Моя рука все еще крепко сжимает телефон, как будто это безопасная линия от призрачных пальцев, которые, как я чувствую, пытаются сорвать с меня покрывало, или марионеточные нити, пытающиеся направить меня в темный туннель.
Что, если Лия последует за мной? Что, если она убьет меня сейчас?
Пот покрывает мой лоб, и мои пальцы одеревенели, когда я смотрю на свет телефона под темными одеялами.
Сообщения с неизвестного номера смотрят на меня. Он что-то знает. Он сказал, что я заняла ее место не просто так. Но почему? Если не считать того, что Адриан принудил меня к этому, у меня не было причин быть Лией. Я не хочу быть Лией.
Затем осознание того, что я увидела, ударило меня, как кувалда.
Она жива.
Лия Волкова жива.
Раньше я едва держалась на волоске, но теперь, когда я знаю, что она жива, я чувствую себя в десять раз хуже, чем сегодня утром.
Все, что Адриан сделал со мной, было испорчено, но я думала, что столкнулась с кем-то мертвым, с кем-то, кого не существует. Но она существует. Она дышит. Она прямо там, в том же чертовом доме, в то время как бездомный двойник трахает ее мужа изо дня в день.
Я забрала ее жизнь, ее сына, ее мужа. Всё.
Кажется, меня сейчас вырвет.
Неудивительно, что мне снились кошмары о том, как она убивает меня или пытается убить. Я бы сделала то же самое. Если бы мой муж, мужчина, которого я люблю, привел другую женщину, чтобы трахнуть ее под моей крышей, я бы убила его собственными руками.
Мне было бы все равно, что он называет ее моим именем или что он привел ее только в качестве замены. Она — не я.
Это измена.
Это чертовски неправильно.
Я могла бы молчать об этом раньше, но теперь, когда я знаю, я не могу продолжать в том же духе.
Я не так больна, как Адриан. Я не разлучница.
Другая женщина.
Ведя разговор с тенью, я знаю, что он единственный, кто может позволить мне сбежать.
В конце концов, он похитил меня с того дня рождения, посреди всей этой охраны, просто для разговора. Он может сделать это снова, если я совру и скажу, что знаю миссию.
На этот раз я не вернусь к Адриану и его больным, извращенным играм.
На этот раз, черт возьми, мне придется уйти.
Глава 30
Адриан
Когда я вхожу в нашу спальню, первое, что я чувствую, это запах… роз.
На ночном столике горит несколько свечей, их огоньки мерцают в темной комнате.
Я останавливаюсь у входа и сбрасываю куртку. Сегодняшний день был чертовски утомительным, и встреча за столом Сергея была целиком посвящена вызовам. Хотя обычно я и глазом не моргаю, видимая угроза, которую демонстрируют мне Владимир и Сергей, заставила меня насторожиться.
К счастью, камеры в особняке Сергея ничего не зафиксировали о похищении той ночью. Я смотрел их сам, делая вид, что потерял свою карточку, но эта часть была полностью отрезана от записи. Последнее, что он увидел, было то, как Ян втолкнул Лию в мою машину, прежде чем она схватила его за плечо и потянула за собой.
Я просмотрел запись с противоположных камер, затем сделал паузу и увеличил изображение, чтобы увидеть лица нападавших, но они оба были в масках. Водитель был в шапке и никогда не поднимал головы настолько, чтобы я мог разглядеть его лицо.
Другой был не так осторожен, и это имеет смысл, поскольку я предполагаю, что именно его мы нашли у подножия утеса. Он был спецназовцем, ставшим убийцей. Наемник насквозь, без каких-либо реальных союзов, и, как большинство профессиональных спецназовцев, невозможно отследить, как он входил в контакт со своими клиентами.
Меня больше интересовал — и до сих пор интересует — ублюдок, который все это время прятал лицо, потому что он, казалось, держал в руках бразды правления всей этой операцией. В тот день я просмотрел все записи с парковки и даже взял с собой. Он не появлялся на экране. Вообще. А это значит, что он знал о них все и старался проникнуть в их слепые зоны.
Он также знал, как подстрелить Яна так, чтобы его не засняли на камеру, а затем использовать дороги, которые не отслеживаются.
Так вот, это та часть, которая имеет нулевой гребаный смысл. Почему он прошел через все эти неприятности только для того, чтобы отпустить их? Он мог бы причинить мне больше вреда, если бы угрожал жизнью Лии.
Если Ян не причастен к этому, а я уверен на девяносто девять процентов, он мог просто убить моего охранника.
Какого хрена он отпустил их обоих?
Если только его целью не было захватить их.
Ян сказал, что большую часть поездки он был без сознания и почти ничего не помнил. Он лжет. Я могу сказать, когда Ян лжет. Но я все еще не могу понять, почему он лжет, поэтому я сказал ему, что его средства к существованию зависят от того, помнит ли он, что произошло в той гребаной машине.
Коля бросил на меня злобный взгляд, прежде чем понял, что не должен так на меня смотреть. Мой заместитель чертовски мягкосердечен, когда дело доходит до Яна, настолько, что даже он был одурачен его поведением. Он видит только свою боль, но я вижу гораздо дальше.
