Роман застонал, толкаясь резче и острее, прижал меня к стене, накрывая собой, и нагнал спустя несколько бесконечных мгновений. И снова зашептал нереальные, сладкие слова. А потом, не ослабляя хватки, не покидая моего тела, прошел в спальню и почти рухнул на кровать, продолжая прижимать к себе.
– Не пущу. Больше никуда тебя не пущу…
Я почувствовала, как защипало щеки от горячей влаги, побежавшей из глаз. Не собиралась плакать, но не смогла сдержать этих слез, которые вырвались от избытка всего того, что кипело внутри.
То, что только что случилось между нами, было не просто сексом. Не только тела получили желанное освобождение, сердца, истосковавшиеся в одиночестве, наконец-то обрели друг друга. И мне не нужны были ни обещания, ни объяснения, я просто знала, что все изменится. Мы изменимся. И какими бы ни были проблемы в будущем, сможем справиться с ними. Вдвоем.
Глава 33
Я не помнила, в какой момент уснула. Просто отключилась, утратив и без того шаткую связь с реальностью. Уставшая, пьяная от ласк и бесконечно счастливая.
Но даже во сне ощущала, что Рома рядом. Пропиталась его запахом, а сильные руки обвивали так крепко, что я едва могла повернуться. И безумно хотела, чтобы это время не заканчивалось.
Когда открыла глаза, за окном уже было светло, а это значило, что я проспала. И проспала сильно. Почему не зазвонил будильник или я не услышала его, сейчас решать было некогда. Потянулась к телефону и едва не застонала от досады: до начала рабочего дня оставалось чуть меньше получаса. Даже если выскочила бы через минуту, все равно вряд ли успела бы.
Я с сожалением посмотрела на спящего рядом мужчину. Хотелось вернуться в его объятья, уткнуться в теплое плечо и снова закрыть глаза, наслаждаясь близостью. Но сейчас это стало невозможной роскошью.
Вздохнув, осторожно выбралась из постели, стараясь не разбудить Романа. Нырнула в душ, пытаясь взбодриться и компенсировать прохладной водой недостаток сна. Но хотя я и не выспалась, не жалела ни об одном мгновенье прошедшей ночи. Не только потому, что каждая мышцы сладко ныла. Теперь не боялась уходить, зная, что когда вернусь, меня будут ждать.
Рома вломился в ванную, когда я уже выбралась из душа и успела завернуться в полотенце. Сонный, взъерошенный – и такой родной и любимый. Мое сердце тут же отреагировало на его присутствие, ускоряя свой ход. И тело. Оно тем более не могло не откликнуться. Особенно при виде откровенного возбуждения мужчины.
– Ну, и куда ты собралась? – Роман потянул край полотенца на моей груди, сдергивая его и отбрасывая в сторону. Опустил руки на талию, притягивая к себе и давая еще явственней ощутить силу своего желания.
– Ро-о-ма… – протянула я, больше всего на свете нуждаясь в продолжении. Мне так хотелось прижаться щекой к груди, лизнуть солоноватую кожу, а потом…
– Ты так быстро приняла душ. Я собирался присоединиться, – он зарылся лицом в мои волосы. – Может, повторим?
– Ром, мы проспали… – жалобно отозвалась я. – У меня рабочий день начинается через… Уже начался. Надо бежать.
– Не надо никуда бежать, – мужчина обхватил мой подбородок, поднимая лицо к себе и касаясь теплым дыханием губ. Провел языком по контуру рта, вырывая у меня стон.
– Не дразни меня, пожалуйста… Я и так ни о чем другом думать не могу…
– И не надо. Ни о чем другом… – он толкнулся бедрами, упираясь восставшей плотью в низ живота. Я снова застонала, не в силах сдержаться, и сомкнула пальцы на на глазах увеличивающемся в размерах члене. Его шелковистая, горячая твердость сводила с ума, действительно лишая всех иных мыслей и оставляя лишь одну нарастающую потребность: опять слиться в единое целое.
– Мне надо… – я задержала дыхание, когда крепкие пальцы сдавили ягодицы, заставляя меня повиснуть на мужчине и оплести ногами его бедра.
– Никуда тебе не надо… – хмыкнул Измайлов за мгновенье до того, как повернуть кран, снова включая воду. Поддерживая меня, перешагнул через край душевой кабины, так что мы оба оказались под льющимся горячим потоком. А другой жар растекся внутри, когда следующим толчок мужчина резко погрузился в мое тело. И, прерывая все возможные возражения, выдохнул мне в рот перед тем, как вонзиться в него жадным поцелуем: – У тебя выходной. Потом скажешь спасибо шефу. И мне. Сегодня ты полностью моя!
– Что ты сказал Леше? – спросила я много позже, когда мы лежали, так и не разомкнув объятий. Усталые, но донельзя счастливые.
Ладонь, покоящаяся на моей талии, тут же опустилась ниже, оставляя на ягодицах увесистый шлепок. Не больно, но так неожиданно, что я взвизгнула, а мужчина теснее обнял меня и пояснил:
– Даже не представляешь, как хочется тебя проучить за этот чертов розыгрыш. Думал, что рехнусь от ревности, представляя вас вместе.
Я вывернулась из его рук, отстраняясь и даже не собираясь скрывать возмущения.
