чтобы занять ее место, или ее имя, или ее мужа.
Она бросается ко мне, и я скрещиваю руки перед лицом, чтобы защитить его. Но она не дотягивается до меня. Вместо этого в тишине раздается булькающий звук.
Я выглядываю из-под пальцев и задыхаюсь, когда пятно крови взрывается на ночной рубашке Лии, что-то острое торчит из ее живота — нож.
Позади нее стоит большое тело, тот, кто ударил ее ножом, и я думаю, что это один из охранников, но его лицо скрыто тенью.
Шея Лии свисает в неестественном положении, но ее глаза остаются на мне, наблюдая за мной, следуя за мной, выползая из моей проклятой кожи.
Как будто она хочет утащить меня с собой куда угодно.
Я хлопаю ладонью по рту, чтобы заглушить вздох, но жесткая металлическая штука ударяет по моим губам.
Сбитая с толку, я смотрю на свою руку и обнаруживаю, что мои пальцы сжимают пистолет.
Что за…?
— Нажми на курок, — шепчет тень позади Лии. Голос у него монотонный, почти роботизированный. — У тебя одна миссия.
— На кого спустить курок? — Понятия не имею, почему этот вопрос вырывается из меня, потому что это не имеет значения. Я не буду этого делать.
— Я убил эту суку ради тебя. Спускай. Курок.
Я яростно качаю головой, но затем зловещий смех вырывается из тени. Он длинный и действует мне на нервы, как ногти, царапающие стенки мозга.
— Прекрати, — шиплю я.
— Ты уже отняла жизнь. Что такое еще одна?
— Нет…
— Но разве ты не видишь? Это уже сделано.
— Что?
— Твой пистолет.
Я смотрю на свою руку и с ужасом наблюдаю, как мой пистолет целится и палец нажимает на спусковой крючок.
Прямо в грудь Адриану.
Он даже не шевелится, когда пятно крови покрывает его плечо и грудь, а затем образует лужу вокруг него, пропитывая простыни.
— Нееет! — Я кричу, и мой мир погружается во тьму.
Глава 22
Адриан
Стук.
Стук.
Стук.
В воздухе раздается булькающий звук, словно кто-то захлебывается собственной кровью.
Или блюет.
Я резко открываю глаза. Я мгновенно настораживаюсь, мое сердце громко бьется, когда сцена материализуется передо мной.
Лия ворочается во сне, ее ноги болтаются в воздухе, а тело тяжелое, как камень, брошенный на дно океана.
Обе ее руки сжаты в кулаки так крепко, что на ладони остался порез от ногтей, а капли крови окрашивают белые простыни в красный цвет.
Но не это меня разбудило. Это был звук.
Бульканье.
Как будто кто-то задыхался от собственной слюны.
Две струйки слюны стекают по ее подбородку и шее, пена быстро образуется у рта.
— Лия!
Она не подает никаких признаков того, что слышит меня, и продолжает дергаться, извиваться. Булькать.
Я засовываю два пальца ей в рот и широко открываю его, пытаясь помочь ей дышать.
Она не дышит.
Как будто она закрывает собственную трахею воображаемым кляпом.
— Лия! Проснись! — Я кладу руку ей под голову и осторожно приподнимаю. Она тащит простыни в кулаке, ее тело все еще неподвижно, как доска.
Ее голова двигается вбок, затем откатывается так далеко назад, что, будь она одна, она бы сломала себе шею. Я поддерживаю ее затылок и продолжаю ощупывать ее рот другой рукой.
Ее губы синеют, а лицо краснеет. Она не дышит, и не делает этого, по крайней мере, уже целую гребаную минуту.
— Лия! — Я трясу ее, но это не приносит мне никакого результата.
Она потерялась где-то, куда я не могу добраться. Где-то, где она сможет спрятаться от меня под замком.
Ничто не выведет ее наружу.
Кроме разве что…
— Уинтер, — осторожно зову я, и она делает глубокий вдох, задыхаясь и кашляя, когда воздух попадает ей в легкие. Я отпускаю ее рот, чтобы она могла нормально дышать.
Когда я смотрю, как она вдыхает кислород в легкие, позволяя жизни вернуться, я должен чувствовать облегчение. Я должен. Но колючая проволока обвивается вокруг моей груди, покалывая кожу, дюйм за дюймом.
Ее глаза медленно открываются, но их голубизна пуста, как будто она не знает, кто она и где находится.
Я задерживаю дыхание, пока тикают секунды, а она остается в трансе.
— Lenochka?
Она моргает раз, другой, прежде чем ее взгляд встречается с моим. В ее глазах собирается влага, и по щеке скатывается слеза. Я вытираю ее подушечкой большого пальца, когда она неудержимо дрожит в моих руках.
Словно выйдя из транса, она резко выпрямляется и опускается передо мной на колени. Теперь на ее лице появляется безумное выражение, когда она сжимает мой бицепс, поднимает руку вверх, затем осматривает мой бок, грудь и даже спину.
Она прикасается ко мне повсюду, ощупывает, осматривает, совершенно не замечая, каким твердым я стал за короткое время ее ухода.
У меня были синие яйца с тех пор, как она впервые вошла в эту спальню, но я не могу трахнуть ее прямо сейчас. Не тогда, когда ей снятся все эти кошмары и она строит свои стены.
