принял. Откуда их столько с русским языком? Может, свои? Нет, лоск не тот. Есть что-то в них заграничное. Но и наше тоже… Ладно, послушаем и подумаем. А потом выводы делать станем.
— Валяйте, спрашивайте.
— Вот так, сразу?
— Нет, вначале в ресторан пригласите и потанцевать. А уже потом… Давайте. К чему невинность изображать в публичном доме?
— Вы это о чём?
— О вашей профессии. Тоже очень древней.
Ну что, как прореагирует? Хорошо прореагировал. Засмеялся. Ну, значит, так и есть. И никто ничего изображать не будет. И это проще.
— Вы проницательны.
— У меня третий глаз открылся после того, как меня ваши люди по затылку приложили. Способствует просветлению.
— Ну, простите.
— Не прощаю. Что вы хотите от меня услышать?
— Всё. Всё про Галиба.
Ну всем этот юноша интересен. Всем поперёк дорожки встал. Даже обидно как автору умирать в тени придуманного тобой же персонажа.
— Что Галиб? Нормальный боевик, не семи пядей во лбу — дай бог трёх. Но благодаря этому напористый и где-то даже наглый.
— Вы видели его лицо?
— Нет. И не стремлюсь. Он Аллаху поклялся никому лица не показывать. А я Аллаха во врагах иметь не желаю. Мне и так их хватает.
— А голос?
— Голос слышал. Обычный голос, не оперный.
— Кто помогает Галибу готовить операции? Коли он, как вы говорите, не семи пядей.
— Коллективное творчество. Ну, и я, чем могу, помогаю.
— Есть опыт?
Как будто они не знают. Как будто они не прошерстили его биографию вдоль и поперёк. Правда, не ту биографию, а вымышленную, но вполне себе убедительную.
— Опыт имеется. Бегал, стрелял, взрывал. Приходилось.
— А Галиб? Он откуда?
— Не знаю. И никто не знает.
— Человек-невидимка?
— Человек, который за лишний интерес головы режет. Так что, вы у него сами поинтересуйтесь его прошлым.
Опять смех. И тут же резкий, без паузы, вопрос:
— О чем вы говорили с Лидером одной весьма уважаемой страны?
Ах вот в чем дело!..
— Я с ним не говорил.
— Хорошо, о чём с ним говорил Галиб?
— Может, вы лучше его спросите? А то моя голова, хоть и проломленная, мне дорога. Я в неё кушаю.
— Нет, я вас спрашиваю. Ведь вы там присутствовали?
Ну, тогда начнём торговлю.
— Что я буду иметь, есть пойду вам навстречу?
— Что вы хотите?
— Свободу, дом в Майами, яхту, трёх очаровательных блондинок в бикини в каюте и главного прокурора в друзьях.
Посетитель усмехнулся.
— Это слишком много. Могу предложить только отсутствие мучений в обозримом будущем. Вы ведь не хотите продолжения банкета?
Откровенно…
— Нет, спасибо, я сыт. По самое… темечко!
— Вот видите. Впрочем, дом в Майами можно обсудить, если мы сможем договориться.
— Тогда давайте договариваться. Не терпится справить новоселье.
— Кто вас послал к Галибу?
— Один ныне покойный боевик, который предложил мне эту работу.
— Врёте!
— А вы его спросите.
— Интересно, каким образом? Мы проанализировали феномен власти Галиба и сделали вывод, что его кто-то сильно поддерживает и субсидирует.
— Ну да. Ваши заокеанские друзья. И направляют и денежки дают.
— Почему друзья?
— Потому что если бы враги, то теперь вы допрашивали бы не меня, а Галиба.
— Убедительно. Пусть будет так. Что вы можете рассказать об их сотрудничестве?
— Много что могу рассказать…
Потому что можно рассказать. Конечно, не всё, чего-то нельзя ни под каким видом! Но если ничего не рассказывать, то из тебя информацию всё равно вырвут. Клещами. А если что-то открыть, то они получат надежду узнать ещё больше. Потом всё равно дело дойдёт до клещей, но лишь потом.
— Я слушаю.
— Гарантии?
— Чего?
— Долгой жизни и процветания.
— Торгуетесь?
— Защищаюсь. Вы теперь всё узнаете и меня тихонько придавите.
— Ваши предложения?
— Для начала дайте мне отдохнуть, в себя прийти. Недельку.
— Допустим.
— А потом легализуйте моё задержание.
— Как это?
— Вы ведь из цивилизованной страны?.. Вот и арестуйте меня как положено. Ордер выпишите, с прокурором познакомьте, в камеру поместите. Камеру лучше общую. Не люблю одиночество, люблю общество.
— Для этого причина нужна.
— Не вопрос. Могу вас прямо теперь поколотить. Нанесу тяжкие телесные. Или скажу что-нибудь этакое о вашем премьере. Или в шпионаже в пользу Кореи признаюсь. Хотите?
— Нет, не хочу. Но желаю понять, что это вам даст?
— Ну как же… Если я официальный заключённый, то нахожусь под защитой закона даже под смертным приговором. Руки я на себя накладывать не собираюсь, здоровье у меня хорошее, аппетит, кстати, тоже, так что надеюсь ещё пожить. И дай бог, вас пережить.
— А если вы с кровати случайно свалитесь и затылком о пол ударитесь? Такое ведь бывает?
— Бывает. Но зачем вам эти сложности? И потом, спасибо за предупреждение, я буду во сне пристёгиваться. Как в самолёте.
— В жизнерадостности вам не откажешь…
— А в жизни?
— А в жизни теперь всё зависит от вас.