– И это ТЫ мне говоришь? Я, между прочим, была уверена, что ты тем же самым занимаешься со своей «дорогой Леной», – поморщилась, вспоминая красотку в лифте. – И еще смеешь что-то там упоминать о ревности.
Роман заморгал, всматриваясь в мое лицо, и снова потянул к себе, возвращая в объятья.
– Ну, теперь-то ты знаешь, что я идиот, и что с Леной у меня ничего не было. А про Лавроненко до сих пор слышать не хочу. Не могу отделаться от мысли, что он имеет на тебя виды!
Я рассмеялась. Так препираться было куда более приятно, чем изнывать от одиночества и тоски, представляя любимого человека рядом с другой. И его собственнические замашки тоже не могли меня не радовать, хоть опасения по поводу Алексея и были совершенно беспочвенны.
– Поверь, если бы имел, то наверняка бы воспользовался ситуацией. Тем более, что шансов было предостаточно.
– Угу, – буркнул мужчина в ответ, снова впиваясь в мои губы и начиная ласкать так, словно желал вытеснить из головы все другие мысли. – Попробую поверить. Хотя я бы предпочел, чтобы вы вообще видели поменьше.
– Может, мне еще и работу сменить? – я шутила, конечно, но Роман вздохнул и покачал головой.
– Я бы не отказался, но настаивать не стану. И так наделал столько ошибок, что не разобраться с ними до конца жизни.
– Ром… – мне внезапно расхотелось смеяться, стоило лишь подумать об измучившем его прошлом. О том, что тянулось до сих пор, не желая отпускать. – Я знаю, что тебе больно говорить об этом. Но ты не виноват. В том, что случилось с твоей сестрой, – не виноват. Я говорила уже и снова повторю, много-много раз, пока ты не поверишь: это была жуткая случайность. Перестань себя казнить.
Он теснее прижал меня к себе.
– Не уверен, что смогу это сделать, Марин. Все время думаю, представляю, что было бы…
– Не надо, – я опустила кончики пальцев на его рот, заставляя замолчать. Все снова повторялось, будто двигаясь по кругу. И хотя какие-то улучшения все-таки были, и теперь он не отталкивал меня, считая, что не имеет права на любовь, это бесконечное самоедство пора было прекращать. – Давай съездим туда. К ней, – я поднялась на кровати, сама изумляясь внезапно пришедшей в голову мысли. Но тут же поняла, что так будет правильно. Может, не сразу и точно не безболезненно, но мы все равно найдем решение. Главное, чтобы он не отказался.
Роман сел рядом, уставившись в одну точку перед собой.
– Зачем? Станет только хуже. Да и тебе нечего там делать. Не хочу, чтобы ты видела меня…
Он умолк, не договорив, но я и так знала, какие мысли кипят сейчас в его голове.
– Слабым? Потерянным? Придавленным чувством вины? – вдруг вспомнила наше знакомство, когда сильный, здоровый мужчина напился до такой степени, что перестал контролировать себя. Можно было и не спрашивать, чтобы понять, что для того срыва были причины. Наверняка какая-то памятная дата, связанная с сестрой. А у него снова не нашлось сил выстоять. И рядом не было никого, кто мог бы поддержать.
– Ром, я не буду любить тебя меньше из-за того, что ты оказался далеко не идеальным. Из-за того, что есть то, чего ты стыдишься. И все твои слабости, все ошибки готова принять. Только не отталкивай меня, не закрывайся в своей раковине! Мне не нужен безупречный мужчина. Мне нужен ты. Любой. Просто будь рядом. И позволь разделить твою боль. На двоих ее ведь станет меньше, правда?
Он не ответил, снова сгребая меня и прижимая к себе. Как-то часто-часто задышал, плечи дрогнули, а когда прижался щекой к моей, я ощутила горячую влагу на виске. И вряд ли могла бы сейчас разобрать, чья она. Но это было и неважно. Теперь уже неважно.
Ветер шелестел опавшими листьями, гнал их по тропинкам, поднимая с земли и раскидывая по сторонам. Гудел в кронах деревьев, теребя упругие ветки. Но даже этот шум не нарушал унылую тишину старого кладбища. Здесь было мрачно и холодно, несмотря на довольно погожий день. Но солнце словно не могло пробиться сквозь мрачное покрывало смерти, паутиной натянутое над этим местом.
Мы молчали почти все время, от самого дома. Роман сам повел машину, но в каждом движении, в каждом рваном вдохе чувствовалось такое напряжение, что и мое сердце заходилось от боли. Я знала, что мужчине тяжело. Видела, с каким трудом дается ему каждая минута пути. Он, хоть и согласился с моим предложением поехать, похоже, продолжал считать, что делать этого не стоило. Не верил в избавление и не ждал ничего хорошего.
А мне было страшно. Одно дело – опрометчиво заявить, что нужно двигаться вперед и что вдвоем мы все преодолеем, а другое – помочь любимому человеку почувствовать то же самое. Я искала подходящие слова, прокручивала их в голове, отчаянно надеялась, что все получится, но не могла не волноваться.
Эта трагедия фактически сломала Роме жизнь. Он вроде бы продолжал существовать, работал, занимался делами, даже строил какие-то отношения, но сердце оставалось безмолвным. Добровольно принял уверение в том, что недостоин ни счастья, ни любви. Да кто из нас достоин этого? И можно ли вообще говорить о достоинстве там, где мы можем лишь получить в дар?