Боря зашел в гостиную и увидел в кресле человека в огромном серебристом дождевике с капюшоном. Сидеть в таком возле камина – несусветная глупость. Можно свариться.
– Кто тут? – спросил тот и помешал угли кочергой.
– Это я…
– Борюся?
– Даша, ты в порядке?
– Нет. Но это уже неважно…
– Тебе не жарко? – Он увидел пот на лице сестры и влагу на руке, сжимающей кочергу.
– Да. Но это нормально. Ведь я в аду.
– Ты находишься в квартире под номером тринадцать на Краузе.
– Знаю.
– Зачем ты затопила камин?
– Это не я – они.
– Кто?
– Черти, что будут жарить меня.
Боря подошел к сестре, присел на корточки, заглянул ей в глаза… А в них… Выжженная пустыня!
– С какой целью ты сюда приехала?
– Меня позвали.
– Черти?
– Нет. – Она хохотнула. Даша была явно не в себе.
– А в квартиру как попала? Было открыто?
– Мне сказали, где лежит запасной ключ. Он между кирпичами лестницы. Жаль, что раньше я не знала о нем, иначе заперла бы дверь, и сюда не попал бы тот незнакомец, которого я встретила в самолете! Представляешь, иду по проходу «Аэробуса», оборачиваюсь, а он на меня смотрит… Как я бежала! Ладно, без багажа была и смогла улизнуть.
– Даш, я мало что понимаю, – честно признался Боря.
– Тебе и не надо. Возвращайся на Альтен и никому не говори, что видел меня тут.
– Я пришел, чтобы осмотреть квартиру, потому что понял, кто убийца.
– И кто же?
– Ты! Если немецкая полиция упустила какие-то улики, я найду их и уничтожу.
– И почему в мире так мало мужчин, похожих на тебя? – Она снова потянулась кочергой к камину, но Боря отобрал ее у сестры.
Если не ворошить дрова, они быстрее потухнут. Жара и так стояла невыносимая, градусов тридцать. Он расстегнул куртку, а Даша вспотела так, что волосы повисли сосульками.
– Не хочешь снять дождевик?
– Это моя броня. Останусь в ней.
У Бори начала кружиться голова, и не только из-за духоты: запах трав и древесины был очень навязчив. Жаль, нельзя открыть окно, чтобы впустить свежий воздух. И кондиционера нет.
– Либе оставила после себя не только дневник, – проговорила Даша, – а еще и травки. Их ей Клаус дал, когда она лежала в больнице в Германии, а к ним инструкции. Любое растение может как лечить, так и калечить в зависимости от дозы, частоты и способа применения, комбинации с другими растениями. Возьми ту же коноплю: она может избавить от невроза и сделать человека наркоманом. А мухомор – снять боли в суставах и отравить. Даже герань у кого-то вызывает мигрени, а другим помогает при лечении кожных болезней. Клаус же имел коллекцию экзотических растений, вытяжек из них, экстрактов. Он снабдил любимую всем, что имел. И так как они всегда мечтали умереть в один день, сказал ей, что нужно принять, если она устанет от жизни и захочет уйти без мучений. – Даша откинула капюшон и вытерла лоб рукой. – Либе не просто так пила каждый вечер киршвассер. Она добавляла в него какой-то отвар. То же самое делал Клаус. Они договорились, но дед Элизабет дольше протянул, потому что был здоровее.
– Но Фредди умер первым! И, как я понял, не сам, ему помогли. Это же ты сделала?
– Не буду отрицать. Я стала свидетелем разговора Либе и Клауса. Они довольно часто созванивались в последнее время, а у нас было два аппарата. Я взяла трубку и подслушала. Кстати, немецким я владею лучше тебя. Все понимаю, только говорю не очень. Но это неважное отступление. В общем, Клаус сказал, что готов уйти, но будет жить назло Фредди. Умереть раньше него – все равно что признать свое поражение. Но и поторопить не может – чуть не убил когда-то, и не собирается повторять это. Хотя сейчас поступил бы иначе – не бил бы, а просто добавил в табак, что тот курит, «черной» травы.
– Что за трава такая? – Боря дошел до двери и приоткрыл ее. Коль нет окон, то пусть воздух поступает хотя бы через этот проем.
– Микс каких-то листьев и сушеных кореньев. В малых дозах снимает судороги. Облегчает эпилептические припадки. Но если перебрать, будет обратная ситуация. Якобы «черную» траву давали одержимым, и их либо отпускало, либо уносило в преисподнюю.
– Ты полетела в Берлин, чтобы дать Фредди «черной» травы?
– Да. Я ненавидела его и хотела, чтобы злобный старик отправился в ад. Я пришла к нему в гости, представилась внучкой Либе и наврала с три короба. Сказала, что та была влюблена в него все годы, но не сознавалась в этом самой себе. Фредди слушал, развесив уши. От него в тот день как раз ушел Клаус, и дед торжествовал, ощущая свое над ним превосходство. Я помогала ему прикуривать, провожала к камину, а потом наблюдала за тем, как его корчит. Когда старик издал последний вздох, я ушла, но чуть не столкнулась с мужчиной, который направлялся к нему – тем самым, что летел со мной в самолете в этот раз.
– А как ты познакомилась с Алби?
– До того, как убила Фредди – днем, возле костела. Я сидела на лавке, а он шел мимо. Наши глаза встретились, и… Мне показалось, что пробежала искра! Тогда я была под впечатлением от дневника Либе, жаждала не только мести, но и любви…
– Он представился тебе Герхардом Хайнцем?
