Нежно касается губами моих губ, заставляя поджимать пальчики на ногах и впиваться руками в его рубашку. Эти ощущения новы для меня, и я окунаюсь в них с головой. Сильнее сжимаю шелковую ткань в руках, издаю протяжный стон и слышу:
— Доверься мне, девочка.
Глава 14
Виктория
Это утро другое. Солнце светит ярче, воздух пропитан счастьем, даже тишина и та какая-то не такая. Я обвожу взглядом комнату, несколько минут смотрю в потолок и понимаю, что на моем лице блуждает слишком счастливая улыбка. Я нахожусь в комнате Ахмеда, но его самого нет.
Бросив взгляд на часы, стоящие на прикроватном столике, понимаю, что уже почти обед. Видимо, мужчина решил дать мне отдохнуть и позволил поспать подольше, пропустив завтрак.
Я жадно осматриваю его комнату и боюсь закрыть глаза. Вдруг это все исчезнет, и я вдруг пойму, что ничего не было.
Откинув одеяло, понимаю, что мне ничего не приснилось. Я сплю без одежды. Простыни смяты, постель все еще пахнет им. Мой мозг все еще отказывается воспринимать происходящее, но я уже чувствую изменения. Понимаю, что я больше не та, что прежде, что внутри что-то изменилось. И это не касается физического состояния. Скорее морального и духовного.
Перевернувшись на бок, подтягиваю подушку Ахмеда ближе. Провожу ладонью по прохладной шелковой ткани и склоняюсь ближе. Подушка пахнет его духами и им самим. Аромат слегка горьковатый и приторный, маленькие нотки муската забивают нос, но я лишь делаю вдох поглубже, желая насладиться им подольше. Со мной что-то не так. Я чувствую это, но не могу объяснить.
Еще вчера я боялась Ахмеда, вздрагивала едва ли не каждый раз, когда он появлялся рядом, усилием воли пыталась не показывать этого, а уже сейчас провела с ним ночь и все никак не могу осознать это. Не могу в полной мере понять, что заставило меня изменить о нем мнение, что подтолкнуло к немому появившемуся ниоткуда восхищению.
Правду говорят, что первых мужчин запоминаешь надолго. Я уверена, что навсегда. Знаю, что это не любовь, да и откуда ей взяться, учитывая все, что случилось и в каких обстоятельствах я оказалась. Просто это… что-то, что не поддается описанию. Я просто чувствую внутри тепло и какое-то предвкушение, а еще понимаю, что больше не боюсь его. Что после этой ночи, знаю истинного Ахмеда.
В голове то и дело всплывают картинки всего случившегося: хриплый вибрирующий шепот мужчины, его ласковые руки, едва касающиеся моего тела и нежность, окутывающая меня с головы до ног. Я как угодно представляла себе то, как стану женщиной. Даже думала о возможной операции, но все случилось так… наверное, именно о таком я мечтала, когда читала любовные романы.
Ахмед стал идеальным мужчиной, тем, кто подарил мне безграничную нежность и удовольствие. Я сотни раз слышала от знакомых, что впервые всегда ужасно, что после первой ночи любви с мужчиной не хочется никогда его видеть, но у меня все случилось не так. Или же мне попался опытный, знающий женские капризы, мужчина.
Зарывшись лицом в подушку Ахмеда, позволяю себе полежать так еще несколько минут, и только после этого встаю с кровати и иду в душ. Подставляя тело под горячие струи, тщательно смываю с себя сон и выхожу, обмотавшись полотенцем. Вниз к завтраку я опаздываю, но успеваю к обеду и незамедлительно пользуюсь этой возможностью. Одеваю свои самые лучшие вещи, подходящие для случая: кремовые брюки и синюю блузку, на ноги надеваю лодочки на каблуке и спускаюсь вниз.
Мне кажется, что между нами все изменилось. Вспоминаю нежный шепот Ахмеда, ласковые слова, что он говорил мне на ухо и то, как он успокаивал меня, обнимал, сжимая в объятиях. Я не могу избавиться от этих картинок, то и дело сменяющих друг друга, и пока иду в гостиную думаю о том, что возможно могла бы поговорить с мужчиной. Пусть не сейчас, но чуть позже могла бы поднять тему отцовства. И пусть мне все же нужно провести ЭКО, но ведь я могу остаться с ним рядом. Могу быть матерью его ребенка, а ему женой. Я научусь.
— Доброе утро, — я показываюсь в гостиной как раз вовремя.
Ахмед уже сидит во главе стола, одна из прислуг ставит на стол последнюю тарелку и покидает нас, закрывая за собой дверь.
— Доброе, — отстраненно произносит Ахмед, но я не обращаю на его тон никакого внимания, все еще витая в облаках. — Выспалась?
— Да.
Меня съедает смущение, но я больше не чувствую страха. Уверенно подхожу к столу, сажусь на свое место и приступаю к еде, украдкой посматривая в сторону Ахмеда. Он ест и ведет себя так, будто ничего не произошло, и я благодарна ему за это. Не знаю, смогла бы я обговорить все случившееся, поэтому чрезмерно рада, что мужчина не поднимает тему прошедшей ночи.
Я настолько увлекаюсь своими мыслями, что даже не сразу замечаю его пристальный взгляд на мне.
— Ты другая, — комментирует Ахмед. — Больше не дрожишь при мне и делаешь это совершенно искренне.
— Я…
Замолкаю, не зная, что сказать. Поднимаю голову и, встретившись с мужчиной взглядом, опускаю веки вниз и смущенно улыбаюсь, чувствуя, что краснею.
