– Нет, нет! – торопливо отозвался Роман. – Мариш, я не выгоняю. Больше всего на свете хочу содрать с тебя одежду и унести в постель. Но сейчас у меня нет на это права. Просто нет! Сначала я должен кое-что рассказать тебе. И показать.
Как же я устала от его загадок! И ведь их меньше не становилось, все только добавлялись и добавлялись.
Он понял. Потянулся ко мне, сжимая с такой силой, что еще немного – и затрещали бы кости.
– Марин, я обещаю на этот раз все объяснить. Поверь мне, пожалуйста!
Уйти-то я ушла, но и ночь, и весь следующий день только и думала о том, как бы поскорее дождаться вечера и все узнать. Крутила в голове нашу встречу, повторяла его слова, пытаясь уловить в них скрытый смысл. Все старалась что-то понять.
От размышлений меня отвлек хлопок входной двери. Лавроненко не вошел – влетел в кабинет, окидывая взглядом всех присутствующих. И столько всего в этом взгляде было, что вокруг тут же наступила тишина: люди не могли не заметить исходящего от начальника напряжения. Он будто только и ждал, чтобы прицепиться к чему-то. Найти повод и устроить скандал.
– Работаем, работаем! – даже голос его, обычно сдержанный, сейчас звучал на повышенных тонах. – Надеюсь, никому не надо объяснять, что мы должны успеть до вечера? Не сдадим документы вовремя – это отразится на вашей зарплате.
По кабинету прошелестели изумленные возгласы: обычно шеф не практиковал угрозы. Но сейчас слишком отчетливо напоминал разъяренного тигра, готового в любой момент наброситься на того, кто попадется под руку.
Он постоял еще какое-то время, сумрачно изучая каждый стол и каждого сотрудника. Даже мне стало как-то не по себе, хотя я продолжала работать, несмотря на одолевающие мысли. Потом мужчина развернулся и вышел, так же резко хлопнув дверью.
– Что это с ним? – шепотом уточнила Лесникова, придвигаясь к моему столу.
Я пожала плечами. Сама хотела бы знать, кто испортил Алексею настроение. Еще и настолько, что он готов кидаться на окружающих. Проблем вроде бы не было никаких, со всеми заказами мы успевали в срок, оттого его предупреждение звучало еще более странно.
Последние недели все было наоборот: это я страдала от переживаний, донимала Лавроненко своим мрачным видом и нуждалась в дружеской поддержке. Кажется, пришло время отдавать долги.
На мой стук из кабинета донеслось грозное:
– Я занят!
Я приоткрыла дверь и вошла, останавливаясь у входа и пытаясь оценить обстановку. Что-то определенно произошло. Мой чрезвычайно занятой друг не работал – стоял у окна, пристально уставившись на какую-то картинку за ним, засунув руки в карманы и всем своим видом излучая недовольство. Того и гляди взорвется.
– Леш, что случилось?
Он бросил на меня через плечо хмурый взгляд, тут же отворачиваясь обратно к окну.
– Скажи, а зачем ты стучала, если все равно вошла, несмотря на мои слова?
– Не хотела, чтобы ты оставался один.
– Не уверен, что расположен сейчас к общению. Даже с тобой. Извини.
Разумеется, я никуда не ушла. Потому что и он бы не ушел и не бросил меня в таком состоянии. И пусть до решения моих собственных проблем еще было так же далеко, как до горизонта, меньше всего на свете мне хотелось бы оказаться эгоисткой. Я подошла к мужчине, вставая рядом и тоже всматриваясь в серый пейзаж за окном. Что Леша пытался там увидеть?
– Проблемы с кем-то из клиентов?
Он покачал головой.
– Нет, дело не в работе. Вернее, и в ней тоже. Но вообще, это мама. Очередной ее вбрык.
Такого ответа я ждала меньше всего. Как-то привыкла уже, что к выходкам своей матери Лавроненко научился относиться куда спокойней. Хотя она, конечно, та еще мастерица выводить людей из себя.
– Расскажешь?
Он неопределенно дернул плечом.
– Я имел глупость признаться ей, что жениться мы с тобой не собираемся. Думал, что она уже успокоилась, и можно перестать играть.
– Опрометчиво, – хмыкнула я, тут же представляя реакцию женщины. Наверняка тут же решила взяться за дело и исправить ситуацию. – И что же она? Пригласила тебя на ужин, где будет очередная претендентка на роль твоей невесты? – я не смогла скрыть улыбку. Настойчивость Капитолины Сергеевны в попытках устроить личную жизнь сына и обзавестись внуками с каждым днем только возрастала.
– Хуже, – мрачно отозвался Алексей, а когда я задумалась, что может быть хуже, пояснил сам: – Она навязала мне в секретарши какую-то девицу. Под таким нелепым предлогом, что никаких сомнений не остается, зачем ей это надо.
Я с трудом представляла, что такому мужчине, как Лавроненко можно что-то навязать. Упрямство у его матери, конечно, тоже было завидное, но в их поединке я все же поставила бы на него.
– Что значит, навязала, Леш? Ты не должен брать на работу человека, если не хочешь этого. Тут уже не про семейный ужин речь, а о более серьезных вещах.
– Вот именно! – рявкнул он, поворачиваясь ко мне. Ноздри раздулись, а на щеках заиграли желваки, выдавая плохо скрываемый гнев. – На семейный ужин я могу не приехать. Или уйти в любой момент. Или проигнорировать девицу, которую туда пригласят. А здесь… здесь все иначе.
