Забылась уже под утро, когда за окном начало светать. Провалилась в короткий сон без сновидений, чтобы спустя пару часов подскочить от звука будильника. Сообщения от Романа так и не пришло, и на душе стало по-настоящему гадко. Мы только вчера не могли оторваться друг от друга. Что изменилось за такое короткое время, раз он не нашел минуты, чтобы пожелать мне спокойной ночи?
Вернувшаяся со смены Алька, выслушав про мои переживания, деловито заявила:
– Забей! Мало ли что у человека могло на работе случиться. Ты себя изводишь, а он там проблемы решает.
Не то чтобы это прозвучало особенно убедительно, но я ухватилась за ее слова, как за спасительную соломинку.
– Думаешь, я зря переживаю?
Сестра усмехнулась и покачала головой, глядя на меня с явным неодобрением.
– Ни один мужик не стоит наших переживаний. Даже такой аппетитный, как Измайлов. Если мне не изменяет память, он частенько уезжал и надолго. Вернется, никуда не денется.
Заявление про «надолго» окончательно испортило настроение, но уточнять, сколько именно времени обычно отсутствовал Роман, я не стала, чтобы не огорчаться еще сильнее. Уже по дороге на работу написала новое сообщение. Вчера он, наверно, действительно был занят, устраиваясь на новом месте. Может, Алька права, и я зря себя накрутила?
«Как дела? Думаю о тебе. Мне не хватает нашего совместного завтрака».
В метро связь пропала, но я все равно пялилась в телефон, успев заметить, что смс Рома прочел. И как только дождалась своей станции? Получить ответ хотелось так сильно, что я едва справилась с желанием выскочить где-то на половине пути и поймать-таки злосчастную сеть.
Когда выскочила, наконец, на платформу, на экране высветился долгожданный конвертик. Но моя улыбка медленно сползла с лица от короткой и совершенно неожиданной фразы: «Больше мне не пиши».
Вчера на работе я с трудом сдерживалась, чтобы не запеть от радости. Сегодня же мне понадобились не меньшие усилия, чтобы не разрыдаться при всех. Очень хотелось это сделать. Забиться куда-то в угол и начать себя жалеть, одновременно ругая за глупость и доверчивость.
Полученное от Измайлова сообщение я перечитала, наверно, раз двадцать. Или больше. Раз за разом всматривалась в экран, как будто за скупыми четырьмя словами могло скрываться что-то еще, что я сразу не заметила.
Поначалу опешила настолько, что не поверила своим глазам. Решила, что эта какая-то ошибка. Может, Рома вообще не мне писал. Ну, бывает же так, когда пишешь одному человеку, а потом случайно отправляешь совсем другому. Иногда и соображаешь не сразу, что натворил, только когда тебе говорят об этом.
Вот только забурлившая внутри горечь подтверждала совсем другое. Мерзкое интуитивное чувство, что никакой ошибки нет. И Роман написал именно то, что хотел. Слишком многое свидетельствовало в пользу именно такого заключения.
И его внезапная холодность, и срочная командировка, и напряженное молчание. Он позвал меня переехать к нему, а потом опомнился. Понял, что не готов к такому шагу. Или что я – совсем не тот человек, с которым ему хочется быть рядом. Да, у нас был шикарный секс, но ведь обо всем остальном мы не договаривались. Как раз наоборот, Рома много раз и намекал, и прямо говорил, что ничего серьезного не будет. Но видно сорвался, поддавшись какому-то мимолетному порыву после очередного оргазма. Такое случается.
Вот и с нами тоже… случилось. Сказал – и одумался. И командировку выдумал, чтобы избежать разборок со мной.
Только с чего он взял, что эти разборки будут? Да, я успела влюбиться, еще и продемонстрировать ему свои чувства, но это же вовсе не означает, что я не способна понять, когда мне дают от ворот поворот. И бегать бы за ним точно не стала, настаивая на чем-то. Мог бы просто сказать, что все кончено. В глаза. Зачем весь этот цирк с поездкой?
Сама не знаю, как смогла доработать, но когда вернулась домой, тут уж дала волю слезам. И до смерти перепугала Альку, отсыпающуюся после смены. Сестра, услышав мои рыдания, выскочила из спальни и начала трясти меня за плечи.
– Марин, ты чего? Что случилось? Умер кто-то?
Да, умерла. Моя мечта. Глупая, нереальная надежда на отношения с человеком, которому они оказались совершенно не нужны.
Выслушав мои прерывающиеся всхлипами объяснения, сестра нахмурилась. Забрала у меня телефон, внимательно изучив послание Измайлова.
– Что-то здесь не так.
– Как раз все так, – прохлюпала я в ответ. – Он понял, что я ему не нужна, и…
– Это я уже слышала, – перебила меня Алевтина. – И Ромку давно знаю. Он гад, конечно, но не до такой степени. Не верю, что мог взять и вот так все закончить. Без объяснений, даже не при личной встрече.
– Но ведь это проще, – я захлебнулась новым потоком слез. – И потом, ты сама столько раз предупреждала, что он разобьет мне сердце.
– Предупреждала, – задумчиво подтвердила сестра. – Но все равно, это на него не похоже. Никогда не думала, что Измайлов может смалодушничать и просто слиться. Ну, не похоже это на него совсем! Давай, ты перестанешь реветь, и мы просто подождем. Я уверена, что для всего этого есть какое-то логичное объяснение.
