Нашей идиллии мешало одно: отношение к детям. Либе взахлеб рассказывала мне о НАШЕЙ дочери, когда же я упоминал свою, она отмахивалась, типа она тебе не родная и давай не будем ее обсуждать. А вот Мария… НАША дочка, она такая-растакая, и вам нужно познакомиться…
Мне было обидно за СВОЮ – это раз. Два – я не хотел видеть Марию, ведь она была напоминанием о многом плохом. Ясно, что ребенок ни в чем не виноват, и я был очарован ею на расстоянии, но личная встреча могла все перевернуть… Я не выразил бы того восторга, которого от меня ожидала Либе, это точно, даже если бы Мария была рождена от меня. Я воспитывал не ее, а свою – НЕ СВОЮ дочку и любил ее как мог. Да, не взахлеб, но с этим у меня давно появились проблемы: все сильные эмоции потратил на Либе. Остатки, но уже с отрицательным зарядом выплеснул на кузена Фредди, поэтому родным досталось то, что в закромах затерялось.
Но я, улетая домой, обещал Либе вернуться и планировал сделать это через полгода. К тому времени я решил бы, как будет лучше для нас обоих, а также наших семей. Но судьба вновь все за нас решила: заболела моя дорогая Маргарет, и я не мог бросить ее. Либе страдала из-за этого и изводила меня. Нам пришлось на время прекратить общение. Однако спустя годы мы его возобновили, но с пониманием того, что нам не быть вместе физически…
Только душой. Но встретиться еще раз нам удалось.
(Я вроде упоминал об этом? Перечитывать лень…)
Либе лежала в больнице, я навещал ее и отпаивал травками. Она написала мне о том, что будет оперироваться в Германии, и я, естественно пожелал ее увидеть. До этого мы не общались – поздравительные открытки на праздники не в счет, – а тут письмо, длинное, на несколько страниц. В нем много всего, и в том числе сожаление. Либе просила у меня прощения за то, что была эгоисткой и требовала невозможного, спрашивала о дочке. О своей не рассказывала, только о внуке Боре, который стал главой их бабьей семьи в подростковом возрасте. Именно он заработал на операцию для Либе, и я ощутил гордость за этого парня, хоть его родила и воспитала «МОЯ» не моя дочь. Я в пятнадцать тоже стал самостоятельным, но заботился лишь о себе, а мальчик Боря – и о бабушке, и о матери, и о сестре.
Я видел его пару раз: обычный с виду парень, но очень собранный. И безмерно любящий Либе. Я хотел с ним познакомиться, но она не позволяла. Продолжала оберегать нашу любовь ото всех, даже близких.
– Сейчас поздно признаваться, – сказала она мне. – Я была готова к этому дважды: в семидесятом, вернувшись из Берлина беременной, и девяностом, когда ты приехал в Москву. Но у нас ничего не вышло, и теперь нет смысла ворошить прошлое.
– Но твоя мама знала о многом, – напомнил я.
– Ее давно нет, и все, что она знала о нас, унесла с собой в могилу. Дочь и внуки в курсе того, что у меня был друг в Берлине, с которым мы занимались немецким. Когда придет время, я раскрою правду.
– Каким образом?
– Напишу мемуары.
– Уже начала?
– Пока я умирать не планирую, – строго проговорила Либе. – Операция прошла успешно, от твоих травок я быстро восстанавливаюсь, так что я еще надеюсь дожить до правнуков. Но, как почувствую, что угасаю, начну писать. Тебе бы я тоже посоветовала это. Внукам будет полезно почитать…
– Я со своей не вижусь почти.
– Тогда пиши для моих. Они ведь, по сути, наши общие…
Я так и не сказал Либе о том, что не я отец ее дочери. И унес бы тайну в могилу, но раз моя девочка хотела, чтобы внуки знали правду… Пришлось поделиться ею.
Я писал этот дневник долго, потому что не умею складно выражать мысли. А еще я сомневался, правильно ли поступаю, рассказывая о том, что скрывалось десятилетиями. Но раз обещал, надо отвечать за слова. В стойкости психики Бориса Грачева я не сомневаюсь, поэтому дневник будет отправлен ему после моей смерти (распоряжения отданы моему душеприказчику), а он пусть решает сам, делиться полученной информацией с остальными или нет.
Часть пятая
Глава 1
Ей снился пожар. Полыхал ее дом, и Бетти носилась по нему, не зная, что спасать из добра в первую очередь. В итоге схватила патефон и выскочила на крыльцо, к которому подкатила пожарная машина. Сирена на ней была включена и орала так, что уши закладывало.
Бетти перевернулась, чтобы проснуться, и увидеть другой сон, приятный. Но оказалось, звук раздается в реальности, и это не серена, а дверной звонок надрывается.
– Кого там черти принесли? – пробормотал Боря, спящий рядом.
Он ввалился к Бетти в комнату ночью и не пожелал уходить, чтобы соблюсти хоть какие-то приличия – все же они не одни в доме.
– Пойду узнаю. – Она накинула халат, вышла за дверь и столкнулась с заспанной Дашей. Та была в трусах и майке, и Бетти не могла не отметить, что у сестры Бори прекрасная фигура, а ноги просто отпад.
– Доброе утро, – бросила ей хозяйка дома и пошлепала к лестнице.
– Доброе. А где Боря? Я не нашла его в комнате.