– Нет. Просто Харри. Мне он не врал – не было смысла, я же не богата, и это видно. А еще я, пожалуй, ему действительно нравилась. Харрисон рассказал, что является помощником невыносимого старика, и показал дом, где тот живет. Оказалось, что именно он мне и нужен. Это ли не знамение? Вселенная помогала мне…
– Ты прилетала в Берлин еще раз, не так ли? И билет тебе купил… Герхард Хайнц!
– Алби стянул у него кредитку и смог воспользоваться до того, как тот ее заблокировал. Я прилетела к Харри, и мы поговорили ПОЧТИ откровенно. Я, естественно, не рассказала о том, что поспособствовала тому, чтобы старик Хайнц поскорее отправился на адскую сковородку, а он – обо ВСЕХ своим аферах. Зато мы поделились информацией о золоте – всей, что знали. Харри мне даже монету показал – ту, что швырнул Клаус на колени кузена в их последнюю встречу. Это дорогая вещь, оценивается в полтора куска евро. Но если клад содержит тысячу монет, то…
– Я нашел его, Даша. Пара кило золота и несколько десятков драгоценных камешков.
– Это же целое состояние!
– Я бы так не сказал. Если продать, хватит на «Ауди ТТ» и пару сумок от-кутюр. Может останется еще на зубы и грудь. Но это не та сумма, ради которой стоит убивать.
– Фредди я убила не из-за денег.
– А Алби?
– Тоже. Он стал обузой и угрозой. Вломился в дом Бетти, перевернул там все, стянул кухонный нож, чтобы его перепродать… – Она сунула руку в карман и посмотрела на вибрирующий телефон. – Опять Витек, звонит и звонит. Чего он хочет?
– Уйти от тебя.
– И скатертью дорога.
– Он Катьку заберет.
– Мы не дадим ему это сделать, так ведь, Борюся? Отсудим дочку. У нас есть золото. Кстати, где оно было?
Она начала приходить в себя. Борис тоже почувствовал себя лучше – спасибо сквознячку.
– Так кто тебя позвал сюда? – спросил Боря.
– Бетти позвонила, сказала, знает, где еврейское золото: якобы Фредди им завладел и спрятал у себя. Велела идти сюда, искать его и переносить на Альтен. Также сообщила, где найти ключ от квартиры.
– Ты отперла ее и вошла?
– Да.
– И стала искать золото? – Снова утвердительный ответ, но безмолвный – сестра просто кивнула. – А камин? Он уже горел?
– Нет, зажегся сам по себе.
– Мне тоже позвонила Элизабет, – признался Борис. – И сказала, что, скорее всего, ты убийца – тебя видели тут в тот вечер, когда умер Фредди. Тот самый мужчина из самолета. И он узнал тебя сегодня, точнее, уже вчера, когда проходил по Альтен-штрассе. Сначала подумал, что привиделось. Потом решил – что даже если нет, то на фиг встречаться. Но не смог остаться в стороне и связался с полицией.
– Тогда я не понимаю, почему Бетти арестовали?
– Чтобы усыпить твою бдительность.
– Нас заманили в ловушку?
– Тебя в первую очередь. А я тот, кто помогает охотникам, сам того не желая. – Борис огляделся. – Где-то спрятана камера, а в камине – дистанционный розжиг и добрая порция «черной» травы или чего-то подобного. Тебя хотели разговорить, и я в этом помог, потому что мне ты доверяешь. Но твои слова не могут быть доказательством вины, потому что произнесены под воздействием препаратов. Так что пусть умоются, господа немецкие полицейские… – И он зачем-то выкрикнул: – Русские не сдаются!
Эпилог
Майор Иванов с коллегами уже заходили в квартиру, когда Боря толкал свою речь. Они задержали Дарью, увезли в участок. Бориса тоже прихватили, но он против сестры свидетельствовать не собирался. Да, она убийца, отправила на тот свет двоих мужчин, но с этим пусть разбирается суд… Не уголовный – высший! А от тюрьмы Дашу он точно убережет.
Но драться за нее не пришлось. Сестра велела не вмешиваться, только перечислить на ее счет долю от продажи золота Хайнцев. Она сама наняла себе адвоката, да не абы кого, а бывшего жениха Элизабет Дэвида. Тот сделал все, чтобы помочь своей клиентке. Он добился мягкого приговора, а впоследствии женился на ней. Кто-то считал, это было сделано ради пиара (процесс активно освещался в прессе), но Даша и Дэвид совершенно точно полюбили друг друга. Ему нужна была женщина, нуждающаяся в нем, а ей – партнер-защитник.
Виктор, разведясь с женой, быстро нашел себе другую. Оказалось, сам был не без греха и имел женщину на стороне, с ней и съехался. Но Катю ему никто не отдал, девочка осталась с бабушкой. Та вернулась в Москву и посвятила себя ей, а загородный дом стал просто дачей.
Кирилл Ханов продал свою коллекцию, оставил на память только несколько экземпляров холодного оружия, как обычно. И к Германии охладел. Потянуло на Алтай – решил заняться практиками очищения и самосознания. С собой сестру Ленку взял, чтобы свежим воздухом дышала да травки лечебные пила. Ей и то, и другое на пользу пошло. Умиротворилась, похорошела. Мужичка нашла, с ним пчел разводить начала. А Хану и Алтай наскучил, и полетел он в Швейцарию. Аэлита как раз овдовела и была не против его общества.