И я успокоилась. Торопливо натянув на себя кофту, я прижалась к Клаусу. Мы больше не целовались и не говорили. Пожалуй, сливались душевно.
Когда колокола костела прозвонили пять раз, мы стали собираться. Допили киршвассер, доели апельсины и печенье. Оба захмелели, и не так, как до этого, а серьезно. Еле до дома дошли. А так как я забыла ключ, мы сели на лавку ждать родителей, да так на ней и уснули…
Мы уезжали из Берлина поездом. При нас куча скарба. Папа раздражен, но старается сдерживаться. Мама похожа на заполошную курицу. Она носится туда-сюда и кудахчет. А еще покрикивает то на мужа, то на меня, то на носильщиков. Я в каком-то трансе. Стою столбом возле чемодана с моими вещами и никому не позволяю занести его в вагон. Он как будто поддерживает меня, не давая упасть. А ноги дрожат…
Так, наверное, трясутся поджилки?
Клаус должен был провожать меня от дома до вокзала, но не пришел ни домой, ни на вокзал. До отправления поезда оставалось десять минут, а его все не было.
Что же случилось с тобой, мой верный рыцарь? Ты не мог проспать – поезд отправляется в десять, это не рано. А забыть обо мне тем более. С тобой что-то случилось?
Я снова начала думать о побеге. Или я не прекращала, поэтому не расставалась с чемоданом?
– Дочка, давай заходить, – услышала я голос папы.
– Еще минуточку.
– Пора.
Он взял меня за руку, потянул к подножке. Я упиралась, но гудок, что дал машинист, привел меня в чувство. Я ждала, сколько могла. Время иссякло. Нужно ехать, отринув глупые мысли о побеге. И я позволила папе отвести меня вместе с чемоданом в вагон.
Я села у окна, стекло на котором было опущено, чтобы купе проветривалось. Мама рассовывала вещи и все кудахтала, потому что они не убирались. Папа, чтобы не сорваться на нее, ушел курить в тамбур. Вышел бы на перрон, да поезд тронулся.
– Либе! – услышала я до боли знакомый голос.
Жив. И здоров. Значит, все у нас будет… Рано или поздно!
Я высунулась в окно и увидела Клауса. Он бежал по перрону и махал мне.
– Часы сломались, поэтому я не успел вовремя, – кричал он. – Прости…
Мне тут же вспомнилась сказка «Аленький цветочек», когда сестры все часы в доме перевели, чтобы младшая к чудищу лесному в срок не вернулась. И права оказалась, скорее всего. Потому что увидела Фредди, который тоже стоял на платформе, но в отдалении и смотрел на нас с разочарованием.
Часть вторая
Глава 1
Лежа на надувном матрасе, Боря дрейфовал по огромному бассейну. Была ночь, и он смотрел на звезды. Яркие, манящие, игривые, но такие далекие…
Как и Бетти.
Он не переставал думать о внучке Клауса. Что в ней было такого, что не отпускало? Да, она симпатичная, но не более. Фати гораздо красивее. У нее точеные черты лица, огромные глаза цвета горького шоколада, кожа – изысканный бархат, волосы, как водопад. Но взъерошенная и широкоротая Бетти, с усыпанным разномастными веснушками носом, каким-то чудом затмила Фати. Причина в обаянии? Но и турецкой красавице его не занимать. А как она хороша в постели! Настоящая тигрица. И Боря понял это еще до того, как они впервые переспали. Фати источала сексуальность, в отличие от Бетти. В немках, как и в англичанках, нет манкости. У Либе на этот счет имелась теория. Она считала, что всему виной инквизиция. Пожгли когда-то сексуальных красоток, как ведьм, а в результате получили несколько поколений невзрачных женщин. А когда благодаря вливаниям свежей крови, славянской, кавказской, балканской, они стали меняться к лучшему, из-за генетического страха вновь быть сожженными, придумали феминизм.
– Эй, кореш, – услышал Боря голос Али. – Ты не уснул?
– Нет, я релаксирую, – откликнулся он.
– Фиш-барбекю готово. Не хочешь поесть?
– Неа.
– Кореш, я ради тебя эту вечеринку устроил, – напомнил Али. – Хватит киснуть.
– Прыгай ко мне, поплаваем. А минут через пятнадцать поедим. Лады?
– Уговорил. – И, скинув халат, друг нырнул в бассейн.
Али на самом деле очень постарался ради Бориса. Их фирма закончила проект, и это требовалось отметить. Естественно, был банкет на работе. На нем даже шампанское подавали, но всё же это получилось довольно скучное мероприятие. Боря быстро улизнул и позвонил другу, чтобы позвать его в клуб. Ему хотелось снять стресс и отблагодарить Али за все, что тот сделал для него. ПРОСТАВИТЬСЯ.
Но у того родилась идея лучше.
– Замутим вечеринку! – предложил он. – Моя тетка Салах улетела в Париж, и ее дом пустует.
– Она живет одна?
– Если не считать прислуги, да. Он небольшой, зато территория, окружающая его, огромна. На ней и сады, и поющие фонтаны, и бассейн олимпийского размера. А еще есть тир и роллердром.
– Зачем все это одинокой старушке? Или она молодая?
– Салах семьдесят. Но ты бы ее видел – даст фору любой молодухе! В Париже у нее любовник, которому чуть больше, чем мне. Она вырастила двоих детей, понянчилась с пятью внуками, похоронила мужа и в пятьдесят девять послала всех на фиг. Сказала: «Теперь буду жить для себя» и забабахала дом мечты посреди пустыни.
