Вечером перед отъездом Тёрн вернулся раньше и выложил на постель пять бумажных свитков, пожелтевших и обтрепавшихся по краям.
– Что это? – удивилась я, но тут же догадалась, всплеснула руками. – Неужели? Это то, о чем я думаю?
Тёрн молча наклонил голову.
– Король тебе их отдал?
Еще один кивок.
– Но… А почему ты не рад? Ведь это отличная новость!
– Аги, я рад! Но по описи «грамот для строптивого сопляка», это он про меня, если что, указано шесть, а мы смогли обнаружить только пять. Одной не хватает.
– Тёрн, сколько времени прошло! Наверняка она потерялась бесследно и уже ничем тебе не угрожает.
– Возможно. Но также в описи указаны браслеты из литаниума, мы не досчитались нескольких пар… Прежде хранилище охранялось из рук вон плохо, любой мог получить доступ и вынести артефакты. Мне не нравятся эти совпадения, Аги…
– Мне тоже, – вынуждена была признать я.
– Когда вернемся во Фловер, Аги, ни на шаг от меня. Ни на шаг. Пока я все не решу.
– Ладно, – пожала я плечами. – Да куда я пойду без тебя! Мне и дома хорошо.
Он впервые улыбнулся за этот вечер. Притянул, чтобы поцеловать.
Той же ночью грамоты сгорели в камине. В комнате было жарко, но мы все равно развели огонь, решив, что везти артефакты с собой слишком опасно.
Тёрн сидел на полу и один за другим кидал в пламя пожелтевшие свитки. Сначала они не хотели гореть, корчились, точно залитые воском. Шипели и стонали. Вверх взлетали зеленые искры и долго кружились в воздухе. Одна из них прожгла в ковре огромную дыру, которую Тёрн, правда, тут же залатал заклинанием.
Вот занялись уголки, начали скручиваться. Я слышала слабое бормотание, злобный шепот, какие-то неразборчивые слова. Но свитки горели, и бормотание делалось все тише.
Тёрн молчал, глядя, как часть его жизни навсегда остается в прошлом. Пламя отражалось в темных глазах. О чем он думает в эту минуту? Вспоминает ли ворчуна Териуса Теркина? И глупый спор между ними, который привел к разладу?
Грамоты горели долго, не сдавались до последнего, но уже было ясно, что огонь окажется сильнее. Когда последний свиток рассыпался горкой золы, Тёрн сел у моих ног и обнял колени.
Я погрузила пальцы в его темные волосы и медленно перебирала пряди.
– Я должен сказать тебе, Аги…
– Да?
Не знаю почему, но я испугалась.
– Не бойся… – он уловил мой страх. – Не бойся, моя девочка.
Он взял мою руку и поцеловал ладонь, и больше не отпускал.
– Аги, я виноват перед тобой. В ту ночь, когда мы впервые стали близки, я не испытывал к тебе таких же чувств, какие ты испытывала ко мне.
Я сжалась. Вот оно что. Я снова ощутила себя глупой маленькой девчонкой, неоперившимся птенцом. Хотела забрать ладонь.
– Подожди, – мягко попросил он. – Дай объяснить.
Я кивнула, смаргивая слезы. Буду мужественной.
– С той самой минуты, когда ты появилась в моем доме, я помнил о том, что ты моя жена. Эта девочка – моя жена. Не она сделала такой выбор, я решил всё за нее, а значит, она увидит от меня только нежность, заботу и ласку, ни в чем не будет знать нужды.
Я вспомнила странный вопрос Тёрна, после того как произошел неприятный разговор с отцом: «Ты ведь… не несчастна, Аги?»
Я всхлипнула. «Зачем же теперь решил рассказать? – хотелось крикнуть мне. – Слишком честный, да? Может, я была бы рада и дальше жить в неведении!»
Глава 68
Тёрн сидел у моих ног и держал ладонь.
– Агата, сначала с моей стороны это была только привязанность, желание защитить. Я думал, что так и останется навсегда. Я видел хрупкую, юную и милую девочку, которую нужно оберегать… И сам не понял, когда мои чувства изменились.
Он посмотрел мне в глаза.
– Хочешь узнать, какой кошмар преследовал меня, когда я находился под заклятием «Пепел тьмы»?
Я кивнула.
– Ты умерла. – Он переплел наши пальцы, словно желая удостовериться, что я, живая и невредимая, сижу рядом. – Ты умерла, и я вдруг понял, что мир безвозвратно изменился для меня. Я как-то жил до этого, у меня была цель, ради нее я держался долгие годы. Но ты умерла, и цель стала неважна. Все потеряло смысл.
Мои губы задрожали. Ах, плакса! И ведь сколько раз я обещала себе быть сильной, а все равно реву и реву. Тёрн погладил меня по щеке, вытирая слезы.
– Моя драгоценная девочка… Моя смелая, самоотверженная девочка. Ты спасла всех нас. А меня… еще раньше. Я и не заметил, как успел полюбить эту жизнь – жизнь, в которой есть ты. Я снова научился радоваться каждому дню. Посмотри на меня, я совсем не тот человек, который пришел за тобой несколько месяцев назад.
Я посмотрела. Я уже давно привыкла к новому Тёрну, но сейчас будто заново взглянула на него. Светлая рубашка оттеняла смуглую кожу. Ему вообще очень шли рубашки – отлично смотрелись на его фигуре, выделяя широкие плечи и узкие бедра. Верхняя пуговица осталась расстегнутой, и я могла полюбоваться любимой ямочкой на шее. Мой муж был красив и молод. Куда делся тот хмурый бледный колдун, что однажды ступил на мой порог? Хотя глаза оставались прежними – темными, внимательными, серьезными, вот только раньше они не смотрели с такой нежностью.