— Тогда давайте возьмём тайм-аут. От ваших стараний у меня голова раскалывается. Почти надвое. А в качестве бонуса от меня скажу: да, разговор был, интересный разговор с серьёзными перспективами для Региона. И Галиб в этом раскладе фигура центральная. Я могу отдохнуть?
— Ну что же… Если мы договорились.
— Как с вами не договориться? Вы же кишки мне начнёте на вертел мотать и шкуру на ремни резать.
— Зачем так грубо? У нас имеются более щадящие методы. Например, фармакологические.
— Эй, мне таблетки нельзя. У меня на них аллергия. На все! И на растения, типа белены, тоже. Аллергик я.
— Мы учтём. А пока отдыхайте. Неделю не гарантирую, но двадцать четыре часа обещаю.
Значит, сутки. Неплохая получилась торговля — целый день и целая ночь покоя. Можно будет отдохнуть, собраться с мыслями и подумать… как умереть. Иного выхода нет. Нельзя им в лапы отдаться. И в камеру нельзя. Начнутся многомесячные допросы, дознания, копания. Рано или поздно проговоришься. Первые мучители были лучше. Они спешили и потому не церемонились. И убили бы. А эти, похоже, настроены на задушевные беседы, а это во сто крат опаснее! Лучше по почкам, чем вкрадчиво в душу! Лучше раскалённый шомпол куда угодно, чем таблетки под язык и укольчики. Так что всё — кончились биографии. И настоящая, и вымышленная. Пошёл обратный отсчёт. Двадцать четыре часа. Вернее, уже меньше — двадцать три часа пятьдесят восемь минут.
До конца жизни…
Комнатка. Весёленькая. Светленькая. С занавесочками. С кроваткой. Столиком.
Только за занавеской нет окна и пейзажа. Есть — стена. Кровать имеется, но надувная. Стол из прессованного картона. Вместо стульев — пуфики.
И вообще ни одного железного или хотя бы деревянного предмета. Даже батареи в стене. И ручки на дверях верёвочные. А вместо ламината, который можно разломать, на полу ковролин.
Хорошо подготовились ребята.
И тем не менее нужно осмотреться, прикинуть. Не бывает, чтобы люди всё предусмотрели! Где-нибудь да найдётся прокол. Ну что, походим-побродим?
Окна нет. Шторы? Бумажные. Рвутся от малейшего перекрута. Постель. Без белья, которое можно разорвать на ленты и скрутить из них веревку. Просто вклеенная в резину ткань. Не гигиенично, но надёжно. Никаких письменных принадлежностей, чтобы можно было в лицо ткнуть. И даже стены пеноуретаном обиты, чтобы узник о них лоб не зашиб. Всё продумали!
Теперь одежда… А одежды почти нет. Коротенькие шортики из тонкой бязи: дёрни — разорвутся. И даже носков не оставили!
Здесь всё. Пройдём в санузел. Полюбопытствуем. Лампы — скрытые. Проводка в стене, не выдернешь. Зеркала нет, потому как стеклянное оно. А как же бриться? И чем? Бритвы тоже нет. Средства гигиены — мыло без мыльницы. Зубная паста есть, щётки нет — обходись как знаешь, можешь пальцем чистить. Никаких крючков и тканевых полотенец, только бумажные одноразовые в рулонах на полу. Туалетная бумага — ну, ею можно только слёзки промокнуть.
Сушилка с металлическими трубами отсутствует. Да и что ему сушить? Единственные шорты? Душевая кабина открытая, без шторок, даже пластиковых. Смеситель — маленькая, торчащая из стены форсунка. Соответственно шланга, который можно было бы через шею перехлестнуть, тоже нет. Теперь пройдём по удобствам. Тем самым.
Стульчак, который так похож на бумеранг, отсутствует — садись как есть на холодный фаянс… Бачка нет, бачок в стене…
Пусто в ванной комнате. Безнадёжно пусто. Пошли обратно… но на выходе что-то такое щёлкнуло… Погоди-погоди!.. А фаянс!.. Бачка нет, но унитаз-то обычный, не надувной! Привычный глазу, примелькавшийся. О нём не подумали. Просто в голову не пришло.
Унитаз!.. Если его разбить… Если правильно разбить, то можно получить вполне себе приличные осколки, и если их заточить о кафель, то получится импровизированное, но острое колюще-режущее оружие, которым можно перерезать врагу горло или себе вены.
Вот оно, спасение. Пришло откуда не ждали! Им бы ведёрко резиновое поставить или просто дырку в полу соорудить. А они не подумали! Потому что окультурились и не могут представить дырку, над которой гордым орлом сидят, ручки перед собой молитвенно скрестив. Им бы в русскую деревню на пару дней, они бы враз сообразили, что к чему.
Ну всё! Есть решение. В том смысле, что есть чем себя порешить. Но не сразу, не теперь. Вряд ли его здесь оставили без надзора. Вряд ли предоставили самому себе. Наверняка понатыкали микрофонов и камер. Следят за каждым шагом. И надо, чтобы они попривыкли, расслабились. Чтобы глаз замылился. А пока подумать, как входную дверь запечатать, чтобы они не сразу, не мгновенно к нему вошли. Тут каждая секунда дорога… Всё хорошенько подготовить. И лишь потом… Время ещё есть. Девятнадцать часов пятнадцать минут…
— Господа, прошу садиться. Открываем совещание. Тема — подготовительные мероприятия по Региону, известному всем присутствующим. Прошу докладывать по ведомствам. В двух словах. Министерство обороны… Представитель от Генерального штаба. У вас по регламенту пять минут.