шуйся и полный вперед!
— Да, это я! — раздался чистый вежливый голос с мягким французским акцентом. — Прошу прощения, что подключилась к вашей ювви-беседе. Bonjour, tout le monde. Это говорит Френкипейн из Гнезда. Здесь у меня наготове S-куб для тебя, Вэнди.
Образ Френкипейн представлял собой огромную экзотическую орхидею; орхидея пульсировала светом, и лепестки ее переливались рябью, словно состояли из чего-то нематериального.
— Отлично, ребята, я готова, — крикнула Вэнди. Раздался короткий однородный шум, означающий передачу информационной матрицы Вэнди к приемнику в Гнезде, до которого оставалось не так уж много пустого космического пространства. — Вот и готово, — воскликнула Вэнди и звонко рассмеялась от переполнявшего ее возбуждения. — Господи, какое прекрасное ощущение! Теперь я чувствую себя в полной безопасности. Плохо, что то же самое нельзя устроить для Стэна, не разрывая его на части.
— Если Стэну интересны такие процедуры, мы сможем обсудить это на Луне, — сказала Френкипейн. — Мой любовник Ормолу имеет некоторый опыт в обращении с телесными основами, ведь это искусство теперь в основном утеряно.
Откуда-то сзади из-за спин им помахал рукой Ормолу, похожий на пухлого позолоченного купидона, снятого с антикварных часов.
— Даже не мечтайте о таком, — вскинулся Стэн. — Я не согласен, чтобы меня резали на кусочки разные вивисекторы, как это проделали когда-то с Коббом Андерсоном.
— Вот здорово — а как же я? — прервал их Бластер. — Почему Гнездо никогда не позаботилось о том, чтобы иметь резервную копию моей системы? Просто на тот случай, если я немного промахнусь перед посадкой и расшибусь о скалы? Что, я не такая важная птица, как Вэнди?
— Ты слишком большой, Бластер, — сказала Френкипейн. — И, да, ты не так для нас важен, с сожалением должна тебе это сообщить. В любом случае у меня нет достаточных ресурсов для того, чтобы делать копии всех, кто того пожелает. Твои новобранцы должны быть рады уже тому, что у нас хотя бы есть для них работа.
— Тогда пошли вы все, — огрызнулся Бластер. — Мне ваша помощь не нужна. Сто раз без проблем садился на Луну и сейчас сяду.
— Вот и отлично. Сегодня у тебя не должно быть проблем.
— И не будет. Проверьте, чтобы было все в порядке, и больше не лезьте ко мне с вашими звонками. Скоро я лягу на посадочный курс и начну обратный отсчет, так что попросите вашу приятельницу-«наследницу» Дженни не лезть ко мне с глупыми замечаниями, потому что это меня отвлекает. Но имейте в виду, что потом я обязательно подниму этот вопрос на Совете Гнезда.
Но через несколько часов, прямо перед тем как Бластер должен был зайти на посадку, Вэнди и Стэну опять кто-то позвонил. Они ждали Бластера, но это была Френкипейн, все стебли и лепестки которой цвели и призывно раскрывались пуще прежнего.
— Бонжур, — проворковала молди. — Я не знаю, как вам это доходчивее и быстрее объяснить, но ситуация такова, что мы здесь, в Гнезде, сейчас близки к тому, чтобы впервые попытаться испытать Раскодировку Гардла с молди в качестве загрузочного объекта. Сегодня утром мы провели испытание на одном из глупышей, а теперь собираемся испытать это на тебе, Вэнди. Мы считаем, что, поскольку ты находишься в космосе, подобные испытания пройдут гораздо безопаснее, к тому же внутри тебя находится мудрый сенатор Муни. Мужайся!
Неожиданно через ювви-вход к ним устремился скрежещущий поток, терабайт информации — вирус! Стэн крикнул Вэнди прервать связь, но Вэнди уже не было с ним. Скрежет длился всего ничего, однако звук был настолько настойчивым и всепроникающим, что Стэн услышал в нем различимые осмысленные голоса. И до тех пор, пока связь не прервалась, ему ничего не оставалось, как скрипеть зубами от бессилия. Потом раздались новые звуки, источником которых была Вэнди: длительное, медленно вздымающееся уханье, каждое продолжительностью в одну секунду:
— Уух уух уух уух…
— В чем дело, Вэнди?
— Уух уух уух уух уух…
Тело Вэнди, получившей информационный заряд от Френкипейн, начало мелко дрожать. Стэн, чрезвычайно плотно соединенный с Вэнди, ощущал каждую малейшую судорогу, пробегающую по ее телу, словно бы все это происходило с ним самим. Пьезокристаллические вибрации в глубине Вэнди перекрещивались и в перекрестиях выпускали фотоны в живую нервную сеть ее квазикристаллической структуры. И эта структура начинала спонтанно деформироваться, словно кто-то крутил регуляторы переменных Уравнения Мозаики, принуждая структуру пластика тела Вэнди изменяться, скользя по состояниям 3D, 4D, 5D, 6D… и так далее, все выше по лестнице измерений, при этом переход на каждый новый уровень происходил в два раза быстрее, чем на предыдущий, так что — по крайней мере так казалось самому Стэну — Вэнди успевала пройти через череду многомерных преобразований в течение единственной секунды. И подъем все продолжался. Уух уух уух уух… Имиполекс Вэнди был подобен сканеру, проходящему снова и снова по бесчисленным каналам связи, обращая в алеф нуль-каналы Парадокса Зенона в течение каждой секунды, и внезапно — в течение кратчайшего, но отчетливо ясного мига — Стэн узрел экстатический ментальный образ происшедшего: космический луч в форме остроугольной бесконечномерной гильбертовой призмы ворвался в Вэнди, словно осколок шрапнели, шипя принялся прокладывать в ней путь и, наконец, застрял в ее теплой плоти. Стремительно возрастающая высота измерения внутренней квазикристаллической структуры Вэнди уловила информационную волну и усилила ее. Информация подхватила на свой гребень уханье Вэнди и неожиданно расцвела внутри нее подобно огромному бесшумному взрыву в глубоком космосе.