– Я не понимал, как много ты значишь для меня, пока не потерял…
– Это был просто страшный сон, Тёрн…
– Иди ко мне.
В его объятиях было так уютно и надежно. Тёрн целовал меня, гладил волосы и руки. И я отвечала на поцелуи, пока мы не замерли, разгоряченные. Мне было жарко от волн теплого воздуха, исходящего от камина, жарко от его тела, но в то же время невероятно хорошо.
– Я люблю тебя, Агата, – тихо сказал он. – Я люблю тебя, моя драгоценная девочка. И если бы ты уже не была моей женой, я прямо сейчас сделал бы тебе предложение стать моей.
Я мягко высвободилась и растянулась на ковре. Лукаво посмотрела на мужа.
– Я принимаю и любые другие предложения. И… я совсем задохнулась в этом платье!
Он широко улыбнулся.
– Я помогу тебе избавиться от него.
Мы баловались и возились, запутавшись в тесемках платья и в пуговицах его рубашки. А потом я смяла в горсти длинный ворс ковра, выгибаясь навстречу. Дыхание снова перехватило, как всегда, когда наступал момент близости. Наши тела сплетались в отсветах пламени. Так сладко, так жарко…
– Я… люблю… тебя… – произносили мои губы и ловили в ответ его дыхание и его шепот:
– Я люблю тебя, Агата. Люблю тебя.
На следующий день мы отправились домой. Рей настоял, чтобы для меня взяли карету, а так как мы больше никуда не торопились, я с радостью согласилась проделать обратный путь с комфортом. А когда вспомнила волдыри на бедрах, готова была расцеловать нашего лучезарного.
– Но как мы вернем карету? – смутился отец.
– Да никак, – махнул рукой Рей. – Это подарок.
Оказалось, что не единственный. Позже в карете мы обнаружили свернутый рулоном новый дорогой ковер ручной работы. Я как-то проговорилась, что мама мечтала купить, а Рей услышал. Тут уже я не выдержала, обняла мальчишку и расцеловала в обе щеки. Он притворно морщился, но глаза сияли от удовольствия.
С Тёрном же прощался уже не мальчишка Рей, а юный король Эррил – сама серьезность и ответственность.
– Я выполню все, что обещал. Тебе будут поступать донесения о том, как движется дело. Если все пойдет как нужно, к осени жди гостей.
Под гостями он имел в виду магов, которые прибудут на помощь из других королевств. Конечно, если удастся их уговорить. Мы надеялись на лучшее.
– Скоро мир изменится, – Эррил позволил себе сдержанную улыбку.
– Он уже изменился, Рей.
И Тёрн хотел было потрепать повелителя по непослушным вихрам, но опомнился и протянул для рукопожатия ладонь.
Дорога домой превратилась бы в приятную прогулку, если бы не папа. С каждым часом он становился все мрачнее, ехал позади кареты и молчал.
Мы остановились на ночлег в уже знакомой таверне «Крылышко совы», сели ужинать. Отец сумрачно глядел в кружку с элем, будто хотел отыскать на дне ответ на мучивший его вопрос.
Я вопросительно посмотрела на Тёрна, он нахмурился: «Не знаю…» А ведь отношения отца и мужа почти наладились. Во всяком случае, я давно не замечала той холодности и презрения, которые так меня печалили прежде.
– Что случилось? – не выдержала я. – Ты сам не свой!
Отец с грохотом опустил глиняную кружку на стол, так что напиток выплеснулся и ручейком потек на пол. Тёрн движением пальцев высушил стол, а после положил руки на столешницу ладонями вниз. У магов этот жест означал отказ от каких-либо враждебных действий, ведь у магов руки – главное оружие. Вот, мол, смотри, я не замыслил зла.
– Я слушаю, – сказал он.
Отец взлохматил волосы и проговорил не грубо, а скорее растерянно:
– Да женился бы ты на ней как положено! Зачем заставляешь в грязи жить! Девчонка ведь она совсем!
Я задохнулась от возмущения.
– Она моя жена, – спокойно ответил Тёрн.
– Жена? Это по-другому называется! – Отец уже едва сдерживал гнев. – Почему не расписаться в ратуше, как у людей заведено?
Я представила, как мы с Тёрном сидим во главе стола, а все смотрят на нас, как на балаганных уродцев – со смесью любопытства и отвращения. Меня аж передернуло.
– Папа, – сказала я, – послушай, не перебивай. Мы с Тёрном уже давно женаты. И узы, которые связывают нас, гораздо сильнее, чем глупая запись в ратуше и свадебный пир. Помнишь ту ночь, когда ты обратился к Тёрну за помощью?..
И я рассказала все так подробно, как могла. Я видела, как меняется лицо моего генерала, как на смену ярости приходит удивление, а потом стыд. Ведь он ушел, не поблагодарив спасителя жены и дочери.
Когда я закончила говорить, отец одним махом осушил глиняную кружку.
– Вот… значит, как… – с усилием произнес он.
А потом накрыл своей широкой пятерней пальцы Тёрна и жестом показал, чтобы я дала свою руку тоже. Не зная, чего можно ожидать, волнуясь, я все-таки протянула ладонь.