедшего уже вгрызалось в ее голову. Талия не издала ни звука, только пила вино и тяжело дышала, все больше убеждаясь, что Диана и Кай правы.
Все понимали, как Талии тяжело и больно принять то, какой наивной и глупой оказалась ее дочь. Она отказывалась верить, что Эни тайком играла в азартные игры, крала украшения и шла на все, лишь бы быть поближе к Аврелиям.
– Госпожа, простите, только сейчас понял, что старика Аврелия ведь не было среди гостей. Приезжали только его дети, – задумчиво сказал Алис, прикидывая, что теперь делать с Аврелиями.
– Селеста сказала, что отец болен… Это тоже странно, – поддержала его Диана. – Старший Аврелий не пропускает ни одного ужина, где собирается знать. Почему же в этот раз не поехал? Алис, думаешь, он в сговоре со своими детьми?
– Не уверен насчет сговора, госпожа. Но он может догадываться, что его дети те еще выродки, – хмуро сказал Алис.
– И будет их покрывать, – вставил Октавий. – Сам он выродок! Простите за грубость, госпожа. Еще я хотел добавить, что слуги помогли осмотреть покои госпожи Талии – убийца ничего не взял.
– Возможно, не успел, – заметил Кай. – Госпожа Энеида могла его спугнуть. А что в комнате самой госпожи Энеиды? Нашли что-то?
– Убийца сбежал через ее балкон, – тут же сказал Октавий. – На парапете остался кровавый отпечаток ладони. Мужской ладони. Веревки не нашли, но куст под балконом сильно примят. Скорее всего, убийца прыгнул на него. Ночью там дежурила стража Цезария, но они уехали с господином Маркусом раньше, чем мы успели их допросить.
– Сыны шлюх! – выплюнула Талия. – Маркус дружит с Аврелиями. Что, если и он с ними заодно?
– Вряд ли, – после паузы сказала Диана. – Он слишком сильно боится своего отца, а он близкий друг нашей семьи. Маркус не стал бы рисковать своей репутацией и головой. Аврелии его приятели, но их положение в обществе низкое. Маркус не предпочел бы ссору с нами в угоду им.
– Но он забрал всю стражу!
– Исключительно из-за своей трусости! – резко сказала Диана. – Ты бы видела, как он трясся от страха при виде собственной крови – жалкое зрелище.
Кай снова посмотрел на свою госпожу. Как он мог хоть на мгновение подумать, что Цезарий заинтересовал ее? Конечно же, Диане не нравился Маркус, а он зря стоял и горел заживо от ревности, пока Диана кружилась под музыку с Цезарием. Слепой идиот.
– Мы можем бесконечно гадать, кто с кем в сговоре, – вдруг прекратила общий спор Талия. – Алис, собирай своих лучших людей. Ты едешь со мной к Аврелиям! Немедленно!
– Что?! Талия, нет! – Диана схватила мачеху за руку. – Умоляю, остановись! Мы не можем ворваться к Аврелиям и угрожать им без доказательств и свидетелей!
– Ты предлагаешь сидеть и ждать у моря погоды?! – Талия вырвала руку и отошла от Дианы к постели Эни. – Эни умирает, а Аврелии уже отмыли кровь с рук и смеются над нами! Я убью их! Всех!
– Талия, прошу тебя! – Диана с мольбой смотрела то на Талию, то на Алиса. – Нужно сначала поговорить с магистратом, он обещал нам помочь. А еще нужно дождаться возвращения Теокла и придумать план. У нас только догадки, нам нечего предъявить Аврелиям, пока Эни не очнется!
– Эни может не очнуться! – Талия не выдержала и разрыдалась. – Магистрат уехал по делам в Неаполь! Жирный увалень дал нам несколько людей и свалил по своим делам. От него нет толку. Тиберий в Риме. Цезарий сидит со своей стражей и боится своей тени. Мы одни, Диана. И когда помощь придет, Аврелии будут далеко! Они могут уехать.
– Талия, я понимаю, но давай все обдумаем?
– Нет! – Талия сама подскочила к Диане и сильно сжала ее руки в своих. – Все мои покои были залиты кровью Эни! Моя дочь умирает по вине Аврелиев, и они заплатят мне за это! Я обращу их дом в руины!
– Талия, умоляю, давай хотя бы придумаем, как их прижать, нельзя же…
– Алис, – Талия оборвала речь Дианы. – Выставить стражу к Эни, позвать Агриппа. Дежурить постоянно. Кто закроет глаза, тому их выколоть! Понял?
– Будет исполнено, госпожа. – Алис кивнул Октавию, и тот спешно покинул покои.
– Алис, собирай людей, мы едем к Аврелиям. Сначала поговорим с ними. Успокойся, Диана, я не дура. Не выпущу им кишки сразу. Сначала помучаю, – хищно оскалилась Талия.
Кай медленно подошел к Диане, не зная, что хотел сделать. Но она так побледнела, что он решил держаться к ней поближе.
– Талия, прошу, не совершай опрометчивых поступков. Мы не в силах сейчас воевать с ними – у нас почти нет людей. Подумай об этом. А как же Эни? Покинешь ее в такой час? – Диана уже не знала, как остановить безумие мачехи.
– Ты останешься здесь, – медленно отчеканила Талия. – Напиши письма магистрату, Тиберию – всем. Расскажи о наших подозрениях насчет Аврелиев. И жди Теокла с новостями. Я прекрасно помню про нападение на тебя. С этим мы тоже разберемся. После Аврелиев.
