Игорь НиколаевичЭкономцев
ОБЕТОВАННЫЙ ОСТРОВ
повесть-притча
1. ДАР ЗЕВСА
Лименарх Погона Диодор всопровождении четырех воинов торжественно и важно шествовал по центральнойплощади порта возле храма Посейдона. Он просто млел от сознания собственнойзначимости и был настроен царственно благодушно. Глаза его щурились, как усытого кота, и, вообще, в его широком лице с небольшой рыжеватой бородкой итопорщащимися жесткими усами было что-то кошачье. А в его походке степенность иважность сочетались с какой-то удивительной мягкостью, упругостью, котораявызывала настороженность у купцов, разложивших свой товар на прилавках поднавесами или в легких импровизированных павильонах. Выражение сытого довольствана лице начальника порта отнюдь не успокаивало торговцев. Они прекрасноотдавали себе отчет в том, что его прищуренные кошачьи глаза зорко наблюдают заними и видят все.
Диодор стал начальникомпорта год назад. До этого он довольствовался скромной должностью помощника лименарха,а по существу, был мальчиком на побегушках у начальника порта. Но Диодор зналуже тогда, что его час придет, и, прищурив глаза, выжидал удобного случая.
— Сдается мне, что явзял тебя в помощники на беду себе, — говорил ему с грубоватым простодушием егоначальник, откровенный хапуга, поборами и вымогательством доводивший купцов доотчаяния. Страшась его, как чумы, финикийцы, критяне и троянцы стали обходитьТрезению стороной, отдавая предпочтение ее конкурентам, что, естественно,отразилось на доходах государства, в значительной степени зависевших от внешнейторговли.
Встречая устремленный насебя, пристально мрачный взгляд начальника, Диодор молчаливо опускал глаза,вместо них на его лице оставались лишь узкие щелки и невозможно было понять,что скрывается за ними: смущенье, растерянность или ехидство. Следует отдатьдолжное изумительной проницательности бывшего лименарха, ибо Диодор ничем необнаруживал того, что происходило у него внутри, он только делал какие-топометки на глиняных табличках, а когда их накопилось достаточное количество,явился вместе и ними в Трезен к царю Питфею, ломавшему в тот момент голову надпричинами, вызвавшими спад во внешней торговли государства. Будучи мыслителем итонким политиком, Питфей был склонен видеть в этом один из тревожных признаковизменения общей международной обстановки, нарушения благотворного равновесиясил между Египтом, Хеттской державой и федерациями ахейских государств. Когдаже Диодор с табличками в руках как дважды два доказал ему, что дело тут лишь вначальнике трезенийского порта, Питфей растерялся, а затем пришел в неописуемуюярость. Он приказал немедленно отстранить лименарха от занимаемой должности,конфисковать все его имущество, а самого — выслать за пределы государства изапретить ему въезд в Трезению во испокон веков.
В тот же день Диодорстал начальником порта. Указ об этом поразил портовых чиновников своейочевидной для всех несуразностью. Пусть прежний лименарх был хапугой, но он быллименархом! Стоило ему бровью провести, как у чиновников (о купцах можно и неговорить) начинало пренеприятно щекотать под ложечкой, мерзкая дрожь пробегала повсему телу, а спина сама так и сгибалась. Диодор же — хотя его имя и означало«дар Зевса» — произвести такое впечатление, свидетельствующее о несомненнойблизости к всевышним, по мнению сослуживцев, был не способен. Зато, как жеизумились они, когда на следующий день увидели Диодора величаво шествующим поторговой площади в сопровождении военного отряда! Он, казалось, стал выше ишире в плечах, лицо у него лоснилось, усы топорщились — ну как тут не увидетьзнак снизошедшей на него милости богов? С этого дня никто уже не мог ипредставить себе его иначе.
Диодор отменилобременительные поборы с купцов и, чтобы завоевать их доверие, стал раздаватьим ответные щедрые подарки (разумеется, за счет казны). Эта тактика вскоре даласвои результаты. Число иностранных кораблей, посещающих Погон, резко возросло ив тот момент, с которого мы сочли целесообразным начать описание развернувшихсяздесь драматических событий, в трезенийском порту их находилось уже десяткадва.
Добиваясь расширениявнешней торговли Трезении, Диодор, собственно говоря, руководствовался своимикорыстными интересами. Прежде всего, он следовал элементарному принципу «неруби сук, на котором сидишь», то есть имел достаточно трезвую голову, чтобыследовать этому принципу, ибо его предшественник, сознавая, должно быть, всюпагубность своего «рвения» на службе, никакими силами не мог сдержать себя,когда ему предоставлялась возможность ограбить, а такая возможностьпредоставлялась ему, по крайней мере, на первых порах очень часто. Трезвый умподсказывал Диодору, что при достаточном развитии трезенийской торговли еголичные доходы сами собой превысят доходы его злополучного предшественника.
