– У вас красивый галстук, сэр.
У девушки были одухотворенное и очень правильное лицо и полные, чувственные губы. Плавная линия спины и длинная шея придавали ей вид уверенной в себе и все время готовой к нападению хищницы.
– Спасибо. Меня зовут Бубба. А вас?
– Кери. Вы тут недавно у нас?
– Да.
Бубба глубоко вздохнул и наклонился к девушке.
– Вы очень красивая, и мне хотелось бы лечь с вами в постель.
– Я понимаю вас, – отозвалась Кери. – Но, к сожалению, мой парень собрался сегодня вечером сделать то же самое.
Весело рассмеявшись, она ласково сказала, заметив выражение почти детской обиды, появившееся на лице Буббы:
– Чил-аут холл и ресторан сразу же за дверью налево, сэр, а гимнастический зал наверху. Надеюсь, там вам повезет больше. Желаю удачи!
Бубба глуповато улыбнулся, повернулся и прошел в великолепное фойе, с высокими лепными потолками, мраморным полом и отделанными дубовыми панелями стенами. Наверное, он слишком мало внимания уделил промежуточной части разговора, той, про которую мама сказала: «поговори о том о сем». Или, что более вероятно, девушки типа Кери просто были не в его весовой категории. Ведь, в конце концов, ему было всего тринадцать.
Он вошел в чил-аут холл «Ля Мираж» и остановился на входе. Его сознание поспешно провело обзор Знания на предмет ближайших аналогий. «Выставка», «Музей робототехники Диски» – вот что прежде всего приходило на ум. Тут и там у стен холла в креслах перед небольшими устройствами на столиках сидели люди, что-то слушали или неотрывно смотрели в экраны. Головы некоторых из сидящих были полностью скрыты под шлемами.
– Добро пожаловать, сэр, – обратился к нему молодой человек во фраке. – Вы у нас впервые?
– Да. Я голоден.
– Очень хорошо, сэр, обед будет подан вам через двадцать минут. Столик на одного или на двоих?
Бубба оглядел чил-аут и отметил, что тут имеется предостаточно одиноких женщин.
– Столик на двоих, – ответил он фрачнику. – Вам нужна моя карточка?
– Нет, только ваше имя, сэр.
– Буффорд Киско Андерсон.
– Прекрасно, большое спасибо. Вам придется немного подождать, а пока к вашему распоряжению все имеющиеся здесь у нас замечательные стимулирующие и возбуждающие компьютерные приспособления. Вам знакомо их устройство или нужна помощь?
– Если можно, поясните немного.
– Конечно. Советую вам начать с твист-бокса. Твист-бокс устанавливает обратную связь с вашим сознанием и определенным образом искажает визуальное восприятие. Совсем недавно мы стали приобретать эти устройства в Эйнштейне, и они еще не очень известны широкой публике. Настоятельно рекомендую попробовать. Кроме того, я могу предложить вашему вниманию имеющиеся в нашей обширной библиотеке цефакассеты. Очень советую посмотреть совсем новую кассету, только на этой неделе выпущенную нашей местной медиа-звездой Вилли Тейзом. Насколько я понимаю, вы нездешний, но я уверен, что вы тем не менее наверняка слышали о шумном процессе в связи с провокацией, устроенной бопперами? Вилли был арестован в доме своих родителей как раз тогда, когда он заканчивал работать над записью этой кассеты. Первая часть была создана им под впечатлением убийства Мэнчайла, которому он оказался свидетелем. По решению дирекции «Ля Мираж» часть дохода от проката этой кассеты будет передана в Общественный фонд защиты Тейза.
Бубба постарался не выдать своего интереса, а фрачник тем временем продолжал:
– Обед будет подан вам и вашему спутнику в numero trois, я же еще могу порекомендовать вам наш Исказитель Ландшафтов Сознания – лучший на сегодняшний день легальный образец средства получения безопасных наркотических ощущений.
Ослепительно улыбнувшись Буббе, молодой человек поспешил заняться следующим посетителем.
Отыскав свободное кресло, Бубба опустился в него. Зал был разделен на две половины – свет в чил-ауте, где сейчас находился он, был притушен, в то время как другая половина, в которой стояли столики, была освещена. За многими столиками сидели и обедали люди, некоторые резали ножом стейки и отправляли кусочки в рот, другие отведывали дары моря. В животе Буббы снова заурчало. Страдая от голода, он грустно оглянулся по сторонам и заметил невдалеке от себя темнокожую женщину, тоже рассматривающую его из своего кресла.
Женщина смотрела на него сквозь некое подобие лорнета, длинную ручку которого она держала в руке. Твист-бокс. Улыбнувшись незнакомке, Бубба помахал ей рукой. Широкие, прекрасно очерченные губы негритянки улыбнулись ему из-под лорнета. Бубба поднялся и подошел к ней.
– Привет, меня зовут Бубба Андерсон.
Начав разговор, он сразу взял самый уверенный тон. Ничего не ответив, темнокожая женщина склонила голову к плечу, продолжая смотреть на него через твист-бокс.
– Я один, – улыбаясь, продолжил Бубба. – Вы не хотите поужинать со мной? Поговорить о том о сем?
Негритянка наконец отняла твист-бокс от глаз и взглянула на него в упор. Ее глаза были большими, с приятного оттенка белками и необычайно расширенными зрачками, вокруг которых почти не оставалось радужки. Насмотревшись на Буббу, она одарила его новой улыбкой.
– Кимми, – проговорила она низким голосом и протянула ему руку ладонью вниз.
Осторожно взяв руку чернокожей незнакомки, Бубба наклонился и легко прикоснулся к ее пальцам губами.
– Какое чудесное имя. Вы разрешите мне посмотреть в ваш твист-бокс?
