Да, существовала Арантея — королевство, расположенное на этом невероятном острове, королевство, которое когда-то давно было сердцем огромной империи, раскинувшей свои владения на весь мир. И да, это королевство, словно в память о былом величии, унаследовало самоназвание всего мира — Арантея. Но былые времена безраздельно владычества канули в лету. Бывшие провинции империи, веками находившиеся под рукой единого правителя, обрели независимость, превратившись в отдельные государства, каждое со своей историей, культурой, амбициями. И теперь между ними, словно искры по пороховой бочке, то и дело пробегали конфликты, вспыхивали войны за территории, за ресурсы, за влияние.
Мир Арантея, казавшийся сначала сказочным и безмятежным, оказался миром, где магия переплеталась с интригами, где за каждым поворотом судьбы могла скрываться опасность, а дружба и предательство шли рука об руку.
Ян с удовольствием рассказывала мне о древних легендах, о подвигах героев, о традициях и обычаях своего народа. Она показала мне дворцовую библиотеку — настоящую сокровищницу знаний, где хранились тысячи свитков и книг, некоторые из которых были написаны еще во времена древней империи. Читать, естественно, я не умел, но Ян пыталась обучить меня письму. Когда у нее заканчивалось терпение, она просто читала первую попавшуюся историю. Я с жадностью впитывал новую информацию, стараясь понять этот мир, так не похожий на мой собственный.
И чем больше я узнавал, тем яснее понимал, насколько сложна и опасна задача, которая стоит перед нами. Брат Ян, узурпировавший трон, оказался не просто жестоким тираном, но и хитрым политиком. Он укреплял свою власть, щедро награждая своих сторонников и без жалости расправляясь с противниками. И конечно, главным его оружием был лазурный нефрит. Он распределял его между своими воинами, превращая их в послушных марионеток, готовых выполнить любой его приказ.
— Нам нужен план, — сказал я Ян однажды вечером, когда мы сидели в её комнате, разглядывая карту Арантеи. — Просто так ворваться в столицу и сбросить твоего брата с трона мы не сможем.
— Я знаю, — тихо ответила Ян, проводя пальцем по изображению столицы — города с простым названием Арантея, сердца островной империи. — Но и бездействовать мы не можем. С каждым днем позиции моего брата укрепляются, а надежда народа на освобождение угасает.
— Твой дядя… — начал было я, но Ян прервала меня.
— Дядя делает все, что в его силах, — сказала она, и в её голосе прозвучала тоска. — Он ведет переговоры с правителями других городов, ищет союзников… но многие боятся гнева моего брата. Они предпочитают отсиживаться в стороне, не желая ввязываться в чужие разборки.
Один из тех дней, что словно близнецы, похожи друг на друга, начался с теплого солнца, щедро проливающего свои лучи на город, и звонкого щебетания птиц, не веривших в грядущие беды. Запах свежеиспеченного хлеба из городских пекарен щекотал ноздри, а на рынках шумела толпа, обсуждая последние новости и торгуясь за каждый медный грош. Ничто не предвещало беды.
Я как раз предавался любимому занятию Тинг — отрабатывал удар ногой на тренировочной площадке, когда мир вокруг словно бы замер. Птицы смолкли в одно мгновение, веселая болтовня на рынках стихла, даже ветер перестал шелестеть листьями в саду. На город легла тяжелая, зловещая тишина.
Неприятное предчувствие ледяной змеёй сковало нутро. Я насторожился, вглядываясь в лицо Тинг. Даже она, эта ходячая смелость и самоуверенность, выглядела напряжённой.
— Что это? — Я опустил ногу, прислушиваясь к внезапно наступившей тишине.
Тинг молчала, напряженно всматриваясь в сторону городских стен. Её зеленые глаза сузились, а шерсть на загривке встала дыбом.
— Беда, — прошептала она наконец, и её голос звучал глухо и тревожно. — Быть беде…
Громкий, протяжный звук трубы с стороны ворот разорвал тишину. Он прокатился над городом, словно крик раненного зверя, заставляя сердце биться чаще.
— Тревога! — донеслось до нас чьё-то испуганное крик. — Враг у ворот!
Я не мешкая бросился к стене, чтобы оценить ситуацию. То, что я увидел, заставило меня резко вздохнуть.
Равнина перед Хайганом, ещё недавно радовавшая глаз сочной зеленью трав и яркими, праздничными красками цветов, теперь напоминала огромный муравейник, охваченный лихорадочной суетой и хаосом, словно невидимый великан разворошил его своей гигантской дубиной. Бесчисленные отряды воинов в черных, мрачных доспехах, с изображениями кроваво-красных драконов, вихрящихся в яростном танце, на щитах, медленно, но неуклонно, словно волны прилива, сжимали кольцо осады вокруг города, превращая его в клетку для загнанного зверя. В лучах восходящего солнца, которое в этот миг казалось не символом надежды, а зловещим предзнаменованием, зловеще блестели отточенные наконечники копий и мечей, подобные тысячам голоных клыков, готовых вонзиться в плоть. Над их головами, как облака на грозовом небе, развевались знамена с изображением черного, как сама ночь, дракона на кроваво-красном, режущем глаз, фоне — герба узурпатора, решившего поставить на колени некогда могущественную империю.
