Вики глубоко вздохнула, ее щеки порозовели. Она погрузилась в целительный сон. Ее муж переводил взгляд с мирно спящей супруги на остолбеневшего, покрывшегося холодным потом колдуна.
– С ней все в порядке? – спросил Гаррет.
Колдун не ответил, пошел к двери, не глядя отодвинул стражника, загородившего дорогу.
Не позволять панике завладеть разумом. Есть время. Минута-две, но есть. Сдержать, спеленать магией… Но невозможно долго контролировать нити силы, стоит отвлечься – и клубок распустится…
Маг брел, слепо хватаясь руками за стены. Только не упасть. Думай! Думай! Твой разум всегда был твоей сильной стороной!
Кабинет, полки, забитые книгами. Тома полетели на пол, беспомощно распластались у ног. Нет времени. Еще немного, и процесс станет необратимым.
Он хватал ящики стола, выбрасывая содержимое. Цеплялся взглядом за безделушки. Пестрое перо сойки, когда-то подаренное Агнессой, кружилось, вилось в воздухе… Синие отметины на нем почти того же цвета, как аквамарин в серебряной оправе – сильнейший аккумулятор. Когда-то ректор академии был хранителем ценностей, принадлежащих старейшему учебному учреждению Глора, но даже не пробовал надеть. Зачем, когда носишь в себе океан силы?
Аккумулятор! Где же он? Был в кабинете… Когда? Десять лет назад? Больше? Пол устилали вещи, когда-то дорогие сердцу. Все, что удалось сохранить… Перо кружилось в воздухе… Луч света жарким пятном горел на полу… Неужели все? Конец?
Холод тек по венам. Тьма билась в центре груди, стиснутая в кулак магической силой, распрямлялась, пытаясь высвободиться. Колдун стоял посреди разгромленного кабинета, неосознанно скомкав в горсти рубашку, точно это могло помочь… Его взгляд, уже почти отчаявшийся, метался по книгам, картинам, полкам…
Синяя искра кольнула взгляд. Где? Только что мелькнула и пропала! Стараясь не терять самообладания, он медленнее, чем прежде, оглядел полки, книги, картины. Синяя искра снова мигнула. На этот раз он успел заметить – подоконник. Редчайший магический артефакт долгие годы пылился на подоконнике. Мысль показалась настолько абсурдной, что губы колдуна сами собой искривились в беспомощной усмешке. А может быть, в эту секунду он смеялся над собой, удивляясь собственной глупости и самонадеянности. За все следует расплата…
Для того чтобы повесить амулет на шею, пришлось использовать обычный шнурок. Аквамарин лег на грудь, и колдун почувствовал, как в его тело вливается поток магии, которым можно управлять, который будет действовать без его постоянного контроля.
Тьма, сжатая в кулак, дернулась и застыла. Не погибла, но уснула крепким сном.
Не веря тому, что справился, колдун еще долго стоял, тяжело дыша, оглядываясь вокруг, будто впервые видел эту комнату и эти вещи.
Жив. И будет жить. Пока амулет останется на его груди. Считаные секунды отделяли его от того, чтобы потерять контроль…
Пошатываясь, он вернулся в гостиную. Ни Гаррета, ни Вики здесь уже не было. Молодой стражник унес жену, ни слова не сказав на прощание.
Колдун осел на пол, прислонился к подлокотнику дивана. Руки безвольно свесились между колен. Какая длинная сегодня ночь…
По бледному лицу, однако, скользнула тень улыбки. Все получилось. Две жизни спасены. А благодарности он все равно не ждал, он уже успел отвыкнуть от благодарности…
Я окаменела, с ужасом глядя на грудь Тёрна. Амулет был все тот же, ничуть не изменился. Изменились мои знания о нем.
Отпустив его руку, с трудом поднялась на ноги. Отступила на шаг.
– Я… понимаю… – прошептала. – Просто… Мне нужно…
Кусая губы, я кинулась в свою комнату.
Глава 53
Взлетела по лестнице на второй этаж, захлопнула за спиной дверь и, словно разом оставили все силы, упала на колени. Так и сидела в темноте.
«Это что же? Что же это?»
Мысли копошились в голове, как черные жуки, и я ни одну из них не могла додумать до конца. Сжала виски.
Медленно переоделась в тонкую сорочку, легла поверх одеяла. Сон не шел…
«Это что же я? Испугалась? Сбежала? Бросила его там одного?»
И снова, как наяву, я увидела Тёрна, сидевшего на полу. Тёрна с бессильно опущенными руками. Ему в тот раз впервые изменило самообладание… Но он не побоялся в этом признаться.
– Ты спас меня, – прошептала я, осознавая, наконец, и это.
Он спас меня и мою маму. Совершенно бескорыстно, ничего не требуя взамен. Договор на первенца был необходимостью, в нем не было никакой выгоды.
И другой договор… Ох, мамочки. Я, значит, вовсе не невеста, а давно замужем! И уже умудрилась изменить мужу. Я нервно хихикнула, очень уж дико и неправдоподобно это звучало.
Следом вспомнила Агнессу. Умирающую Несси. Если бы Тёрн не потратил заклинание на меня, мог бы он спасти ее, как спас мою маму? И жалел ли о совершенном когда-то импульсивном поступке, когда держал ее, угасающую, на руках?
– Но я же не виновата… Несси, я ведь не виновата! – всхлипнула я.
Тишина ничего не ответила. Я вытерла слезы и поняла, что нужно сделать. Ни мой отец, ни моя мама не сказали Тёрну и слова благодарности, я собиралась это исправить.
