Энры были суровым народом, обособленно жившим в горах и промышлявшим охотой. Никто бы не поверил, что один из них связался с лескатами, да еще и в товарищи его записал. Но уж очень походил юный эйсель на нимерладский народец кехнеров, таких же беловолосых и светлоглазых, хоть и не обладавших ни каплей магии, да и особым гонором не отличавшихся. Вот и приходилось лескату терпеть унизительное положение, позволяя нанести на левый висок и часть открытой шеи замысловатые узоры, чтобы усилить сходство с кехнерами.
Трой готов был немедленно рукавом стереть черную краску, но сдержался, только выше поднимая воротник врученной Ревардом куртки. Ладно, все стерпит, лишь бы их поиски увенчались успехом. Нейл, поглядывая на своего сообщника, застегнул удлиненную черную куртку, на которой блеснули затейливые пуговицы, и ловким неспешным движением руки надел на голову черную шляпу.
Вот выпендрежник… Трой хмыкнул, проходя мимо энра, и собрался спуститься в каюту. Ревард посмотрел вслед лескату и сложил руки на груди. Долго красоваться не пришлось, поскольку почувствовал, как его охватывает холод, а голова тяжелеет от того, что великолепная шляпа наполнилась противным снегом.
— Никакой магии! — проворчал он, отряхивая одежду. — Так мы далеко от порта не отойдем…
Трой спустился по небольшой лестнице, которая вела на нижнюю палубу, и вскоре оказался в одной из немногочисленных кают корабля. Лескат хлопнул дверью и прошелся по небольшому помещению, останавливаясь напротив круглого окна. Деревянные половицы скрипнули под ботинками.
Поток ветра, что врывался в каюту, ворошил разбросанные по столу бумаги, грозя смести их на пол. Трой оперся обеими ладонями в старую потемневшую раму окна, ощущая под пальцами правой руки зазубрины, видимо, оставшиеся после одного из боев, которые пришлось пережить франгару.
При неосторожном движении спина вновь заныла, и Миклос стиснул зубы, но не от боли, скорее, от сдерживаемых чувств. Несмотря на то что была глубокая ночь, спать вовсе не хотелось. Все мысли были о невесте, пропавшей без вести. Если бы только он мог знать заранее, хоть на мгновение предположить, что Варвара — та, за кем охотятся ведьмы пустоши, то не раздумывая увез бы ее в Ильхад, скрывая от опасности. Или, на худой конец, не позволил бы ей покинуть столичный дом Кайонаодх, раз уж оказались в самом эпицентре случившегося.
Можно было долго перебирать в уме варианты, да только проку в них не было никакого. Трой ударил ладонями по раме, оцарапывая кожу о поврежденный деревянный край. От помощника Делмы удалось узнать о предположениях Девина. Дракон считал, что ведьмы намерены призвать умершую давным-давно Ишу Игрэйн. От мысли, что жалкие сестры Вахайра посмели использовать для своей цели возлюбленную, у него вскипала кровь, не хуже, чем в венах Кайонаодха. Рама пошла изморозью, выдавая чувства молодого леската.
Легенду о великой победе над инглеронами он слышал еще в детстве, ее знал каждый, кто родился на земле снежного Ильхада. Легенда передавалась из поколения в поколение, как песня гордости и бесспорного величия ледяных лескатов. Порой Трою казалось, что его народ постигнет та же участь, что и возгордившихся жителей Баэль-Маргада, тешивших свое тщеславие, пока оно не выжгло их землю дотла, обратив в пепел.
Инглероны повелевали стихией огня, правили жестоко, захватывая все новые и новые земли и оставляя за собой лишь смерть и разрушения. Это вынудило сплотиться многие народы. Разразилась великая война, в которой удалось победить инглеронов. В легендах Ильхада говорилось, что Иша была повержена доблестным полководцем Велди Теринге, статуя в честь которого высилась в главном храме лескатов. Но похожая легенда, конечно же, имелась у любого народа, включая мелкорослых фарийцев. Чей клинок сразил великую королеву, можно было спорить бесконечно, ведь свидетелей тому не осталось. Каждый народ рассказывал эту историю по-своему.
Ведьма начала обряд призыва, и теперь Троя мучила мысль, удалось ли ей причинить вред Варваре и не коснулось ли невесты проклятие огненной Иши. Не пострадала ли она? Напугана ли? Ранена? Верит ли в то, что он ищет ее?
— Услышь меня… — проговорил он одними губами, прислоняясь горячим лбом к обледенелой раме. — Каждый раз, когда тебя одолевают страх или отчаяние, услышь меня.
По черному небу рассыпалась яркая крошка звезд, отражаясь в блестевшем под франгаром море. Оно было спокойно и безмятежно, но никак не могло подарить покой тому, кто глядел на него сейчас.
ГЛАВА 6
К вечеру обоз прибыл в небольшое поселение, и путники смогли позволить себе краткий отдых. Карамель со стоном попыталась сползти с телеги и запуталась в длинной накидке. На помощь подоспел молчаливый Дюк, подхватил фею и спустил на землю. Бедняга встала и едва не стянула с головы капюшон. Но доблестный эйсель Ланселот ворчливо натянул его обратно, едва ли не до подбородка эйслин Гвиневры, не позволяя цепкому взгляду Дюка разглядеть девушку.