– И мы так просто в него ворвемся?
– Мы попросимся, и нам не откажут.
Уже на следующий день в доме тетки Салах была устроена вечеринка. Организовывал ее Али, оплачивал Боря. Он настоял на этом, потому что хотел ПРОСТАВИТЬСЯ.
– После барбекю отправляемся гонять на квадриках по пустыне, – сообщил Али, вынырнув возле матраса, на котором дрейфовал Боря.
– Я думал, вечеринка подошла к концу.
– Смеешься? Она только началась. Впереди файер-шоу и пенная дискотека.
– Но УЖЕ полночь.
– ЕЩЕ ТОЛЬКО! – выкрикнул Али и стащил кореша с матраса.
Они принялись дурачиться в воде: играли в догонялки, ныряли с плеч друг друга, изображали то дельфинов, то акул. Пока они резвились, гости с тарелками, наполненными ароматными рыбными стейками и креветками, подтянулись к бассейну. Музыка зазвучала громче. Все пили, ели, пританцовывали.
– Я проголодался, – сказал Боря. – Но так не хочется из бассейна вылезать.
– Какие проблемы? Нам принесут еду прямо сюда. – Али свистнул официанта.
Через пять минут на бортике появилось блюдо с морепродуктами и два фужера с белым французским вином. Посуда пластиковая, но красивая. Она и не разобьется, и глаз порадует.
Друзья накинулись на еду. А вот вино как-то не пошло – оба не любили его. Али велел принести себе виски, а Боре пива.
– Эй, ребята, можно к вам? – прокричал кто-то и, не дождавшись ответа, нырнул в бассейн.
Вскоре в воде уже бултыхалось с десяток человек. Еще столько же сидело на бортиках, опустив ноги в воду. Всего на вечеринке присутствовало около пятидесяти гостей. Из них Боря знал от силы треть.
– У вас с Фати проблемы? – спросил Али.
– Почему ты так решил?
– Она не приехала на вечеринку.
– Работа помешала.
– Она для нее важнее тебя?
– Нет, но… – Боря замялся. – Карьера для современной женщины лежит на той же чаше весов, что и отношения.
– Ты хоть понимаешь, что это чушь?
– Почему?
– Ерунда может быть в одной чаше. Ливер, например. Требуха. Но вырезку кладут на другую, потому что разная ценность у продукта. И я, как ты понимаешь, сейчас очень упрощаю.
– У меня по философии пятерка была, – хмыкнул Боря. – И твои примеры я перебью своими. Есть белое золото и желтое, стоит одинаково. Можно положить на разные чаши, а при желании – в одну.
– Тогда это тоже ерунда, как требуха. Не может иметь ценность то, что мешают в кучу. – Али взобрался на матрас, с которого недавно стащил друга, и вольготно разлегся. – Фати – мусульманка. Даже если для нее важна карьера, она, имея любимого мужчину, не принесет себя ей в жертву. До недавнего времени она находила время для того, чтобы просто попить кофе с тобой. Но сегодня, когда ты празднуешь свой успех в компании друзей, она не приехала. Значит, у вас проблемы.
– Фати на что-то дуется, – вынужден был признаться Боря. – Но я не понимаю, что сделал не так.
– Не привез презент из России?
– Купил подвеску с якутским бриллиантом. В дьюти-фри, но в «Домодедово». А выходной я провел целиком с ней. Вечер, ночь. Мог бы и утро, но Фати рано уехала. Ее вызвали на работу, и пришлось сорваться в семь, когда я еще спал.
– С тех пор не виделись?
– Нет, мне было некогда. Но по телефону говорили, правда, коротко и как-то сухо. А когда я позвал Фати на вечеринку, она сказала, что занята, но если сможет освободиться, то приедет. И поскольку ее нет…
– Ты НАКОСЯЧИЛ. – Али обожал это русское слово.
– Нет, – уверенно проговорил Борис. – Я вел себя как обычно. – Он поймал надувного фламинго и забрался на него. – Давай не поедем кататься по пустыне?
– Не вопрос. Но файер-шоу я не отменю, артисты уже едут. – Али протянул руку, схватил Борину птицу за бок и подтянул к себе. – Слушай, а ты, случаем, не увлекся какой-нибудь красоткой у себя на родине?
– Нееет, – неуверенно протянул он.
– Бабы чувствуют это и, как следствие, ведут себя иначе.
– Думаешь?
– Уверен. Помнишь мою Катю?
– Как такую забудешь?
Девушка танцевала гоу-гоу в одном из клубов Дубая. Бывшая волейболистка, высоченная, под метр девяносто, мускулистая, настоящая амазонка, только со светлыми волосами и ангельским личиком. Низкорослый, чернявый Али с ума по ней сходил.
– Я бросил ее, когда женился. Но как-то встретил в клубе – не в том, где она танцевала, туда я больше не ходил, чтобы себя не искушать, – и не смог устоять. У нас снова закрутилось, и жена это почувствовала – стала холодной со мной, а ее прекрасные глаза часто были красны от слез. Пришлось мне бросить Катю во второй раз.
– Если честно, я кое с кем познакомился в Москве, – решил признаться Борис. – Но между нами ничего не было.
– И все же эта девушка тебя зацепила?
– Очень. Я не перестаю думать о ней.