Я вижу связь, которая возникла между ним и Лией за то время, что он присматривал за ней — как бы сильно я это не ненавидел. Я вижу, что его преданность мне больше не абсолютна. Он разделен между мной и ней, и это только навредит ему в долгосрочной перспективе.
Я закрываю за собой дверь спальни. Когда Огла и Коля сказали, что Лия открыто пренебрегла моим приказом держаться подальше от Яна, я пришел сюда, чтобы наказать ее, но это было до того, как я увидел этот вид.
Лия сидит у комода, перебрасывая волосы через тонкое, нежное плечо. На ней голубая атласная ночная рубашка в тон ее сверкающим глазам.
Лямка спадает с кремового изгиба ее плеча, и она не утруждает себя тем, чтобы поднять ее. Ее внимание сосредоточено на зеркале, когда она медленно расчесывает блестящие пряди своих темных волос.
Я бросаю куртку на стул, и мои ноги несутся к ней. У меня нет выбора, я хочу быть рядом с ней. Это выгравировано в самом мозгу моих костей без возможности очистить его.
Аромат роз наполняет мои ноздри, когда я нахожусь на расстоянии прикосновения. Словно, наконец, почувствовав мое присутствие, пальцы Лии останавливаются на щетке, и она встречает мой взгляд через зеркало, приоткрыв рот.
Ее губы накрашены темно-красной помадой, по которой я хочу скользнуть языком и размазать по ее розовым щекам.
— Ты вернулся. — шепчет она.
— Я вернулся. — тихо говорю я, кладя руки ей на плечи. Вместо того чтобы поднять лямку, я опускаю другую ей на руку. Материал соскальзывает, обнажая ее бледные груди и мягкие розовые соски.
Я отпускаю одно из ее плеч и хватаю ладонью грудь. Она сидит так идеально, как будто была сделана для моей руки. Мой большой палец гладит ее сосок, и она делает глубокий вдох, когда обе ее руки лежат на коленях.
— Свечи? — спрашиваю я небрежно, как будто на самом деле не думаю о том, чтобы трахнуть ее прямо сейчас на полу. Она выглядит такой дразнящей, словно моя самая испорченная фантазия воплотилась в реальность.
Я говорю, чтобы отвлечь животное во мне от действия на эти плотские желания и как-то успокоить мой бушующий стояк.
Пока мы разговариваем, эта стратегия терпит неудачу.
— Они приятно пахнут. — Ее голос хриплый, чертовски эротичный, и это не помогает моей миссии. — Ты так не думаешь?
— Да. — я отбрасываю пряди ее волос и подношу их к носу, глубоко вдыхая. — Но не лучше, чем ты.
— Правда?
— Правда.
— А чем я пахну?
— Розами и чертовой зависимостью.
— Откуда ты знаешь, как пахнет зависимость?
— Я не знал. До тебя.
— Меня? — она растягивает это слово.
— Да, тебя. Хмм. Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты соблазняешь меня, Lenochka. — я щиплю ее за сосок, и она задыхается, прежде чем прикусить нижнюю губу.
Тот факт, что она заглушает себя, должен быть отключен, но я слишком далеко зашел, чтобы эта женщина это заметила.
Я отпускаю ее волосы и засовываю два пальца ей в рот, ожидая, что она меня укусит. По крайней мере, я чувствую, как сильно она меня хочет. Чем сильнее ее укус, тем больше она любит меня так же сильно, как я ее.
Это чертово чувство самоутверждения. Что-то, что держит меня на плаву. Я прекрасно понимаю, что она от меня отстанет, когда мы закончим. Что она повернется ко мне спиной и сотрет меня из своего мира. Но сейчас, когда я прикасаюсь к ней, она моя.
Мое, чтобы владеть.
Моя, чтобы, черт возьми, обладать.
Но вместо того, чтобы кусаться, Лия обхватывает языком мои пальцы. Ее глаза встречаются с моими через зеркало, тысяча искорок проходит через них, все сразу.
Я щиплю ее сосок, дергая тугой розовый бутон, и она задыхается вокруг моих пальцев. Я вытаскиваю их, прежде чем засунуть обратно. Она сосет их, старательно и с известной энергией, ее глаза не отрываются от моих.
— К черту все это. — Я поднимаю ее, одной рукой обнимая за талию. Она такая крошечная, что прижимается ко мне даже одной рукой.
Другой рукой я смахиваю то, что лежит у нее на комоде, и она ахает, когда ее пальцы впиваются в мои плечи. Некоторые флаконы разбиваются о землю, а другие падают. К счастью, здесь нет ни одной свечи, потому что я бы устроил пожар.
Лучшим вариантом было бы отнести ее в постель, быть гребаным человеческим существом, но у меня нет терпения, чтобы добраться до кровати прямо сейчас. Небольшое расстояние кажется световым годом. Мой стальной контроль не имеет силы, когда дело касается этой женщины.
Вот почему я держу ее подальше от братства. Вот почему я бы предпочел, чтобы мы не выходили на публику. Я всегда испытываю искушение пойти на убийство, если кто-то хотя бы посмотрит в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ней. Меня всегда так и подмывает запереть нас обоих в таком месте, где нас никто не найдет.
Я расстегиваю брюки и стягиваю их вместе с боксерами, чтобы освободить свой набухший член. Лия смотрит на меня, не мигая, не двигаясь. Она даже на секунду перестает дышать.