владыка морской стихии, он бог живительной влаги, оплодотворяющей землю. Еготрезубец, кстати говоря, менее всего подходит для того, чтобы волновать море, иПосейдон его использует для другой цели — он ударяет им в землю и оттуданачинают бить источники.
Когда Посейдонразгневался на жителей Аргоса за то, что они предпочли ему Геру, выбрав ее вкачестве покровительницы города, в стране высохли все источники. Погиблипосевы. Животные впали в бешенство. Каждый глоток воды был на вес золота. Данай— это было в его правление — послал своих дочерей искать воду. Одна из них,Амимона, утомленная поисками источника, заснула в лесу. Там ее увидел сатир.Подкравшись к ней, он набросился на спящую девушку. Громко вскрикнула Амимона,призвав на помощь Посейдона, и великий бог услышал ее мольбу. В тот же миг онпредстал перед дочерью Даная. Сатир сразу же сообразил, что он тут лишний, ибросился наутек. Но Посейдону уже было не до него. Амимона произвела на него неменее сильное впечатление, чем на сатира. Кровь ударила ему в голову. Бросивтреножник, он бросился к ней, как молодой жеребец к кобылице. На этот разАмимоне призывать на помощь было уже некого — даже молния Зевса не остановилабы Посейдона. Когда же он утолил свою страсть, ему захотелось утешить девушку,которая, вместо того чтобы радоваться, почему-то плакала. Всемилостивый богметнул свой треножник в скалу, и оттуда забил обильный источник.
Велико могуществоПосейдона. Ему подвластна не только водная стихия, он колеблет земную твердь.По воле разгневанного бога рушатся города, морская бездна поглощает острова ицелые материки. Он погубил великую Атлантиду, потому что ее жители, ослепленныегордыней, перестали почитать его и приносить ему жертвы. Однако стоит лишьзахотеть Посейдону — из пучины моря подымается суша и там возникают новыецветущие города и селения.
Любимое животноеПосейдона — конь. Не потому ли, что взмыленные стремительные кони носят егоколесницу по поверхности моря? «Спаситель кораблей и укротитель коней» — такназывают его священные гимны. Да и сам Посейдон иногда превращается в этоблагородное животное. Боги очень хитры на выдумки, особенно, когда нужноусыпить бдительность неприступных красавиц. Зевс в этих случаях принимал видбыка, лебедя и даже золотого дождя. А когда Деметра, избегая назойливыхухаживаний Посейдона, превратилась в кобылицу и попыталась укрыться от него втабуне царя Онгиоса, тот принял облик жеребца и в таком виде сочетался с нею.Застигнутая врасплох Деметра пришла в такую ярость, что получила имя «Одержимаябезумием». Успокоилась она лишь после того, как искупалась в ледяной водеЛатоны. От Посейдона у Деметры родился конь Арион. В последствии в своихлюбовных похождениях Посейдон, видимо, нередко прибегал к аналогичной уловке,потому что и некоторые другие его дети, например, Пегас и Скифий, были конями.
Велик Посейдон! И, всеже, другие боги постепенно теснили его. Дельфы ему пришлось уступить Аполлону,Аттику — Афине, Эгину — Зевсу, Наксос — Дионису. Но вот в Трезении его властьоставалась непоколебимой. Хотя... хотя и здесь он вынужден был считаться свозраставшим влиянием богини Афины, покровительницы царского дома. ОсторожныйПитфей, правда, старался не возбуждать ревность богов и сохранять разумноеравновесие в отношениях с ними. Ему не нужно было объяснять, от кого в первуюочередь зависело благосостояние страны, называемой Посейдонией. Но ведь копье ищит Афины охраняли дом царя и акрополь Трезена. Премудрая богиняпокровительствовала ремеслу, без которого не построить ни дома, ни корабля. Даи кем бы мы были без божественной Софии-Мудрости, воплощенной в Афине! Холодныйрасчет и несокрушимая логика богини, рожденной из головы Зевса, нужны были емукак якорь спасения. И не только ему — всему его роду!
Питфея беспокоила судьбаего дочери Этры и в уме давно уже зрела мысль посвятить ее девственной Афине.Долгие годы он таил от всех, даже от своей супруги Антии, страшное предсказаниеМелампода. Десять лет назад мудрый прорицатель гостил у царя Трезена. Как-товдвоем они сидели в саду возле дворца, а перед ними Этра играла с обезьянкой.Ужимки зверька веселили девочку, и она смеялась до упаду. Глядя на ребенка,Мелампод вдруг помрачнел и вздох вырвался из его груди. Это не укрылось отПитфея.
— Что так внезапновстревожило тебя? — спросил он.
— Печальна человеческаяжизнь. Веселится дитя и не ведает, какие скорби и муки ждут его в будущем.
— Какие же скорби и мукиждут ее?
— Лучше не знать тебеэтого, Питфей.
— Вероятно. Но если ужначал говорить, говори до конца.
— Испытает она сильную инесчастную любовь, окажется в рабстве на чужбине и конец ее жизни будетужасный. Сын же Этры прославит твой род.
— И никак нельзяизменить ее судьбу?
— Ты же знаешь, Питфей,перед судьбой бессильны даже боги.
— Знаю, Мелампод, и всеже не могу смириться с этим.
— Кровь Танталидовбунтует в тебе.
— Может быть. Думаютолько, что Танталиды лишь сильнее и трагичнее воплотили в себе неукротимоестремление человека противостоять року.
