стихийные силы, то в отношение рока все бесполезно. Слабый человек, червь изчервей, и бессмертная богиня равны перед ним. Тоска и озноб охватили Питфея. Онпочувствовал себя, как птица, попавшая в силки и безрассудно мечущаяся в них,повинуясь инстинкту.
Питфей в гневе вызвал ксебе начальника дворцового военного отряда и стал распекать его за то, что тотвыпустил Этру одну без сопровождения из города. Бравый воин растерянно мигалглазами и никак не мог понять, какая муха укусила царя. Этра носилась на своейколеснице по дорогам Трезении как и когда ей было угодно. Ни о какомсопровождении никогда не было и речи. Да и не потерпела бы своенравная Этра надсобой такого насилия.
— Собери отряд инемедленно на колесницах отправляйтесь в Погон! — отдал распоряжение Питфей. Впорту доложишь обо всем лименарху и поступишь в его распоряжение. Если на путик Погону не настигнете Этры (а вам, конечно, ее не настигнуть), переправляйтесьна остров Сферию и следуйте к алтарю возничего Пелопа.
— А дальше что?
— Сопровождать Этру и неспускать с нее глаз.
— Но если она непотерпит нашего сопровождения?
— Голову сниму!
С кого в этом случаеснимут голову, можно было не уточнять.
Боевые колесницызагромыхали по мощеным мостовым Трезена. Выезжая из ворот акрополя, воиныувидели бегущую вниз по равнине колесницу Этры. Но мог ли кто из них превзойтив колесничных бегах правнучку Эномая?
Этре, собственно говоря,некуда было торопиться. К своему «вещему» сну она отнеслась достаточнолегкомысленно. Возница Пелопа и его алтарь занимали ее еще меньше, чем Питфея.Но она была рада вырваться из дворца. Прохладный утренний ветер приятно обвивалее. Скорость пьянила, и забавляло легкое повизгивание Ксении, судорожновцепившейся пальцами в поручни колесницы.
В порту было пустынно,только отдельные торговцы готовили товары на продажу. Перевозчика не быловидно. Этра в растерянности остановилась у самой кромки воды. И тут оназаметила лодку, скользившую по зеркальной глади пролива между материком иостровом Сферия.
— Э-а, э-а ! — закричалацаревна и замахала руками.
Лодка развернулась инаправилась к Погону. Уже через несколько минут Этра могла разглядеть находившегосяв лодке молодого мужчину с короткой темно-русой бородой. Он греб спокойно,несуетливо, казалось, почти без усилий, но лодка плыла легко и стремительноприближалась к берегу. И вот она на полном ходу врезалась в песок. Мужчинапроворно выпрыгнул из нее.
— Добрый вечер,прекрасная незнакомка, — произнес он с чуть заметным восточным акцентом. — Чеммогу быть полезен?
А у прекраснойнезнакомки, как только она взглянула на него и услышала его голос, екнулосердечко и сладостно затрепетало. Она забыла и про свой вещий сон и про то,зачем ей потребовалась лодка. Зато не растерялась бойкая Ксения. За одну минутуона выпалила все, что знала — и про сон, конечно, и о том, что им необходимопереправиться на остров возницы Пелопа. Молодой человек мало вникал в то, чтотараторила Ксения. Он в свою очередь не сводил глаз с Этры и таял отблаженства. Неизвестно, сколько бы они простояли таким образом, глядя друг надруга, если бы у Ксении не лопнуло терпение и она не напомнила лодочнику о том,зачем его позвали. И в этот же миг Этра и Ксения оказались у него на руках,одна — на левой, другая — на правой. Затем он осторожно перенес их в лодку.Привычным жестом незнакомец привязал лошадей Этры к сосне, оттолкнул лодку отберега и взял в руки весла.
Если бы ни Ксения,которая бдительно следила за курсом, лодка уплыла бы к берегам Аттики, ибоокончательно потерявший голову незнакомец уже ничего не видел перед собой,кроме очаровательного личика царевны. А той он казался воплощением силы инесокрушимости. Как играли мускулы на его обнаженном торсе, когда он напрягалих, чтобы дать толчок лодке! Рубцы от ран красноречиво говорили о пережитых имиспытаниях в бурной и опасной жизни моряка. И вместе с тем лицо его былопо-детски открытым, глаза глядели мягко и доверчиво.
Лодка причалила кострову. Незнакомец не спешил расставаться со своими пассажирками, а те в своюочередь ничего не имели против того, чтобы он помог им донести до алтаря Сферияпринадлежности, необходимые для совершения возлияния.
В это время в Погон сгрохотом ворвались боевые колесницы царя Питфея, произведя немалый переполох впортовом городе. Слушая сбивчивый рассказ начальника дворцовой стражи, Диодордолго не мог понять, в чем дело. Трезену и Погону как будто ничто не угрожало.Что касается сопровождения Этры (если уж это так необходимо), то о немследовало бы позаботиться чуть-чуть пораньше, не поднимая такого шума.Поскольку указание было одно: сопровождать царскую дщерь, которая якобыследовала к алтарю возницы Пелопа (при чем тут возница Пелопа, благоразумныйДиодор вообще понять был не в силах), не оставалось ничего иного, как следоватьза нею на остров Сферия.
На месте переправы былиобнаружены кобылицы Этры, мирно пощипывающие выжженную солнцем траву. Можнобыло предположить, что царевна каким-то образом уже перебралась на соседнийостров.
