– И это тоже, – он помолчал. – Нельзя жить чужим мнением. Чужими вкусами. И правильно – это не всегда правильно. Можно так сильно бояться кому-то не угодить, что упустить возможность просто жить. И получать удовольствие от этой жизни. Как ты думаешь, почему я задал тебе еще два вопроса?
Я чуть повела плечами, признаваясь в том, что не знаю. И правда, не знала. Столько намеков было в его словах, но вот что за ними стояло в реальности – пока оставалось для меня загадкой.
– Роман и моя мама – как раз две противоположные стороны. Она никогда не сделает ничего неправильно. Мне иногда кажется, что она даже дышит по определенному графику, не говоря уже обо все остальном. А Ромка… он всю жизнь все делает не так, как это принято кем-то. С самого детства – нарушитель спокойствия. В чем-то беспринципный, упрямый и совершенно не поддающийся воздействию. Но знаешь, что меня всегда поражало больше всего? Моя правильная мама души в нем не чает. Мы ведь учились вместе… так вот меня за малейшую ошибку она могла неделю пилить. А ему прощала куда более серьезные огрехи. Загадка, да и только.
– Почему ты все это рассказываешь мне? – я незаметно для себя снова перешла на «ты». Увлеклась его рассказом, внезапно представляя маленького непокорного мальчишку, который все делает по-своему и при этом очаровывает окружающих.
– Мне кажется, мы с тобой похожи. Я всю жизнь пытаюсь бороться с этой скучной правильностью, которая слишком глубоко пустила во мне корни. Иногда получается, иногда – совершенно нет. Но уже не раз отгребал серьезные проблемы из-за этого. И упускал то, что действительно важно. А когда увидел тебя, захотелось предупредить, чтобы ты так не поступала. Не лишала себя…
Он внезапно умолк, и я снова почувствовала, как заходится сердце от волнения. Значит, все-таки что-то заметил? Выдохнула еле слышно:
– Чего?
– Того, что ты хочешь. На самом деле хочешь, а не делаешь вид, как с этой капустой.
Весь оставшийся рабочий день я думала о словах шефа. В столовой его отвлекли, неожиданно вызвав на встречу, и наш разговор остался вроде как незаконченным. Но даже того, что я успела услышать, оказалось достаточно, чтобы всерьез меня озадачить.
Алексей ведь был прав. Очень во многом, если не во всем. Я частенько вела себя так, чтобы угодить чьему-то чужому мнению. Боялась поступить неверно. Боялась, что меня не поймут, не одобрят. В школе, в институте, теперь вот на работе. Даже сегодня упиралась, не желая идти на обед с Лавроненко, чтобы не дать другим повода посплетничать.
И с Романом тоже. Я знала: то, что чувствую к нему, – это неправильно. А значит, не должно иметь место. Но… может и не стоило быть такой категоричной? Мы ведь действительно взрослые, свободные люди. И если бы не Алька…
Именно в этот момент зазвонил мой телефон, и на экране высветилось имя сестры. Я улыбнулась: вот так совпадение. Будет совсем забавно, если сейчас она еще и скажет что-то про своего соседа.
Но когда слова Алевтины подтвердили мои предположения, смеяться расхотелось.
– Мариш, ты можешь приехать?
Волнение в ее голосе тут же передалось мне.
– Что случилось?
– У меня тут Рома… – Алька сделала паузу. – И он после аварии. У тебя ведь есть права, сможешь отвезти его домой?
Гулкие удары сердца и непонятно откуда взявшийся звон в ушах заглушили остальные пояснения. Хорошо, что рабочий день подошел к концу. Я пообещала сестре, что буду через полчаса, и, торопливо собрав вещи, кинулась на улицу, на ходу вызывая такси.
Уже в машине хотела перезвонить, уточнить какие-то подробности, но потом убедила сама себя этого не делать. Легче от этого не станет, а вот отвлекать Алю на смене вряд ли стоило.
Надо просто успокоиться и подождать – ехать недолго. Раз она сказала, что надо домой, значит, ничего катастрофичного не случилось, иначе его просто бы не отпустили из больницы.
Такие мысли хоть немного, но помогли, и в отделение я вошла, уже не дрожа от волнения, как в самом начале. Наверно первый раз в жизни видела Альку в медицинском костюме. Это оказалось так непривычно, что я растерялась, рассматривая кажущуюся незнакомой девушку. Строгую, сосредоточенную, так непохожую на мою обычно смешливую и болтливую сестренку.
– Спасибо, что приехала, – подошла ближе, и я рассмотрела, какой усталой она выглядит. А ведь еще вся ночь впереди.
– Я мало поняла из твоих слов по телефону, – призналась сестре, стараясь говорить спокойно, хоть это было непросто. И все-таки продолжала волноваться о человеке, с которым меня связывали лишь несколько трепетных мгновений, да мои собственные фантазии. Я его не знала, и близким он ни был, но все равно известие о том, что с ним что-то случилось, болезненно отозвалось внутри. – Что за авария? Врезался куда-то? Или в него?
Аля покачала головой.
– У него автомастерская своя. Какая-то деталь на станке неисправной оказалась. Рома объяснял, но я же в этом совсем не разбираюсь. Лезвие соскочило и поранило руку.
Меня передернуло, и по телу пробежал противный холодок.
– Сильно?