– Прошу вас.
Усевшись в соседнее кресло, Бубба взял ручку лорнета, поданного ему негритянкой. Из рукоятки твист-бокса тянулся тонкий гибкий провод и исчезал в полу. Бубба приложил окуляры твист-бокса к глазам и посмотрел на Кимми.
Лицо, которое он увидел перед собой, словно сошло с экрана мультипликационного фильма. Струящиеся по волосам Кимми бусины мягкого цвета обтекали ее обнаженные плечи, кружились около щек и стремились к губам. Он опустил твист-бокс ниже вдоль лилейного изгиба ее шеи к груди, вздымающейся под низким лифом розового шелкового вечернего платья без бретелек. Внезапно шелк платья растаял, открыв великолепие форм Кимми, и Бубба почувствовал, как отчаянно у него забилось сердце. Его взгляд скользнул еще ниже, по мягкому темному всхолмию живота к покрытому крутыми завитками таинству лона. Он смотрел на нее и Знал. Период Кимми соответствовал наилучшему моменту для зачатия. Член Буббы напрягся.
– Хорошенького понемножку, дорогой Бубба, – проворковала Кимми и выхватила из его пальцев ручку твист-бокса. – Тебе еще рано засматриваться на сладенькое. Признайся, ты пришел сюда со старшим братом?
Кимми говорила почти в точности как Джиджи.
– Нет, – ответил Бубба. – Я тут впервые, – добавил он неуверенно. – Сегодня на улице так холодно, неправда ли? Холод и ветер ужасный.
– Ну что ж, прежде чем наступит лето, всегда бывает зима. Итак, ты приглашаешь меня на ужин?
– Да.
– Я согласна. Но каждый платит за себя, чтобы потом не было проблем. Сдается мне, что я могу купить тебя и продать, Бубба-душка.
– Хорошо, как скажешь, Кимми. Ты уже смотрела новую пленку Вилли Тейза? Говорят, там есть что-то про Мэнчайла.
Кимми улыбнулась и вместо ответа сама задала ему вопрос:
– Ты интересуешься Мэнчайлом, Бубба? Как, по-твоему, его правильно убили?
– Сам я его ни разу не видел. Но думаю, что в том, что он говорил, есть смысл. Бопперы хотят жить вместе с людьми, и они имеют на это право.
Кимми сухо улыбнулась.
– Но кто даст нам гарантию, что роботы не испортят наши гены настолько, что раса человека просто вымрет? Может быть, именно этого они и хотят. Мне симпатичен тот новый эгалитаризм, который проповедовал Мэнчайл, но мужчина, за неделю оплодотворяющий десять женщин, вызывает у меня сомнения. И эти дети Мэнчайла, появляющиеся на свет через девять дней, – все это настораживает.
Кимми внимательно посмотрела на Буббу. Неужели она догадалась, что он человекобоп? Кто она такая – агент Гимми? В животе у Буббы снова сильно заурчало. Чтобы скрыть смущение, он взял не глядя одну из цефакассет, вложил ее в плеер цефаскопа и надел на голову троды, представляющие собой эластичную ленту с металлическими контактами. Как только троды оказались у Буббы на голове, плейер включился сам собой.
Бубба ощутил во всем теле в разных местах покалывание, словно цефаскоп знакомился с его нервной системой и проверял ее активность. Затем последовали серии разрозненных звуков и цветовых пятен, после чего комната внезапно исчезла, словно разлетелась на куски. Перед ним появился симпатичный, располагающий к себе мужчина и заговорил с заметным южным акцентом:
– В своей жизни я встречался с разными людьми, с черными и желтыми, но у всех них я видел одно и то же – любой человек желает своему ребенку добра. Как это просто, то, что поддерживает жизнь в расе, эта забота о своем ребенке. И у бопперов, которых вы ненавидите, все это тоже есть, все то же самое!
Изображение сменилось возбужденно гомонящей толпой. Бубба почувствовал движение, происходящее помимо его воли, и вдруг понял, что присутствует в бурлящей толпе сам и из нее смотрит на сцену, где стоит Мэнчайл. Позади Мэнчайла в воздухе парили два боппера, тела которых блестели в лучах прожекторов, – одним из них был дядя Кобб! Толпа перед Буббой начала расступаться, растворяясь в розовом свете, который исходил из змеящихся в поле зрения линий, похожих на сетку глазных капилляров. Перед ним появилась и куда-то шустро юркнула рыба. Откуда-то спереди доносился глухой рокот прибоя. Бубба понял, что он лежит лицом вниз на досках плота, качающегося на волнах. Довольно скоро волны выбросили его плот на песчаный пляж, невыносимо ослепительный под ярким солнцем. Из джунглей, начинающихся сразу за пляжем, к нему выскочила стая возбужденно гомонящих обезьян. Окружив Буббу, обезьяны принялись теребить его за одежду, скаля крупные желтые зубы. Чтобы прогнать зверей, он махнул на них рукой и угрожающе закричал. Но обезьян вокруг него уже не было, вокруг него уже кружились люди, он смотрел на них глазами Мэнчайла. Один из мужчин в толпе поднял бластер и направил на него. Ослепительный раскаленный луч ударил его в грудь, и он погрузился в черное небытие. В непроглядной тьме появились несколько шустрых белых сперматозоидных головастиков и некоторое время сновали туда-сюда. Но вот один из головастиков разделился на две части, с другими произошло то же самое, новые части тоже начали делиться и постепенно из них сложилась некая конструкция, напоминающая логическую диаграмму древа выбора. По ту сторону решетки диаграммы снова появились обезьяны; он был пленником, а древо выбора – его клеткой. Монотонный мужской голос принялся диктовать ему на ухо какие-то цифры, и руки Буббы, послушные этим цифрам, б