В общем, удалось ему меня убедить. И хоть чувство неловкости совсем не ушло, я постепенно привыкла к новой для меня обстановке. И к новым отношениям.
Прежде была уверена, что с мужчинами, особенно молодыми и привлекательными, девушка дружить не может. Это рано или поздно приведет к постели, со всеми вытекающими проблемами. А уж что-что, а новые проблемы такого плана мне точно были не нужны. Хоть Алька в телефонном разговоре и намекала, что лучший способ забыть Измайлова – заменить его кем-то другим.
Но я не верила в это пресловутое «клин клином». Да и не хотела снова экспериментировать. Одного раза хватило. Наверно, я все же относилась к той категории людей, что не умеют разделять душевное и плотское. И не способна на секс без эмоций, без отклика совсем других чувств.
Но Алексей… он был другим. Шутил и заигрывал со мной, позволяя подобное на людях куда чаще, чем наедине. Обнимал, помогая выйти из машины, вроде бы невзначай касался моих рук, когда мы сидели за обедом в офисной столовой. Но я понимала, что он продолжает играть. В его глазах, обращенных ко мне, не было того дурманящего пламени, в котором так хотелось сгореть. От его присутствия не подкашивались колени. Сердце не вырывалось из груди. Я чувствовала себя рядом с ним легко и спокойно, как никогда не было с Романом, но именно Измайлов продолжал являться ко мне в коротким и жарких снах, несмотря на то что в соседней комнате спал практически идеальный мужчина.
– Сестренка, ну, может все же стоит посмотреть на него с другой стороны? – уговаривала Алевтина, единственная, кто был посвящен в истинное положение дел. – Он такой классный. И наверняка не стал бы мучить тебя. Вдруг ты его просто не распробовала?
– Он же не пирожное, вкус которого обнаруживается во время еды, – мне самой стало смешно от такой аналогии. – Так что нечего пробовать. Ни с какой стороны, – признаваться, что, обитая с мужчиной в одной квартире, я видела его всяким, не стала: это был бы лишний повод Альке продолжить меня уговаривать.
Лавроненко и правда был шикарен, но я слишком хорошо понимала, что это не мой человек. Мы друзья, и нам вместе хорошо, а что-то менять никто из нас не собирался. Только на публику.
С последней как раз все обстояло как нельзя лучше. Ни в офисе, ни даже у мамы Алексея не осталось сомнений, что между нами все серьезно. Капитолина Сергеевна периодически звала нас на ужин. Уже без множества других скучных и чопорных гостей, только мы втроем, и в такие вечера скрыться от ее внимания и дотошных вопросов было очень сложно. Но и она поверила и, кажется, даже немного расположилась ко мне.
– Заедем к маме? – спросил в один из вечеров мужчина, когда мы вышли из офиса. – Она звонила днем, жаловалась на давление. Хочу убедиться, что с ней все в порядке. Все-таки возраст.
– Конечно, – мне нравилось видеть с его стороны такую заботу к матери. Это о многом говорило, снова и снова убеждая меня в том, что с выбором друга я не ошиблась.
Мы заехали в супермаркет, накупив продуктов, явно больше, чем Капитолина Сергеевна могла одолеть за целую неделю. Окинув задумчивым взглядом тележку с уже оплаченным товаром, Леша усмехнулся и развел руками.
– Ну, ничего, зато я буду спокоен, что ей не придется идти в магазин самой и носить тяжести. Да и сами поужинаем, чтобы дома не заморачиваться с готовкой.
Я всю дорогу просидела в интернете, выискивая подходящие рецепты, которые подошли бы сегодня. Отвлеклась от всего остального. Лучше бы по сторонам смотрела! Тогда наверняка бы заметила припаркованную неподалеку от подъезда матери Алексея знакомую машину. Но мы туда даже не посмотрели. И я слишком поздно поняла, что сегодня Капитолина Сергеевна не одна, а ее гость – последний человек на свете, которого бы я хотела видеть.
Мое бедное сердце тут же ринулось наружу. И коленки затряслись, как у студентки-первокурсницы перед экзаменом, к которому она не готова. Игнорируя ледяной взгляд Измайлова, обращенный на нас, я поспешила вслед за Капитолиной Сергеевной на кухню – помочь разобрать сумки. Не самое желанное общество, но все же лучше, чем видеть мужчину, причинившего мне столько боли.
– Как вы себя чувствуете? Леша сказал, давление было днем.
Женщина поджала губы.
– В моем возрасте, если все хорошо и ничего не болит, – значит, ты мертв. А я пока жива. Поэтому не надо делать проблему из неизбежных вещей. Расскажи лучше, как ваши дела? Новости есть какие-то?
Под новостями не очень завуалированно скрывался вопрос, не отнесли ли мы с Алексеем заявление в ЗАГС. Она уже не раз намекала, что жить с девушкой во грехе – совсем не то самое лучшее, чего бы ей хотелось для единственного сына. Не давила правда, как и не выказывала открытой неприязни в мой адрес.
– Мы вам первой расскажем, если будут новости, – я растянула губы в улыбке. – Давайте, помогу с ужином?
– Ты же знаешь, я не люблю, когда на кухне, кроме меня, еще кто-то. Привыкла сама тут хозяйничать. Отдохните пока, я позову тебя, если нужна будет помощь.