— Больше не боишься меня?
— Нет, — улыбаюсь, кажется, во весь рот.
Я почему-то чувствую себя счастливой. Уверенной в том, что у меня обязательно получится убедить Ахмеда оставить меня рядом. Доказать ему, что я могу быть достойной его. Мне не хотелось этого раньше, но едва поняла, какой он на самом деле… почему нет? Зачем мне лишать себя ребенка, а малыша матери, если я могу поступить по-умному и, так сказать, приручить этого мужчину?
За мыслями проходит обед. Я не успеваю заметить, как моя тарелка становится пустой, а Ахмед встает, чтобы уйти. Я никогда прежде его не проводила, но сегодня встаю вместе с ним и иду к выходу. Он замечает меня у двери. Поворачивается и как-то пристально всматривается в мое лицо. Я же позволяю себе сделать шаг, и еще, еще, приблизившись почти вплотную. Набравшись смелости, поднимаю руку и касаюсь его щеки, приподнимаюсь на цыпочках и тянусь, чтобы поцеловать мужчину, но в этот момент мою руку грубо перехватывают и чуть толкают назад, заставляя меня отшатнуться. Мои глаза распахиваются, и я невольно смотрю на вмиг потемневший взгляд Ахмеда.
— Прости, я не подумала, что это может быть неприятно.
Я виновато улыбаюсь, не понимая, что произошло с мужчиной и почему он вдруг решил оттолкнуть меня.
— Вика, я думаю, что ты немного неправильно все поняла, — он проводит рукой по лицу и, наконец, отпускает мое запястье. — Вчера ночью я лишь сделал то, что должен был. Вскоре тебе предстоит ЭКО. Ты должна была быть готова перед процедурами.
Я непонимающе моргаю и не могу произнести ни слова. Он сделал это лишь для того, чтобы я была готова к оплодотворению? Лишь для этого?
— Но… я не понимаю, ты был так… так нежен и…
— Я хотел, чтобы ты не вспоминала этот день, как худший в жизни, но не стоит строить иллюзий, — Ахмед тянет руку к моей щеке и нежно проводит по ней пальцами. — Слез не нужно, ты знала, на что соглашаешься.
Он уходит, а я остаюсь стоять и смотреть ему вслед…
Глава 15
Виктория
— Виктория, вы меня слышите? — Марина Владимировна, как и всегда, приходит вовремя.
Едва за Ахмедом закрывается дверь, ее упакованная в юбку-карандаш задница, появляется на моем пороге. Не скажу, что я удивлена, но она последняя, кого я хочу сейчас видеть. Мои мечты разбились на кучу осколков, окунув в жестокую реальность. Я чувствовала, что ничего не будет по-другому, какая-то часть меня осознавала, что Ахмед — не мой мужчина. Что он совершенно не тот, кто будет признаваться мне в любви до гроба, кто скажет, что любит и изменит свое мнение, решив, что в дополнение к ребенку ему нужна еще и женщина.
— Виктория! — Марина Владимировна повышает голос, и я, наконец, перевожу на нее пустой взгляд.
Ее ярко накрашенные губы двигаются, взгляд возмущенно горит, а щеки покраснели, а еще она активно жестикулирует руками.
— Простите, вы разучились сдерживать свои эмоции?
Мой голос звучит безжизненно. Я знаю, что сейчас, как никогда прежде, могу сдерживать свои истинные чувства. Их попросту нет. Я не чувствую ничего, что могло бы вывести меня из себя. Я, кажется умерла. Родилась вчера ночью и умерла этим утром.
— Простите, что?
Марина Владимировна явно теряет хватку. Ее лицо буквально перекашивает от злости. Видимо, это тот самый момент, когда ученик превзошел своего учителя.
— Ничего, — мотаю головой. — Что вы говорили?
— Это возмутительно! — произносит женщина. — Как вы смеете так вести себя со мной?
— Как? Вы просили меня научиться скрывать эмоции. Вот же… вы разве не видите? Я отлично научилась.
Я знаю, что вывожу ее из себя. Что заставляю понервничать и разозлиться, но сейчас мне это нужно. Почувствовать кого-то живого рядом, увидеть его злость, ненависть, раздражение, что угодно. Ахмед ведет себя так, будто умер. И я рядом с ним такая же.
Марина Владимировна успокаивается только после моих слов. С ее лица сходит румянец, она больше не выглядит злой, наоборот, она, кажется, довольна своей ученицей. Знала бы она, что вовсе не ей нужно присуждать грант за мое обучение, за то, что я больше не чувствую ничего, кроме опустошенности и нежелания бороться за что-то. Что я не просто не скрываю эмоции, у меня их нет.
Вокруг больше ничего не изменилось: солнце светит по-прежнему, мебель стала какой-то серой, обстановка мрачной, а женщина напротив безразличной, хотя раньше она меня раздражала. Даже вкус еды и тот, я уверена, больше не будет таким ярким и насыщенным. Я просто знаю это… чувствую.
Наши занятия подходят к концу, и я, даже не попрощавшись, встаю с дивана и иду на выход. Раньше это было непозволительно и некрасиво, но тогда мне еще было не все равно.
На ужин я спускаюсь, как прежде. Ахмед, как и в обед, сидит за столом. Его взгляд устремлен в телефон, пальцы активно двигаются по сенсорной поверхности, а губы то и дело поджимаются.
— Добрый вечер, — здороваюсь и сажусь рядом.