– Талия, прошу тебя…
Женщина оттолкнула руки Дианы и опустилась на колени у кровати Эни. Она легонько провела пальцами по впалой щеке дочери. Кожа была холодной и липкой на ощупь. Талия задрожала, глядя на обескровленные губы дочери, и поклялась, что накажет того, кто сделал это с ней.
В комнату вернулись лекари, которые тут же склонились над Энеидой, и Талия подошла к Алису.
– Выезжаем, – отчеканила она, глядя начальнику стражи прямо в глаза. – Сам Юпитер не остановит меня.
– Но госпожа Диана… – начал Алис в последней попытке убедить Талию.
– Госпожа Диана будет следить за домом и моей Эни и молиться Аполлону. А мы, Алис, разберемся с Аврелиями. И если еще раз скажешь мне слово поперек, до конца жизни будешь пасти овец, а не охранять мою семью.
Алис вздохнул и ушел за Талией, оставив в комнате Диану, Кая и лекарей.
– Госпожа, не беспокойтесь, я буду здесь. Если госпожа Энеида очнется, я немедленно позову вас, – проскрипел уставший лекарь.
– Спасибо, Агрипп, – Диана присела у постели Эни, всматриваясь в лицо сестры.
Эни дышала через раз и была белой, словно потеряла всю кровь. Казалось, даже ее губы утратили цвет. Диана заметила, что в ушах у нее так и остались висеть золотые серьги с цветными драгоценными камнями, которые она одолжила ей на этот вечер. Остальные украшения сняли, чтобы не мешали перевязкам, но на аккуратные небольшие сережки не обратили внимания. Почему-то именно от их вида защемило сердце.
Диана вспомнила, как Эни перебирала украшения в ее шкатулке и спрашивала, что лучше подойдет к ее наряду. Буквально день назад она была такой радостной и счастливой, хихикала и кидала в Диану и Невию тканями, как ребенок. Зря Диана бегала по гостям, привлекая к себе внимание назло Талии. Зря танцевала с Маркусом. Если бы он был с Эни, если бы танцевал с ней… То никого из них не ранили бы, а стража Цезария была бы здесь.
Все было бы по-другому.
Диана закрыла глаза и зашептала горячо и страстно, впервые молясь за Энеиду, всем сердцем желая ей скорейшего выздоровления.
– Аполлон, умоляю, спаси мою сестру. Обещаю, я отдам Эни все украшения, какие она пожелает, лишь бы она снова улыбалась. Я выдам ее замуж за достойного человека и больше никогда не буду насмехаться над ней… Прошу, исцели ее раны и придай сил, чтобы она очнулась.
Кай стоял неподвижно, ожидая, пока Диана закончит молиться над постелью Энеиды. Он прислушивался к шуму в коридоре: кажется, Домиан спорил со стражей у дверей, выпрашивая разрешения зайти и поговорить с Дианой.
«Глупый Домиан», – думалось Каю. Шага не мог сделать без подсказки своей госпожи. И как же это злило. Диана едва стояла на ногах и выглядела немногим лучше своей раненой сестры. Ей нужен был нормальный отдых: крепкий сон и еда. После такой тяжелой ночи на нее еще и свалили все дела дома, не давая вздохнуть.
– Кай, идем. – Диана закончила молиться и пошла к двери. – У нас много дел и много тем для обсуждения.
Диана изо всех сил старалась быть сильной, но Каю она казалась невыносимо хрупкой.
Едва они вышли в коридор, как Домиан и старшие слуги обступили Диану, накинувшись на нее, как голодные собаки на кость. Каждый что-то спрашивал, в чем-то отчитывался, что-то просил. Кай мечтал дать им всем пинка и спустить с лестницы, но Диана только мягко улыбалась им, успокаивая и давая указания. В который раз поражаясь ее благородству и самоотверженности, Кай стер недовольство со своего лица, стараясь ради Дианы не пугать слуг, которые опасливо косились на хмурого гладиатора.
Секунды складывались в минуты, а минуты в вечность. По крайней мере, Кай так ощущал. Потоки вопросов не иссякали, Диана продолжала стоять в коридоре в толпе, как оратор перед народом. Одним она говорила еще раз отмыть залы после ужина и особо тщательно убрать покои Талии, других просила привести в порядок сад. Домиану поручила писать письма гостям, оставив за собой право отправить вести отцу и Цезарию. Нарушая приличия, приказала принести еду Агриппу и Фестусу прямо в покои к раненой, а заодно обед себе и Каю в свою комнату. Попросила привести охранника с отчетом, сколько людей у них осталось, а заодно попросила Домиана передать список с именами гостей, который она составляла для него.
Кай с одобрением слушал, как она раздает приказы. В какой-то момент он хотел подсказать ей, что еще нужно сделать, но Диана, словно подслушав его мысли, сама озвучила то, о чем он думал. И он продолжил стоять в толпе слуг рядом с Дианой, озаренный неожиданным откровением.
Годы рабства и лишений стоили того, чтобы встретить эту невероятную девушку. Глупая мысль идеалиста, коим он никогда не был. Но как еще объяснить то, что он стоял и смотрел на нее с тем же обожанием, с каким она смотрела на статуи Аполлона?
Он вспомнил, как старший брат рассказывал ему о безумствах отца после смерти их матери. Как он безжалостно карал тех, кто хотя бы теоретически мог быть причастен, как сжигал дотла целые деревни, пытаясь найти покой в отмщении. От тех рассказов Каю всегда становилось жутко, и он считал, что отец поступил слишком жестоко, даже несмотря на любовь к убитой жене. А сейчас Кай понял, что, если бы на месте Эни была Диана, исколотая ножом, он обрушил бы небо на проклятую Римскую империю.