– Прилично, – не стала скрывать сестра. – Глубоко, почти до кости. Крови много потерял. Хорошо, что связки целы. Лучше бы вообще хотя бы утра здесь остаться, но он и слышать не хочет.
Это почему-то совсем не удивило. Роман, кажется, был из тех, кого на больничную койку можно уложить только в бессознательном состоянии. Я понимающе кивнула.
– Предлагала на такси уехать, – продолжила Алька. – Так нет же, уперся, как баран, что может сам машину вести. А куда ему за руль, после всех тех лекарств, что вкололи. Вообще противопоказано. Это он еще не знает, что я тебе позвонила. Сейчас тоже, наверно, скандалить начнет.
– Ну, взрослый ведь человек, – сокрушенно проговорила я, искренне не понимая, как можно сопротивляться в таких ситуациях. И зачем. Ведь совсем не тот случай, когда нужно что-то кому-то доказывать.
Сестра хмыкнула.
– Взрослый. А ведет себя как ребенок. Мариш, доктор все расписал, проследи, чтобы Рома дома обязательно еще обезболивающее выпил. С него ведь сбудется терпеть.
Проследи… Интересно, как она себе это представляет? Если Роман не согласился остаться в больницы по настоянию врача, вряд ли он прислушается к мнению не пойми кого. Но я постараюсь, конечно, а там – будь, что будет.
Я прошла за Алевтиной в больничный коридор. Белые стены, приглушенный свет и стойкий запах лекарств нагнали еще больше волнения. А когда увидела сгорбленную фигуру на кушетке, сердце и вовсе готово было вырваться из груди.
– Ром, – Аля осторожно тронула его за плечо. – Марина приехала. Она тебя отвезет домой.
Мужчина медленно распрямился, переводя на меня затуманенный взгляд. Бледный, под глазами залегли тени, губы пересохли и запеклись. Он выглядел безумно уставшим, как после долгой и тяжелой бессонной ночи. Я дернулась, пряча руки за спину, чтобы удержать внезапно возникший порыв обнять его. Не так, как прежде, когда я сходила с ума от желания и мечтала ощутить его близость. Сейчас мне хотелось хоть чем-то помочь. Утишить ту боль, что ощутимо читалась на лице, в скованности тела, в напряженных, отрывистых движениях.
Он какое-то время молчал, рассматривая меня, потом усмехнулся, поворачиваясь к Альке.
– Договорились, мамочка. С тобой же все равно бесполезно спорить, да? Лучше уж так, чем здесь оставаться. Уже можно идти? Я свободен?
Сестра улыбнулась уголками губ и, склонившись к моему уху, прошептала:
– Все не так уж и плохо, я боялась, что он начнет возмущаться. Позвони, как доедите, ладно?
Я кивнула, забирая бумаги из ее рук и торопливо направляясь вслед за мужчиной, который, не глядя на меня, пошел к выходу.
Глава 11
Честно говоря, я совершенно не ожидала, что Роман так быстро согласится принять мою помощь. После рассказа сестры на многое готова была. Что заупрямится, спорить начнет, или, того хуже, разозлится на такое откровенное вмешательство в его жизнь.
То, что он просто принял сказанное, удивляло и пугало. Неужели ему так плохо? Или как еще объяснить подобную покорность?
Мужчина шел быстро, так, что мне приходилось почти бежать, чтобы успеть за ним. Обернулся уже на стоянке перед больницей, у самой машины, и я снова поразилась тому, как изменилось его лицо. Он даже выглядел как будто старше.
– Как ты? – спросила, подходя ближе.
На его губах мелькнула кривая усмешка.
– Бывало получше.
Я не знала, что принято говорить в таких случаях. Спрашивать, сильно ли болит, было глупо: я и так это видела. Сочувствовать и сокрушаться тоже вряд ли имело смысл. Мужчина наверняка не рассчитывал услышать от меня причитания. А я рада была, что он хотя бы позволил ему помочь, и не хотелось все портить своей неправильной реакцией.
– Давай ключи, – протянула руку, решая, что лучше побыстрее отправиться в путь.
Усмешка на его измученном лице стала шире.
– Столько перебрал вариантов, чтобы затащить тебя к себе домой, а все оказалось так просто. И как тут не вспомнить мудрые слова о том, что все происходящее – к лучшему?
Я не смогла не улыбнуться.
– Хорошо, что у тебя хватает сил на шутки.
Роман обошел машину, открывая водительскую дверь и пропуская меня в салон, и только потом сел сам.
– Ну, все не настолько плохо, чтобы не пошутить. И я по-прежнему хочу тебя. Правда, сегодня с этим, видимо, придется повременить.
Я покачала головой, теряясь от его откровенности и не зная, что делать: смеяться или рассердиться. Хотя последнее бы не вышло. Я видела затаенную боль в каждом движении, и сердце щемило от жалости. И в то же время не могла не восхищаться его выдержкой. Далеко не каждый в подобной ситуации смог бы держать лицо, еще и продолжать попытки флиртовать со мной.
– Ушам своим не верю, – попыталась поддержать его настрой. – Неужели что-то способно поколебать твои планы?
Мужчина хмыкнул.
– Не в этом дело. В голове туман из-за этих лекарств… а я хочу, если и потерять голову, то от тебя, а не от воздействия препаратов.