– Может быть, в уборной? – не хотелось говорить, что Дашин брат нежится в ее постели, как-то неловко было. А вот Борису – нисколько.
– Я тут, – крикнул он через дверь.
Как на это отреагировала Даша, Бетти не узнала, потому что уже начала спускаться.
Открыв дверь, она увидела на пороге двух мужчин, одного из которых узнала – это был герр Клопс.
– Гутен морген, фройлян Олдридж, – поприветствовал он Бетти. Она кивнула. – Позвольте представить вам моего коллегу из уголовной полиции, майора Иванова.
– Иванова? – переспросила она. – Товарищ майор – русский? – Бетти обратилась к нему напрямую.
– Отец наполовину, а я, получается, на четверть, – ответил тот. – Мы можем войти?
– Милости прошу, – сказала она по-русски.
Иванов удивленно вскинул брови, но ничего не сказал.
Полицейские прошли в гостиную, заняли предложенные им места на диване, Бетти опустилась в кресло. Халат предательски распахивался на груди, поэтому приходилось придерживать его за воротник.
– Слушаю вас, офицеры.
– А можно попросить кофе? – обратился к ней Клопс. – Встали ни свет ни заря.
– Да, конечно. Но у меня только растворимый. Ничего?
– Ничего, – улыбнулся в усы тот.
Бетти включила чайник, достала банку «Якобса».
– Натуральный не любите? – полюбопытствовал Иванов.
– Просто мне лень с ним возиться. Но от чашки ароматного эспрессо никогда не откажусь.
– Алби угощал вас им?
– Он готовил кофе по-турецки вроде бы.
– Зерна молол при вас? – Бетти кивнула. – Сам тоже пил?
– В чем дело, офицеры?
– Смерть герра Алби насильственная. Его отравили, и яд был добавлен в кофе. Следы найдены в турке и чашке, но в банке с зернами и кофемолке их нет.
– А что за яд?
– Нейротоксин растительного происхождения. Но синтезированный, поскольку очень мощный.
– Ваш дед был травником, не так ли? – поинтересовался Клопс.
– Фармацевтом.
Чайник закипел и отключился. Бетти засыпала водой кофейный порошок, достала сахарницу, а из холодильника пакетик сливок.
– В том числе. Но, как нам стало известно, еще он лечил людей какими-то индийскими снадобьями, рецепты которых передал ему ваш пращур, который жил в этом самом доме.
– И что из того? Сейчас фитоаптеки на каждом шагу, как и кабинеты гомеопатов. Наверняка есть среди них и пара индусов. Вы к чему ведете, не пойму? Дед умер задолго до того, как отравили Харрисона. Или вы думаете, это сделала я, воспользовавшись рецептами пращура?
– Не горячитесь, фройлян Олдридж. Так мы не думаем, иначе пришли бы с ордером. Но в ваш дом вломились, и вроде ничего не пропало, но… Как знать.
– Разве Харри умер не раньше?
– Нет. Он просто быстро разложился из-за жары.
Бетти взяла чашку с кофе, в который добавила сливки и кусок сахара, села на подоконник, но тут же вскочила, потому что халат распахнулся и грудь чуть не выскочила из выреза. Нужно переодеться!
– Вы позволите мне на минутку отлучиться и накинуть на себя что-то более удобное?
– Потерпите немного, мы скоро уходим.
Иванов поддакнул:
– У нас всего один вопрос к вам: пропадал ли из дома ящик с травами вашего деда?
– Не было его. Я, по крайней мере, не натыкалась. Есть аптечка. Показать?
– Будьте любезны.
Бетти подошла к ящику под подоконником, открыла его и нашла искомое.
– Вот, держите. – Она передала чемоданчик с красным крестом Иванову.
Тот открыл его, заглянул внутрь. Бинты, вата, жгут, антисептики, таблетки. Ничего интересного!
– Трав там не было? – все же решил уточнить майор.
Бетти покачала головой.
– Но мы возьмем аптечку на экспертизу, если не возражаете.
– Пожалуйста.
– А какие-то сушеные травы в доме есть или были?
– Только лаванда. От нее пахнет приятно и от моли помогает. Жаль, крыс не отгоняет. У нас нашествие.
– Старые канализационные трубы меняют, – пояснил Клопс. – Вот они и повылезли. Но городские службы очистки работают, так что скоро мы от крыс избавимся.
Офицеры раскланялись и покинули дом.
Едва Бетти закрыла за ними дверь, как со второго этажа сбежали гости и стали спрашивать, зачем приходили полицейские. Она рассказала, но сначала поменяла дурацкий шелковый халат на спортивный костюм.
– Мы читали дневник Клауса, в нем упоминался чемоданчик, – напомнил Боря. Взяв чашку, предназначающуюся майору Иванову, он сделал глоток кофе, но, поморщившись, отставил ее.
– Шкатулка, – поправила его Бетти. Ознакомившись с записями Клауса, Боря тут же пришел к ней и заставил сделать то же самое, а после они занялись любовью. – И дед обнаружил ее давным-давно.
– И что? Травки кончились? Дело же не в том, где они хранятся. Могут в коробке для инструментов.
– Наверное, но я не находила ничего подобного.
– Потому что не искала, – заметила Дарья. Она стояла рядом с братом, приобнимая его за шею. Сейчас они были очень друг на друга похожи.
– И что ты предлагаешь?