Побрела по коридору, перебирая в голове фразы. Все казались пустыми, неискренними, затертыми. А как сказать – я не знала.
– Спасибо, что спас мне жизнь… – бормотала я, ступая босыми ногами со ступеньки на ступеньку.
Ой, забыла накинуть халат, так и отправилась в одной сорочке.
– Я никогда не забуду, что ты для меня сделал… Нет, не то, не то…
Набрала в грудь побольше воздуха и вошла. Тёрн уже снова расположился в кресле, собрал с пола листы и продолжил писать. Лицо казалось спокойным и сосредоточенным, но вот он замер, стиснув перо в руке, закрыл глаза и откинулся в кресле. Он был такой красивый. И такой несчастный… Мое сердце сжалось от острой, почти болезненной любви.
Только теперь я поняла разницу между детской привязанностью к Даниелю и тем глубоким, искренним чувством, которое сейчас завладело мной. Я любила Тёрна таким, каков он есть. Любила всего целиком. Его тонкий профиль, его чуткие пальцы, его мимолетные улыбки, его выдержку и то, как спокойно и понятно он мог объяснить любой, самый сложный предмет. Ревности в этом чувстве не было, и все, чего мне хотелось – это сделать моего колдуна хоть чуточку счастливее.
Я приблизилась, осторожно ступая, и вытащила перо из его пальцев. Он вздрогнул и открыл глаза.
– Аги?..
– Прости меня…
– За что?
– Я сбежала… так стыдно…
Он улыбнулся. Он и не думал держать на меня обиду.
– Помнишь, я говорил: правда тебя напугает, но ты справишься… Агата, ты почему босая? Пол холодный!
Тёрн заметил, в каком виде я перед ним предстала. В доме действительно сделалось зябко: на улице внезапно похолодало, а камин мы не разжигали. Я собрала листы, разложенные на подлокотниках, забрала и чернильницу, унесла и положила все это на каминную полку. Тёрн с недоумением наблюдал за мной.
А я, смущаясь, скользнула к нему на колени, устроила голову на плече.
– Зажги камин…
Огонь занялся по щелчку пальцев. Тёрн накрыл ладонями мои обнаженные плечи – осторожно, бережно… Хотел что-то сказать, но я опередила: тронула пальцем цепочку, на которой висел амулет. Она была ледяной, будто только с мороза.
– Холодно, наверное, все время носить его на груди?
– Ничего, я привык…
– А ведь Агнесса сразу догадалась, для чего он нужен.
– Несси очень хорошо меня знала, понимала, что не надел бы без веской причины. Я никогда… Мне не требовались прежде аккумуляторы. А в академии Блирона, где она преподавала, такой же носит один из магистров. Но в него мираж вселился, когда он защищал Разлом. А не так… глупо…
– Вовсе не глупо. Ты спас меня. И мою маму. И всех моих будущих братьев и сестер. Всю нашу жизнь. Спасибо.
– Не стоит благодарности, – тихо ответил он.
Вот всегда он так. Зарядить несколько десятков мечей за раз? Легко. Поделиться с кем-то дыханием жизни? Пожалуйста. Все эти люди привыкли принимать его помощь как должное. Куда же колдуну деваться? Поможет, не впервой. А он потом, переступив порог, стоит, опершись о стену, и пытается перевести дух, потому что шел домой, высоко подняв голову и расправив плечи. Он и от меня всегда скрывает свою усталость…
– Сто́ит! – упрямо сказала я. – Еще как!
Он погладил меня по руке, поцеловал, куда дотянулся – поцелуй скользнул по щеке.
– Иди спать, Аги…
– Я еще немножко с тобой посижу.
Меня совсем не волновало, что на мне надета тонкая рубашка, едва достигающая колен. Я уже согрелась – от жара очага и от его объятий.
– Знаешь, – сказала я сонно, – всегда мечтала о кресле-качалке, чтобы сидеть в нем у камина долгими зимними вечерами… Хотя, наверное, мы бы вечно ругались из-за него с Адой и Ирмой. А Верн бы всех нас прогнал!
Я рассмеялась, представив эту картину.
Тёрн поднял руку, взмахнул, сложив каким-то замысловатым жестом. Кресло скрипнуло и пошатнулось.
– Да что ты! – догадалась я. – Неужели!
Он хмыкнул: мол, ерунда ведь.
Я спустила на пол ногу, тронула прохладные доски, оттолкнулась. Кресло легко качнулось и уже не останавливалось.
Мне было так уютно, тепло, хорошо. Я сняла ладонь Тёрна с подлокотника и устроила на своем бедре, а сама прижалась к нему, прильнула всем телом.
Только бы он не принял это… за жалость. Потому что это точно была не она. Но и желанием это пока не было. Все чувства смешались. Я ощущала и совершенно детский страх: вдруг снова будет больно и невыносимо и я пожалею об этом порыве? Но в то же время мне хотелось, чтобы Тёрн принадлежал мне безраздельно, весь целиком, до каждой клеточки, до волоска, до дыхания. Как еще по-другому присвоить его себе? Мне мало одних поцелуев и прикосновения рук.
– Ты дрожишь… моя девочка…
Он все понял, не мог не понять. Только не отталкивай! Не отталкивай снова! Если нужно, я потерплю, только будь моим…
Он догадался, что отказ станет для меня невыносим. Его ладонь нашла мою, пальцы переплелись. Губы пытались утешить. Он целовал мои прохл