— Ты не ранен, — выдыхает она шепотом.
— Разве я выгляжу таким? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя мои челюсти сжимаются, и не только из-за того, что я жесток, но и потому, что она ответила на Уинтер, а не на Лию.
— Нет. Но это было так реально… — Она проводит ладонью по моей щеке и замирает, когда чувствует, как моя челюсть сжимается под ее хваткой, затем быстро опускает руку.
— Еще один кошмар?
Она кивает.
Мне уже не в первый раз приходится будить ее из-за кошмара. За последнюю неделю такое случалось дважды, но она так и не открыла глаза и не заговорила. Она просто заснула, так что я сомневаюсь, что она их помнит.
Сомневаюсь.
Булькающие, задыхающиеся звуки, которые она издает, похожи на мой заказной ад. Иногда я слышу его, даже когда не сплю, и мне приходится проверять камеры на случай, если это происходит в реальном времени.
— Лия была там, — тихо говорит она. — Она хотела убить меня, а потом… потом…
Я нежно касаюсь ее руки.
— Ты не должна говорить об этом.
Она смотрит на меня своими огромными глазами. Они потеряны, как будто она не знает, на кого смотрит, и она каким-то образом все еще в ловушке внутри кошмара.
— Зачем ты привел меня сюда, Адриан? — бормочет она с болью в голосе.
— Ты знаешь.
— Потому что я похожа на Лию?
Я киваю.
— Я не она. И чем больше ты сравниваешь меня с ней, тем больше я чувствую, что меня стирают, забывают. Я не хочу, чтобы меня забыли.
Я хватаю ее за руку и пытаюсь уложить под простыню.
— Поспи пока.
— Нет. — Она выдергивает руку. — Я не хочу спать.
— Тогда чего же ты хочешь?
— Уинтер. В кои-то веки назови меня просто Уинтер. Пожалуйста.
Я так и сделал и возненавидел это. Я ненавидел это так сильно, что мне хотелось залить отбеливатель в свое гребаное горло.
— Нет.
— Пожалуйста… — Слезы струятся по ее щекам. — Пожалуйста, не стирай меня. Пожалуйста, Адриан.
— Не проси меня о чем-то подобном. Ты — Лия. Привыкай к этому.
Рыдание вырывается из ее горла, и ее губы сжимаются, одна из них избита и порезана от того, как сильно она ее кусает.
Это должно зажить до того, как она появится на публике. Ей нужно прийти в себя, но я знаю, что будет нелегко заставить ее подчиниться. То есть, если это вообще возможно.
На этот раз она не сопротивляется, когда я укладываю ее под одеяло. Она охотно закрывает глаза и шепчет.
— Лучше бы я никогда тебя не встречала.
Мои губы касаются ее лба.
— Я буду встречать тебя снова и снова, если понадобится.
Глава 23
Уинтер
Через три дня мы идем на вечеринку.
Хотя, судя по количеству вооруженных охранников, я бы не назвала это вечеринкой.
Это первый раз, когда я выхожу из дома Адриана с тех пор, как приехала туда, и, хотя я думала, что это будет освобождением, это почему-то более удушающе.
Отчасти из-за количества охранников, которые сопровождают нас в отдельной машине. Пятеро, не считая Коли и Яна.
Отчасти потому, что Джереми заплакал, когда я сказала ему, что не буду сегодня читать ему сказку на ночь. Его слезы нарисовали черную дыру в моей груди, которая до сих пор не зажила.
Сегодняшняя ночь просто неправильная на многих уровнях. Не совершу ли я ошибку? Сбудутся ли все предостережения Адриана и Оглы? Я хочу заползти обратно в комнату Джереми, поцеловать его мягкие щеки и притвориться, что весь мир существует только из-за него.
Но вот я здесь, посреди вечеринки, праздную день рождения человека, которого никогда раньше не встречала.
Пахан Сергей решил провести день рождения Игоря в своем особняке, что, по-видимому, большая честь. Комплекс братства огромен, даже больше, чем дом Адриана, и имеет сад, который простирается на многие мили. Он окружен высокими стенами и камерами, которые мигают в каждом углу.
Он, кажется, страшнее, чем то место, которое я оставила позади, оно пустое, больше. Что странно, так как я думаю, что дом Адриана ужасен. Всякий раз, когда я иду по коридорам, мне кажется, что его стены широко раскрывают рты и кричат мне в лицо, или утаскивают меня в никуда. Душа у него такая же черная, как и у хозяина.
Дом Сергея Соколова пугает своей непривычностью, нервами, которые постоянно меня терзают, явным давлением того, что я каким-то образом совершаю ошибку. Что, если кто-то узнает, что я не Лия? Что, если я подвергну Адриана опасности и заставлю Джереми потерять отца?
— Расслабься. — Адриан обхватывает мою руку в перчатке, которая сжимает его куртку. — Ты в порядке.
Его слова немедленно успокоили мои нервные внутренности. Не знаю, что в его голосе успокаивает. Так не должно быть, учитывая, насколько это глубоко, но в непостижимые моменты мне кажется, что его голос — единственный якорь, который мне нужен.
— Все, что от тебя требуется. — это молчать. Все привыкли к этому от тебя. — Его рука падает с моей, и мне хочется схватить ее и положить обратно. Даже через перчатку его прикосновение давало мне необходимый комфорт.