Ага, как же, позовет. Подбирая по дороге сюда рецепты, я была уверена, что буду готовить одна, раз женщине нездоровится. А теперь оказалось, что она вполне в приличной форме. А мне надо возвращаться в комнату, там где… Он. И не сойти с ума при этом.
Лавроненко перехватил меня в коридоре. Спросил, косясь на закрытую дверь гостиной.
– Ты в порядке?
Я помотала головой.
– Давай уедем, Леш. Пожалуйста. Я не хочу его видеть. Тем более, твоей маме уже лучше.
– Ты серьезно? Марин, побег – это не решение. Или хочешь показать ему, что все еще не можешь без него обходиться?
– Но я и правда не могу, – пролепетала я в ответ непослушными губами. Признаваться было стыдно. Но кому, как не Лавроненко? Он, кажется, и сам слишком хорошо уже изучил меня, чтобы это понять.
– Допустим, – мужчина склонился надо мной, чуть сжимая плечи. – Но ему-то необязательно об этом знать. Пусть помучается, это полезно.
– Помучается? Думаешь? – мысль о том, что я могу доставить Роману боль, неожиданно оказалась приятной. Никогда прежде не замечала за собой садистских наклонностей, но теперь хотелось заставить его испытать хотя бы часть тех чувств, что терзали меня все последние дни. Ну и пусть у него уже другая женщина, чувство собственности-то никто не отменял. Увидит, как мне хорошо без него, – все равно не обрадуется. А если еще и поймет, что без него лучше, чем было с ним: какой мужчина вынесет это без потерь? Уж точно не такой самоуверенный тип, как Измайлов.
– Предлагаешь разыграть перед ним страстную любовь? – я плохо представляла, как именно это сделать в присутствии матери Алексея, которую совершенно не хотелось обманывать. Но когда еще выпадет такой шанс?
Однако мужчина покачал головой.
– Недосказанное порой заводит намного сильнее, чем очевидное.
– Еще раз – и не так сложно, – вот только философские загадки мне сейчас не хватало разгадывать! И так нервы на пределе.
Он усмехнулся.
– Марин, я тебя не прошу рассказывать мне подробности ваших отношений. Но сама вспомни, разве вам хотелось открыто их демонстрировать? Я не о том, чтобы скрывать, но выставлять чувства напоказ – это тебе нравилось делать? Или все-таки ты предпочитала сберечь их только для вас двоих?
– Не понимаю, к чему ты клонишь, – это разговор давался мне все труднее. Я только-только перестала рыдать по ночам, а сейчас все всколыхнулось с новой силой, а источник моих терзаний находился до жути близко. Всего лишь за стенкой. А тут еще Леша с его странными теориями.
– К тому, что если ты с ним не стремилась рассказать о ваших отношениях всему свету, то вряд ли захочешь делать это с другим мужчиной. То есть со мной. Конечно, если предположить, что наши отношения настоящие. Поэтому не нужно переигрывать. Уже то, что мы вместе – вполне достаточная демонстрация. Остальное пусть будет, как будет. Веди себя естественно.
Легко сказать… Я понимала, что он прав, но самым естественным было, оказавшись в одной комнате с Романом, броситься тому на шею. Этого хотелось больше всего на свете. Я не видела его столько дней и дико соскучилась. До трясучки, до сумасшедшей ломки от потребности побыть рядом.
Изображать равнодушие, еще и увлеченность другим мужчиной было совсем не просто.
– Расслабься, – Алексей сжал мою руку. – Совсем не обязательно вести себя, как ни в чем не бывало. Вы не лучшим образом расстались, и вполне объяснимо, что ты не рада встрече. И что чувствуешь напряжение. Я буду рядом.
– Леш, зачем тебе это? – я коснулась его плеча, заглядывая мужчине в глаза. – Зачем ты со мной возишься? Не могу поверить, что дело только в том, что тебе нужна фиктивная невеста. Ты делаешь так много. Почему?
– Не лучшее место и время для откровений, не находишь? – он поправил мои волосы, склоняясь к лицу и касаясь губами кончика носа. – Давай потом поговорим?
Я не успела ему ответить, потому что дверь в гостиную распахнулась, и появившийся в проходе Измайлов обрушил на нас тяжелый, мрачный взгляд.
– Леш, оставь нас на пару минут.
Глава 27
Вместо ответа Лавроненко повернулся ко мне, вопросительно всматриваясь в мое лицо. Предложение Романа ему явно не понравилось. Если это вообще можно было назвать предложением.
Он не спрашивал – скорее, потребовал, чтобы друг ушел. Как будто было само собой разумеющимся, что мы должны остаться вдвоем. Вот только зачем?
Притихшая внутри боль ожила с новой силой, словно я неосторожно полоснула лезвием по только что начавшей затягиваться ране. Вместе с болью пришла тошнота, что всегда возникает вместе с нарастающим волнением, которым никак не получается управить. Я качнулась к Алексею, стискивая его ладонь и машинально ища поддержки. Мужчина нахмурился.
– Не думаю, что это хорошая идея. Хочешь говорить – говори. В моем присутствии.
– Не доверяешь? – на губах Измайлова расползлась злая ухмылка. – Мне или ей?
– Ром, – тихо, но каким-то звенящим от напряжения шепотом отозвался Лавроненко, – то, что на кухне моя мама, которая от тебя без ума, вряд ли меня остановит, если я решу набить тебе морду. Поэтому просто угомонись и оставь свои дурацкие шутки при себе.