Варя увлекла подругу за собой к одному из ветхих домишек, где им предложили остановиться на ночь. У обоза была выставлена охрана, и у них оставалось несколько часов до рассвета, чтоб размять ноги и немного подремать. Карамель не дошла до провалившегося от древности крыльца дома и тяжело опустилась на небольшую скамейку под раскидистым деревом. На нем щебетали неизвестные птицы, раздражая своими звонкими голосами.
— Гости — всегда радость, — проговорила Эйве, хозяйка дома, искренне улыбаясь Варе. — У нас они редко бывают.
Женщина пригладила простой передник, пусть и старенький, но, видимо, надетый специально по случаю приема гостей. Она жестом руки пригласила входить в дом, и Варя благодарно кивнула, следуя за хозяйкой. Но стоило ей встать на первую же ступеньку, как та проломилась под ее тяжестью и едва ли не рассыпалась прахом.
Эйве ахнула, прикладывая к щекам ладони, и с испугом поглядела на гостя. Неужели действительно ожидала гнева с ее стороны? Варя осторожно высвободила ботинок и посмотрела на женщину. Скорее всего, живет она одна, вот и сыплется все, словно дом чувствует, что хозяина нет. Так и у тети Зины частенько случалось. Порой приходилось брать в руки молоток и гвозди, чтобы хоть как-то помочь ей. Вот и сейчас Варя оглядела крыльцо и повернулась к хозяйке.
— У вас есть инструменты?
Женщина изумленно попятилась, словно увидела привидение.
— Где это видано, чтоб гости за работу брались?.. — ахнула она.
— Мне в радость, — улыбнулась Варя. — Так есть у вас нужное?
Она не дождалась ответа женщины и расстегнула куртку, оставаясь в одной рубашке. Конечно, плотник из нее так себе, но руки из нужного места растут, как говаривала тетя Зина. А значит, сумеет хоть как-то помочь хозяйке в благодарность.
— В сарае, за домом. — Эйве указала рукой на ветхое небольшое строение с соломенной крышей.
Сам же хозяйский дом крыши словно бы и не имел, а буквально вырастал из небольшого холма. На том месте, где крыше положено быть, росла густая трава, и на ней паслись мелкие прыгучие «облачка», поглядывающие на гостью глазами-бусинами. Пушистая шерсть существ мягко колыхалась под порывами теплого вечернего ветра, еще больше создавая схожесть с небольшим облаком, случайно свалившимся на землю.
— Если можно, то я похозяйничаю там немного. — Варя бросила куртку Карамели, которая едва не свалилась со скамьи, сонно хватая полетевшую в нее одежду.
— Куда? Что? Ах… — Фея выглянула из-под капюшона, удивленно наблюдая за действиями подруги.
Что задумала эта иномирянка? Обязательно разводить такую деятельность? Карамель хотела было возмутиться, но потом, повинуясь непонятному порыву, решила присоединиться к Варе.
— Я с тобой, дорогой мой… братец! — Фея поднялась со скамьи и оставила на ней куртку.
Она собралась догнать подругу и едва не столкнулась с ней, когда Варя выглянула из сарая.
— Юбку придерживай, пока в грязь не втоптала, — предупредила Варвара, выходя во двор.
Карамель глянула под ноги и поморщилась, теперь замечая, что стоит ботинками прямехонько в невысохшей после недавнего дождя грязи. Гадость-то какая…
— Подожди меня! — Фея повыше подняла подол платья, но теперь накидка оказалась испачканной.
Рассыпая проклятия, словно свою магическую пыльцу, она зашагала обратно к дому.
— Какая жалость. — Эйве торопливо подошла к Карамели и покачала головой, разглядывая испорченную одежду. — Два дня дождь лил. Дороги размыло, а двор — болото тибруново! Там, у колодца, можно почистить одежду.
Женщина увлекла за собою фею, которая упиралась всю дорогу, желая одновременно привести себя в порядок и не упускать из виду подругу. У старого, потемневшего колодца, поросшего снизу мхом, она слышала, как стучит молоток, и это немного успокаивало.
— В поселении вашем совсем мужчин не видать, — сощурилась Карамель, когда Эйве принялась оттирать испорченное платье.
Рука женщины замерла у ведра с водой, затем она подняла взгляд на гостью и улыбнулась.
— Так все по указу короля Гидеона — призвал он мужчин-то наших. Не так давно война кончилась, да мало кто домой вернулся с победой. Одни остались мы, несколько домов да несколько живых душ, ожидать своего часа.
Карамель сочувственно кивнула хозяйке дома, но тревожное чувство осталось, прогоняя остатки сонливости. Воздух вновь стал слишком влажным, тяжелым, говоря о возможном дожде, а белесый туман принялся окутывать землю, пряча истоптанную лошадьми дорогу.
— Лучше в дом идти, темнеет уже, и погода портится. Эйве пригласила гостей в свое скромное жилище, предлагая устраиваться на ночь.
Варя пообещала хозяйке, что присоединится к ним немного позже, поскольку хотела хоть как-то покрепче прикрепить найденные старые доски к поврежденным ступенькам. Женщина кивнула согласно и прошла в дом, увлекая за собой Карамель. Уже внутри, стоя у окна, Эйве долгим взглядом наблюдала за работой Вари, а затем отошла, отвлекаясь на заговорившую с нею фею.