Второй принцип, которомуследовал Диодор, далеко не был таким ординарным, как первый, и это, несомненно,свидетельствует о незаурядных административных и предпринимательскихспособностях лименарха. Принцип гласил: «действуй в рамках законности». Приэтом Диодор, конечно, учитывал, что законность — понятие весьма растяжимое ичто при некотором опыте и достаточно развитом воображении осуществление этогопринципа на практике не представляет особого труда.
Третий и последнийпринцип Диодора — «всегда будь готов к худшему». Этот постулат — вы, наверно,согласитесь с нами — изобличает в нем философский ум, способность хладнокровнои с определенной долей сарказма относиться ко всем жизненным перипетиям.Руководствуясь последним принципом и постоянно помятуя о злосчастной судьбесвоего предшественника, в которой он сам, как мы видели, сыграл немаловажнуюроль, Диодор стал заблаговременно переводить свои капиталы за границу в видезолотых изделий и драгоценных камней. Он надеялся, безусловно, на то, что сПитфеем он и впредь будет находить общий язык... Но ведь существуют интриги,доносы, а у царя иногда бывает дурное настроение... Вот почему Диодор завязалтесные сношения с влиятельными афинскими купцами и теперь не без оснований мограссчитывать, что даже если незавидная судьба бывшего лименарха постигнет его самого,падение не будет таким сокрушительным.
Полномочия Диодора какначальника порта не ограничивались, конечно, таможенными функциями. Лименарх потрадиции отвечал за береговую охрану государства.
Уже длительное времяТрезении ничто не угрожало со стороны соседних ахейских государств. Вмогущественных Микенах правил племянник Питфея Эврисфей. Имя отца Питфея сблагоговейным уважением произносилось на всем полуострове, который уже в товремя начинали называть Пелопоннесом — островом Пелопа. Непосредственные соседиТрезении — Эпидавр и Гермион, отделенные от нее естественными горными массивами,не имели с трезенийцами спорных территориальных проблем.
Уязвимым местом Трезениибыло море. Конечно, оно не представляло слишком большой опасности: ахейскиегосударства Пелопоннеса объединенными усилиями могли сокрушить любогопротивника на море. Им не были страшны ни египтяне, ни ливийцы, ни хетты, низависимые от них малоазийские государства. Времена, когда ливийцы и египтяне насвоих крутобоких кораблях появлялись около берегов Пелопоннеса, свергалиместных правителей и устанавливали здесь чужеземные царские династии,безвозвратно прошли. Звезда державы Миноса, некогда господствовавшей на море,угасала. Но в этих, казалось бы, весьма благоприятных условиях сущей напастьюдля Трезении, как, впрочем, и для других прибрежных ахейских государств, сталипираты.
Разноплеменныепроходимцы и авантюристы: прирожденные мореходы — карийцы и, конечно, ахейцы, атакже ликийцы, финикиицы и лелеги, выходцы из знатных фамилий, по тем или инымпричинам порвавшие со своей родиной, и беглые рабы — пираты легко находили себеприбежище на бесчисленных мелких островах, разбросанных в Эгейском море. Всепопытки искоренить пиратство заранее были обречены на неудачу. Правда, некогдаМинос, не нынешний царь Крита, а другой, легендарный Минос, правивший в Кнососеза несколько веков до него, добился этой цели и сделал Эгейское море свободнымот пиратов. Но сейчас правители ахейских государств были на это не способны.Они могли бы объединиться для совместных военных действий с крупнымпротивником, для одноразовой компании, но в данном случае перед ними былмноголикий незримый враг. Здесь нужна была не армада кораблей, а длительнаяпланомерная борьба. Разобщенный ахейский мир организовать такую борьбу был не всостоянии. К тому же некоторые правители находили более выгодным для себяпросто-напросто откупаться от пиратов. Сам Эврисфей, царь обильных золотомМикен, которого в письмах к нему правитель Хеттской державы называл «братомвозлюбленным» и униженно заискивал перед ним, не считал зазорной для себя такуюсделку. Он предпочитал нанимать пиратов на службу и направлять их подальше отберегов Пелопоннеса, к азиатскому и африканскому побережью, где они могли быпрославиться сами и прославить имя могущественного микенского царя. И вот сблагословения Эврисфея банды головорезов и авантюристов, считающие себя ужереспектабельными воинами, отправлялись на восток, на юг и запад, где беззазрения совести убивали и грабили, захватывали города и целые области. Естественно,это осложняло отношения ахейцев с соседними народами и вызывало протесты состороны царя хеттов и египетского фараона.
Дело, однако, на этом неограничивалось. Банды головорезов после того, как они в достаточной мерепрославили себя в заморских странах, возвращались назад с золотом и рабами. Онитребовали признания своих воинских доблестей. Предводители банд становилисьвоеначальниками в ахейских государствах и нередко захватывали в них власть.
Вот от этих-то пиратов идолжен был охранять побережье Трезении Диодор. Сложность его положениязаключалась в том, что Питфей, в отличие от других ахейских царей, заранееотвергал возможность всяких сделок с пиратами. Приходилось рассчитывать на своисилы. В подчинении у Диодора находился гарнизон береговой охраны, он имел в