Глава 24
И я стала ждать. Не то чтобы слова сестры сильно меня утешили, но других вариантов все равно не оставалось.
После того дурацкого сообщения от Ромы не пришло ни слова. Я заходила в вотсап, пялилась на его фотку в профиле, как маньячка, отслеживала, сколько минут назад он был в сети. И кусала губы, стараясь не разреветься, потому что ни в одну из таких минут Измайлов не вспомнил обо мне. И не написал.
Это в очередной раз подтверждало правоту моих выводов. Как бы сильно ни хотелось верить в обратное, но, будь я ему хоть немножечко нужна, разве бы мог не напомнить о себе?
Время шло, но ничего не менялось. Машины Романа по-прежнему не наблюдалось во дворе, а с его номера не поступало ни сообщений, ни звонков. Будто все, что было, мне попросту приснилось.
В наших разговорах с Алькой мы старательно обходили эту тему стороной. Сестра, конечно, не могла не замечать ни моего испортившегося аппетита, ни того, что я без конца заглядываю в телефон и вздыхаю, так ничего там и не увидев. Но молчала. Понимала, наверно, что обсуждать это мне мучительно тяжело.
Да и что было обсуждать? В любом случае, до возвращения Измайлова все предположения только предположениями и остались бы. Ни я, ни Алевтина не могли бы точно сказать, почему он исчез. А от тех версий, что приходили в голову, впору было сойти с ума.
Хорошо хоть на работе не происходило ничего особенного. И Лесникова, и остальные сотрудники были твердо уверены в том, что мои отношения с шефом развиваются по нарастающей. Лавроненко вёл себя со мной на людях сдержанно, но подчёркнуто любезно. Как ни с кем больше, добавляя тем самым им уверенности. На обед, правда, больше не звал, да и разговоров личных не заводил. Или был слишком занят, или не видел в этом смысла. Но меня все устраивало, потому что, думая об Алексее, я невольно вспоминала его друга и снова начинала расстраиваться.
Хотя я бы в любом случае вспоминала его. Он, как наркотик, въелся в кровь, растекаясь по телу болезненной зависимостью. Я не просто к нему привыкла, чувствовала физическую боль, будто лишилась чего-то жизненного важного. Словно изнутри выдрали кусок плоти, и на его месте осталась зияющая рана.
И совсем не удивительно, что Измайлов мерещился мне. Я видела в толпе кого-то похожего и невольно ускоряла шаг, чтобы мгновенье спустя убедиться в своей очередной ошибке. Но вскоре все повторялось заново. Направлялась домой – и высматривала знакомую фигуру во дворе, на стоянке, на подходе к дому. Ну, должен же он вернуться, наконец!
Вернулся. В тот вечер я почему-то сразу поняла, что это не очередная моя галлюцинация и я вижу не просто похожего человека. Мужчина зашел в подъезд, а у меня сердце едва не выпрыгнуло из груди. Забилось с такой силой, словно я кросс только что пробежала. И дышать стало тяжело, и ладони вспотели. Вернулся? Теперь я смогу узнать о том, что случилось. Разобраться во всем. И если какая-то ошибка произошла, понять это.
Я припустила следом, каким-то чудом успевая добежать до подъезда, пока не закрылась дверь. Выдохнула с явным облегчением – иначе пришлось бы возиться с ключами. И лифт тоже не успел уехать, упрощая мне задачу.
Да, это был Измайлов. Такой знакомый и родной. Разрумянившийся от холодного воздуха, растрепанный и почему-то очень уставший. Под глазами залегли тени, а морщинок на красивом лице стало больше.
Я с жадностью уставилась на него, не сразу замечая, что в лифте есть еще один человек. Вернее, одна. Красивая брюнетка, которую я никогда не встречала прежде. Но, совершенно очевидно, встречал Роман. Иначе он не обнимал бы ее за талию и не прижимал к себе с непринужденным видом. Как будто это было само собой разумеющееся.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слов не получилось. Зависла, с недоумением глядя то на мужчину, то на незнакомку. Что обычно звучит в таких случаях? Ты все не так поняла? Это моя сестра, коллега, дальняя родственница, внезапно свалившаяся на голову? Я, наверно, именно таких слов ждала, в отчаянье впиваясь взглядом в лицо Романа.
Он улыбнулся мне пустой, ничего не выражающей улыбкой.
– Привет, Марин. Познакомься, это Лена, – и, склоняясь к женщине, ткнулся губами в ее висок. – Дорогая, это Марина, моя соседка.
Он ее коснулся – а мне в виски плеснуло болью. Колючей и настолько острой, что на мгновенье потемнело в глазах. Вот и объяснение, такое, что лучше не придумаешь. Сразу все понятно, и ни намека на вопросы не остается.
И зачем я только сама в себе подогревала ложные надежды все это время? Ждала чего-то… А предчувствие верным оказалось. Мы просто хорошо провели время. Как и договаривались. Секс без всяких обязательств. Все по-честному. Но почему же такое ощущение, будто сердце разбилось на миллион крошечных кусочков? Разлетелось вдребезги, и эти осколки теперь уже не собрать…