Чтобы не навлечь на себяупрека в отсутствии рвения по службе, но главным образом из желания показатьначальнику дворцовой стражи, что он, Диодор, тоже не лыком шит, лименархустроил в Погоне еще больший переполох, подняв по тревоге всю свою флотилию — ибоевые корабли, и вспомогательные суда. В этой суматохе дежурный гарнизонзапалил сигнальный огонь тревоги и клубы дыма взметнулись в небо, возвещаявсему ахейскому миру о грозящей ему неведомой опасности.
Флотилия кораблей повсем правилам военного искусства блокировала Сферию. Высаженный на островдесант на колесницах и пешим строем начал продвижение к алтарю возницы Пелопа.К удивлению суровых воинов, приготовившихся к опасной баталии, они обнаружиливозле алтаря трех персон, мирно возлежавших на траве. Одна из них была Этра,другая — ее служанка Ксения, а третьим был неизвестный мужчина. Они, видимо,уже совершили ритуал возлияния и теперь мирно завтракали. Сам Диодор не столькоудивился, сколько испытал смущение как военачальник. Но не было такихположений, из которых он не находил бы выхода. Суровым взглядом окинув своевоинство, лименарх зычным голосом воскликнул:
— Благодарю за службу!Боевая учеба прошла успешно. Если вы таким же образом будете действовать внастоящей боевой обстановке, никакой враг нам не страшен. Все участникиопераций будут вознаграждены по заслугам, особенно сигнальщики, которые,вероятно, подняли на ноги весь Пелопоннес и Аттику.
По тону, которым былипроизнесены последние слова, трудно было понять, ждет ли тех, кто поднял наноги весь Пелопоннес и Аттику, действительно награда или нечто совсемпротивоположное.
Диодор, между тем, забыви про сигнальные огни и про окружавших его воинов, судорожно искал единственноправильное и спасительное для него решение в той головоломной ситуации, вкоторой он оказался. Было очевидно, что Питфей не случайно направил его кзаброшенному алтарю возницы Пелопа, дав указание не сводить глаз с Этры.Значит, он знал о предстоявшем здесь свидании его дочери с молодым мужчиной. Втаком случае ему, вероятно, было угодно предотвратить это свидание или покрайней мере не допустить нежелательных последствий. Но как быть с молодымчеловеком? Арестовать его? Отпустить восвояси? Арестовать было бы проще всего —только мигни своим молодцам, вооруженным до зубов. Только как на это среагируетЭтра? От нее можно ждать чего угодно — в ярости она становится тигрицей. Да иот Питфея он не получал подобных указаний. Поди знай, чего у него на уме!Нельзя арестовывать и отпускать нельзя! Исчезнет — потом ищи с огнем! А Питфей,может быть, затем и послал его сюда, чтобы тот не исчез.
Решив не форсироватьсобытий, начальник порта обратился к Этре с почтительным приветствием:
— Доброе утро,божественная царевна!
— Царевна? — переспросилмолодой человек.
— Тебя это удивляет?
— Нисколько... Я бы неудивился, если бы она оказалась и бессмертной богиней.
— Так... так... так...Рад и тебя приветствовать, тонкий поклонник божественной красоты. Не знаю,правда, как величать тебя по имени.
— Звать меня Горгий иродом я из Тарса. Отец и дед мой были купцами. И сам я отправился с товаром вморе, да не повезло мне. Буря разбила корабль. С немногими друзьями мне удалосьспастись на его обломках. По милости богов на следующий день нас подобрали мореходыиз Тира и благополучно доставили в Трезению.
— Повезло тебе, Горгий.Судьба и боги, видимо, милостивы к тебе.
— Не хочу гневитьвсевышних, ставя под сомнение твои слова.
— Так... так... так..,Горгий. Одно удивляет. Говор у тебя скорее не жителей Тарса, а вифинский. Такмне кажется... Но, может быть, и ошибаюсь я, ведь за всю свою жизнь не выезжалза пределы Трезении.
— Нет, не ошибаешься ты.Мать моя, действительно, была родом из Вифинии.
— То-то, я думаю, говорвифинский, а сам родом из Тарса... Там, наверно, и родился ты?
— Да, я родился в Тарсе.
— Тем более удивительно.Ведь окружение, друзья, школа — а ты, чувствуется, получил хорошее образование— оказывают большее влияние на говор, чем речь родной матери. Но ты, должнобыть, сильно был привязан к ней?
— Действительно, так.
— Обычно люди,привязанные к матери, вырастают изнеженными и редко выбирают профессии воина иморяка. А я вижу на твоем теле рубцы от ран... Видимо, побывал ты впеределках... А меч!.. Какой прекрасный клинок и какая чеканка! Кавказскаяковка! Тонкая работа. Ты любишь оружие и хорошо разбираешься в нем. Твои рукиумеют не только считать деньги...
— Каждый купец долженбыть хорошим воином и моряком.
— Не всегда так бывает,молодой человек, не всегда. Что касается тебя, то уж, несомненно, тебе есть,что вспомнить. Думаю, нашему царю Питфею, мудрому и любознательному человеку,будет очень интересно послушать твои рассказы.
Этра бросила на Диодорапризнательный взгляд, а тот, довольный, усмехнулся про себя: «Что же, двухзайцев убил разом. Эта дурочка теперь до гроба будет признательна ему. А этот