– Я все-таки не понимаю. Она же не может тебя заставить.
Мужчина скривился.
– Ты плохо знаешь мою мать. Я выслушал целую лекцию. О том, какой я неблагодарный сын и не ценю то, что она для меня делает. О том, с каким трудом удалось ей уговорить чудесную девочку поработать у меня. И что теперь я опозорю ее перед коллегами и учениками, если не выполню просьбу. А у нее, знаешь ли, слабое сердце! – он побагровел. – И вот прикажешь мне делать? А если она действительно загремит в больницу из-за всех этих переживаний? Или того хуже… Как мне потом жить с мыслью, что я не смог уступить прихоти собственной матери? Марин, она же моя мать, какой бы ни была! И жить ей осталось не так уж много… Я просто не могу сказать нет! И она об этом прекрасно знает!
– Лёш, – осторожно протянула я. Впервые в жизни видела, чтобы он так бушевал. Даже когда суп опрокинула ему на спину, мужчина вёл себя спокойней. – Может, девочка не так уж плоха. И работать нормально будет. В конце концов, нам ведь правда нужен человек на эту должность.
– Вот именно, нам! – воскликнул он. – Нам, а не моей маме! Я бы предпочёл взять кого-то из агентства. Да хоть с улицы! Только не протеже матери. Представляю, что это за чудо чудное окажется!
– Может, ты все-такие не будешь спешить с выводами? Вдруг все окажется совсем иначе,– я понимала, что такие слова вряд ли сильно утешат, но должна была сказать хоть что-то, чтобы помочь. Он слишком много сделал для меня. И значит тоже слишком много. И пусть я не особенно верила в очередную авантюру его матери, но, так же, как и она, искренне хотела, чтобы Алексей был счастлив.
Честно говоря, я всерьез опасалась, что Рома не приедет. Найдет новую кучу причин, которые помешают нам встретиться и поговорить.
Переживания за Лешу немного отвлекли, но чем ближе подходил вечер, тем сильнее начинали донимать свои собственные. И когда стрелка часов над входной дверью офиса добралась до 18-ти часов, мое сердце уже напоминало загнанную в клетку птицу, отчаянно надеющуюся на освобождение. И страшно было представить, что со мной может случиться, если он все-таки не объявится.
Но Измайлов приехал. Телефон ожил за несколько минут до конца рабочего дня и на экране высветилось сообщение, что мужчина ждет внизу.
Я предпочла бы звонок, какую-то игривую фразу о том, что он соскучился, но тут же осадила себя, понимая, что мечтаю о почти несбыточном. Пока мы не выяснили все, рассчитывать на легкость в общении не приходилось. Даже на дежурный поцелуй при встрече: Роман лишь кивнул, завидев меня, и обойдя машину, открыл дверь, приглашая сесть.
Что ж, спасибо, что вообще не передумал появляться. Я вздохнула, но ничего не сказала. А когда подошла к салону, увидела на сиденье букет пунцово-красных роз.
Рома дарил и более роскошные букеты, но сейчас цветы не доставили радости. Это ведь ничего не меняло, не делало более ясным и уж точно не свидетельствовало о чувствах ко мне. Скорее, походило на попытку загладить вину. Будь между нами какие-то бытовые разногласия из-за выбора блюда на ужин или места для отдыха в выходной день, такое подношение могло бы и сработать. Но не теперь, когда от давящей стены непонимания я почти не могла дышать.
– Красивые цветы, – я осторожно дотронулась до упругих лепестков. – Но не нужно было.
– Я знаю, – хмуро отозвался мужчина. – Сейчас не время для цветов… тебе.
– То есть они не для меня? – я посмотрела на Романа, и когда он кивнул, озадачилась еще больше. – Для кого же тогда?
– Скоро узнаешь, – он переложил букет на заднее сиденье и, дождавшись, пока я сяду, закрыл дверь. Устроился на водительское сиденье и уже собрался было заводить машину, но я остановила его. Довольно с меня загадок! Интриги и недомолвки, может быть, и уместны в отношениях, но тоже не в нашем случае. Сейчас это было слишком невыносимо. Я представить не могла, что в его понимании «скоро» и не хотела терзаться собственными фантазиями. Не хотела придумывать ни погибших детей, ни обманутых жен, ни каких-то иных скелетов в шкафу. Наверняка ничего не угадаю, только измучаю себя еще больше.
– Нет, Ром, – я протянула руку, накрывая его пальцы, лежащие на оплетке руля, и поражаясь, какие они холодные. А ведь в салоне было довольно тепло. – Не скоро – сейчас. Или я никуда не поеду. Хотя бы объясни, куда ты собрался меня везти.
Он не повернулся – продолжать смотреть в стекло перед собой. И, похоже, даже не удивился. Словно ожидал чего-то подобного. Молчал так долго, что мне начало казаться, что и эта наша встреча закончится ничем. Но мужчина все-таки отозвался, когда я уже перестала на это надеяться.
– Я хочу познакомить тебя с моей матерью. Вернее, с женщиной, которая меня вырастила.
Глава 31
То, что речь идет совсем не о знакомстве с будущей свекровью, я поняла как-то сразу. Не к этому стремился Роман. И сам от предстоящей встречи, похоже, не ждал ничего хорошего.