— Порталы, — тихо прозвучал рядом голос Тинг, и в нём, в отличие от её обычной манере, не было ни капли шутки, ни тени веселья. Лицо чародейки было сосредоточенным и серьезным. — Они использовали портальную магию, чтобы так быстро перебросить свои войска. Это очень дорого, но эффективно. Похоже, братишка Ян решил не церемониться, он хочет решить всё быстро и жестоко.
— Действительно. Впрочем, я не удивлен.
Внутри все сжалось от нехорошего предчувствия. Однако уныние — плохой советчик. Сейчас главное — спокойствие и холодный расчет.
— Ян нужна наша помощь, — резко сказала Тинг, и в её глазах блеснула искра боевого азарта. — Не будем терять время!
Она рванула в сторону дворца, я — следом. Вокруг уже кипела лихорадочная деятельность. Стражники занимали позиции на стенах, кузнецы раздавали оружие горожанам, женщины и дети прятались в подвалах и молитвенных домах, умоляя богов о заступничестве.
Воздух наполнился страхом и напряжением. Надвигалась буря, и мне предстояло встретить ее лицом к лицу. Со стороны осаждающих выделилась группа воинов.
Парламентеры. Белый флаг переговорщиков развевался на ветру.
Тяжело заскрипели, поднимаясь, городские ворота, словно нехотя открывая путь в неизвестность. По приказу Шана на переговоры отправились лучшие воины Хайгана, закованные в сталь. Вслед за ними, через толпу настороженных горожан и хмурых стражников, проследовала наша небольшая группа: герцог Шан, идущий с высоко поднятой головой, Ян, сжимавшая в руке посох, но не терявшая царственной выправки, Тинг, нетерпеливо подергивающая усами, и я, внимательно осматривающий все вокруг. Воздух трещал от напряжения, словно перед грозой.
У противоположного края поляны, где выстроилась армия узурпатора, развивался черный шатер с изображением золотого дракона — знак императорской власти. Рядом с ним в ожидании стояла горстка воинов в богатых доспехах, а немного впереди, опираясь на длинный, украшенный рубинами меч, стоял он — Танзин, брат Ян, узурпатор трона Арантеи.
Рядом с ним, полускрытая тенью щита, стояла девушка в простом, темно-синем платье, резко контрастирующем с ее бледной, почти прозрачной кожей. Ее длинные, черные как смоль волосы были сплетены в сложную косу, а лицо казалось почти бесцветным, если бы не глаза. Яркие, пронзительно-синие, они буквально притягивали взгляд, заставляя забыть обо всем на свете. На мгновение мне показалось, что она взглянула прямо на меня, и необъяснимое, щемящее чувство пронзило меня насквозь. Что это? Дежавю? Игра воображения? Я не успел понять, потому что Тинг нетерпеливо толкнула меня в бок, возвращая к реальности.
— Не засыпай на ходу, воин! — прошипела она мне на ухо. — Враг перед тобой, а ты глазеешь по сторонам!
— Все в порядке, Тинг, я на чеку, — тихо ответил я, не отрывая глаз от Танзина.
Герцог Шан остановился в нескольких шагах от узурпатора и с достоинством поклонился.
— Танзин, — его голос, несмотря на возраст, звучал твердо и уверенно, — мы прибыли по вашему приказу. Что заставило вас поднять оружие против собственного народа?
— Не притворяйся, дядюшка, — Танзин усмехнулся, и в его голосе прозвучала злая насмешка, — ты всегда был хитёр и двуличен. Думаешь, я не знаю, что ты укрываешь у себя мою сестричку и её приспешников?
Он махнул рукой в нашу сторону, и лица воинов вокруг него приобрели хищное выражение. Ян сделала шаг вперед, вставая рядом с дядей.
— Я здесь, Танзин, — сказала она, глядя брату прямо в глаза. — Если ты хочешь поговорить, говори со мной.
— Как мило с твоей стороны, сестричка, — Танзин усмехнулся. — Но я бы предпочел поговорить с тобой… наедине.
Лицо Ян омрачилось, но она, не колеблясь, ответила:
— Хорошо. Я согласна.
Она повернулась к Шан и тихо сказала:
— Не волнуйтесь, дядя. Я смогу с ним договориться.
Не уверен, что хоть кто-то в этот момент разделял её оптимизм, но перечить никто не стал. Ян гордо прошла мимо хмурых воинов брата и скрылась в черном зеве шатра, который сноровисто растянули на наших глазах. Танзин последовал за ней, бросив на нас пронзительный, полный холодной ярости взгляд.
— И что это было? — Тинг нетерпеливо подпрыгнула на месте, словно готовая броситься в шатер вслед за Ян. — Зачем он её одну позвал? Вдруг это ловушка?
— Подождем, — Шан, казалось, ничуть не сомневался в своей племяннице. — Ян умнее, чем кажется. Она не даст себя обидеть. Да и не будет Танзин на глазах всей армии делать что-то с сестрой. Ему нужна безоговорочная победа.
Тинг залезла мне на руки и свернулась клубочком. Одним коготком она вцепилась мне в палец, заставив меня ойкнуть. После этого я замер. Я невольно почувствовал легкость. Самое интересно то, что я увидел себя со стороны. Я почувствовал Тинг. Причем не ту черную кошку, что держал в руках, а ту, что привела меня в этот мир. Будто это было объединенное сознание.