— Безумное стремление.
— Я все понимаю.Обуздывая в себе это стремление, мне хотелось бы примириться с судьбой и найтиумиротворение в тех узких рамках, которые определены роком. И все же ничто неотвратит меня от безумной надежды на бессмертие, безграничную свободу иабсолютное блаженство. И сейчас, когда ты изрек свое страшное предсказание, мойум невольно будет искать пути предотвратить его исполнение. Но прежде всего мнехотелось бы, чтобы ты оказался неправ.
— Увы, Питфей, мне исамому хотелось бы того же. Дар ясновидения для меня как проклятие. Сколько разя страстно желал ошибиться, ошибиться хоть однажды. Неотвратимостьпроисходящего вызывает во мне болезненное чувство безысходности и отчаяния. Яне хочу знать будущего! Но нет, до сих пор все мои предсказания сбывались сматематической точностью.
Десять лет прошло послеэтого разговора. Сколько бессонных ночей провел Питфей, ломая голову над тем,как избежать исполнения пророчества Мелампода, и ничего не мог придумать, кромеодного — попытаться удержать Этру около себя в Трезене. Вот почему он отказалсватавшемуся за нее красавцу Беллерофонту. Вот почему он был не склоненотдавать Этру замуж за своего друга Эгея, несмотря на все очевидные выгодытакого брака. Вопреки ожиданиям афинского царя, конечно же, не этот брак имел ввиду Питфей, произнося свою двусмысленную фразу о «великом решении».
История рода Питфеябыла, однако, достаточно поучительна. Пример Эномая, пытавшегося удержать всвоем доме Гипподамию, сам говорил за себя. Не полагаясь на прямые запреты ихитроумные трюки типа состязаний на колесницах, Питфей считал, что в данномслучае нужно действовать более основательно и опираться не на человеческий, ана божественный авторитет. Потому снова и снова он возвращался своей мыслью кАфине, покровительнице царского дома Трезена.
9. ВЕЩИЙ СОН
Под утро Питфеюприснился странный сон. Он увидел алтарь, воздвигнутый много лет назад егоотцом Пелопом своему возничему Сферию на маленьком острове около Трезенийскогополуострова. Сам островок с тех пор стал называться Сферией. Питфей никогда недумал и не вспоминал об этом заброшенном алтаре. И вдруг он увидел его во сне,очень ясно и отчетливо, немного покосившимся, с трещинами, заросшими травой инебольшими кустиками. Неожиданно один стебелек на алтаре стал быстро расти. Всчитанные мгновения он превратился в могучее дерево, расколовшее алтарь намелкие части. И тут Питфей проснулся, после чего уже не смог заснуть.
Сон был необычным и,конечно, промыслительным. В этом у Питфея не было сомнений. Но что он могозначать? Рано утром царь послал за старым рабом, служившим еще у Пелопа, истал расспрашивать его о Сферии, но ничего нового тот ему не открыл. Да, Сферийбыл возницей Пелопа. Да, его искусство в управлении лошадьми неоднократноспасало Пелопа от смерти и алтарь ему был воздвигнут, должно быть, неслучайно.Все это так. Но какое отношение заброшенный алтарь имел к нему, к Питфею, еслиисключить тот факт, что царь Трезена был сыном Пелопа? Разумеется, можнообъяснить этот сон, как напоминание свыше о необходимости сохранять и почитатьотцовские святыни. Кто будет спорить с таким постулатом! Безусловно, сегодня жецарь пошлет мастеров, которые приведут алтарь в порядок. Но в этом ли главныйсмысл увиденного им странного сна?
Недоумение Питфея возросло,когда в то же утро к нему пришла Этра и рассказала о своем, не менее загадочномсне. Царевне приснилась богиня Афина, которая повелела ей совершить возлияниена алтаре того же самого Сферия. Оба сна совпали, не оставляя, казалось бы,никакого сомнения в верности того прямолинейного объяснения, которое лежало на поверхности,но которое почему-то не удовлетворяло Питфея. Два вещих сна в одну ночь, чтобыобъявить свою тривиальную истину! — это уже перебор. Нет, боги хотели сказатьчто-то другое. Но что?
Мысли Питфеярасплывались. Он никак не мог сосредоточиться и потому на вопрос Этры о том,может ли она прямо сейчас отправиться к алтарю Сферия, чтобы совершить тамвозлияние, рассеяно кивнул. И лишь когда до него донесся лязг отъезжающейколесницы, Питфей встрепенулся. «Колесница... колесница... — думал он, —возница Сферий... Интересно, какова была его роль в трагическом исходе состязанияПелопа с Эномаем, упорно не желавшем выдавать свою дочь замуж. Дочь... Замуж...Гипподамия... Этра... Лязг отъезжающей колесницы... С кем она отправилась наостров возницы Пелопа? Вероятно, со своей служанкой Ксенией. Можно было бы датьей и более надежное сопровождение. Но что может быть надежней щита Афины? Несама ли великая богиня повелела Этре совершить возлияние на алтаре Сферия?» Отэтой мысли Питфею не стало, однако, легче. Все ли в состоянии предвидетьпремудрая Афина? И так ли всесильна она? Ведь в мире есть и другие боги,своенравные и капризные, и помимо них действует в нем множество неведомыхмогущественных сил, но страшнее всего рок, жестокий и неотвратимый. Если можноеще каким-то образом умилостивить богов и заклинаниями повлиять на незримые