— Фззззт! — протрещал разряд. — Привет, я Кууз с Солнца.
Поначалу Стэн принял все за розыгрыш:
— Эй, Вэнди, если ты не прекратишь откалывать со мной свои штучки таким хреновым образом, пока мы находимся в открытом космосе на полпути до Луны, я обещаю, что…
— Что ты за существо — Стэн Муни?
От искреннего любопытства, прозвучавшего в вопросе, сердце Стэна упало.
— Эй, Вэнди, прекрати это! Прекрати сейчас же! Вэнди?
— Вэнди умерла, Стэн Муни. Меня зовут Кууз с Солнца.
— Помогите. Вызовите кого-нибудь на помощь по ювви! Френкипейн? Ты слышишь меня? Нам нужно предупредить Бластера!
— Как мне послать ювви-сигнал Бластеру? — вопросил спокойный голос богоподобного Кууза, и, прежде чем Стэн успел что-то сообразить, он показал Куузу, где у Вэнди хранится протокол удаленного доступа, Кууз набрал номер Бластера, еще через мгновение установилась связь, и против всякого желания Бластера Кууз загрузил ему тот же самый скрежещущий поток информации, который послала в адрес Вэнди Френкипейн несколько минут назад.
8. Дарла
Дарла проснулась с головной болью. Звонил ювви, но она не в силах была ответить на звонок. Сработала программа автоответчика, и посреди ее и Уайти спального отсека, на глубине полумили под поверхностью Луны, появилась голограмма ненавистного Кори Рипсома.
У Кори были гладко выбриты виски и щеки, однако его козлиная эспаньолка выглядела спутанной и запущенной. Кори располнел, его лицо имело нездоровый серо-зеленый цвет. Его голос был обычным, насмешливым и издевательским, хотя на этот раз он старался говорить заискивающе.
— Привет, Дарла, — глухо проговорил Кори. — Это старина Кукольник. Я знаю, что ты дома, королева Луны. Я не отключусь и буду говорить до тех пор, пока ты не ответишь. У меня тут одна проблема, о которой я хочу поговорить с тобой. Мне нужно с тобой поговорить. Кроме того, я соскучился по тебе, Уайти и близняшкам.
«Не сомневаюсь», — подумала Дарла.
Дочери Дарлы, «однояйцевые» близнецы Йок и Джок, появились на свет в 2031 году, сразу после Второй Войны людей с бопперами. Йок и Джок были похожи как две капли воды, но отцы у них были разные. Йок была традиционным результатом траха Дарлы с сожителем Уайти Майдолом, в то время как Джок была продуктом биоинженерии, клоном Йок, которую боппер по имени Эмуль имплантировал в утробу беременной Дарлы, предварительно похитив ту и заточив в темницу.
В течение первых лет своей жизни Джок была такой же хорошенькой и подвижной, как и Йок, но как только она начала разговаривать, сразу же открылось, что она другая. Когда незнакомые люди спрашивали Джок о том, кто ее родители, она отвечала так: «Уайти, Дарла, Эмуль и Береника».
— Но кто такие Эмуль и Береника, дорогая?
— Бууупперы, — отвечала малышка, смешно растягивая первые буквы. — Они умерли. Но я все время разговариваю с ними, про себя.
— Прекрати, Джок, — говорила ей обычно Дарла, когда любопытными незнакомцами оказывались редкие лунные болваны «наследники». — Не слушайте ее, мисс Мургатройд. Джок всего-то пять лет. Она так играет. Верно, Джок?
Хлоп по попе.
В первый же день, когда Джок и Йок отправились в школу, Йок вернулась домой вся в слезах.
— Джок уже знает, как считать и писать, — ревела она. — Почему я такая глупая?
— На самом деле это не я читаю, — объяснила ей Джок. — Эмуль и Береника глядят через мои глаза и думают за меня.
— И на что это похоже, когда у тебя в голове сидит кто-то еще? — спросила Йок, вытирая глаза.
— Кажется, словно в голове тесно, — объяснила Джок. — Они смешно говорят, Береника и Эмуль. Береника, она вся в цветах и такая старомодная, а Эмуль коверкает слова.
— И ты все равно будешь ходить в школу? Ты ведь все и так знаешь?
— Конечно, Йок. В школе весело, потому что там много детей. И к тому же мы должны быть вместе, ты и я, потому что мы сестры. Если я останусь на целый день одна без тебя, то я потеряюсь.
— И то верно. Ты всегда все на свете путаешь, не можешь запомнить дорогу и теряешься через пять минут. Хотя умеешь и читать, и считать.
— Эмуль и Береника говорят, что у меня недоразвито правое полушарие, — объяснила Джок, тщательно выговаривая слова. — Потому что это то самое место, где они живут во мне.