своем распоряжении легкие сторожевые корабли. Была разработана надежнаясигнальная система. Размещенные на горных возвышенностях полуострова Метана иострова Калаврия наблюдательные пункты позволяли далеко просматривать морскоепространство вплоть до Эгины и побережья Аттики, и в случае опасности береговаяохрана оповещалась с помощью сигнальных огней.
Но и этим неограничивались задачи Диодора, и можно даже сказать, что самой сложнойобязанностью лименарха, отнимавшей у него больше всего времени и требовавшейпостоянного внимания, было поддержание порядка в порту, то есть выполнениечисто полицейских функций.
Если учесть, что в самоеблагоприятное время для навигации — весной, когда дует легкий бриз, и осенью,вплоть до веселого и беспутного праздника молодого вина, когда море ласково испокойно, — в порту Трезении собиралось до двадцати иностранных кораблей, легкоможно понять, сколько забот было у Диодора. Двадцать кораблей — это болеетысячи человек экипажей — людей в большинстве своем незнакомых, с разнымтемпераментом, с чужими обычаями и нравами. Диодору нередко приходилосьзаниматься разбирательством случаев грабежей и насилия. Бывало, что частькоманды покидала корабль, уходила в горы и превращалась в шайку разбойников.Нельзя было не учитывать и возможности объединения экипажей нескольких кораблейв целях налета на Трезен.
Велика былаответственность Диодора. Но положение его не было столь безнадежно тяжелым, какможет показаться с первого взгляда. Дело в том, что некоторые купцы и капитаныуже были знакомы ему, поскольку не впервые посещали Погон, торговцы имелирекомендательные письма от правителей дружественных государств и заслуживающихдоверия лиц. Нередко купцы пользовались кредитами, производили расчеты спомощью денежных писем и расписок.
Вступив в должностьлименарха, Диодор навел порядок в учетных книгах, куда заносились сведения окупцах, посещавших Погон, и заключенных с ними сделках. В лименархионехранилась картотека оттисков печатей, которая позволяла контролировать подлинностьрекомендательных и денежных писем. И хотя сам Диодор за всю свою жизнь никогдане выезжал за пределы Пелопоннеса, он из бесед с иностранными купцами,капитанами кораблей и простыми моряками знал о всех, казалось бы, совсем незначительных, достопримечательностях Тира, Милета, Трои, Кнососа, Фестоса, Сидона,Угарита, Фароса, Аммана и других городов. В его голове хранилась масса сведенийо наиболее известных людях, проживавших в этих городах: царях и военачальниках,жрецах и философах, купцах и архитекторах. Поэтому в беседе с незнакомцем,задав ему два-три совершенно безобидных вопроса, Диодор, усмехаясь про себя,уже знал, является ли его собеседник тем лицом, за которое он выдает себя илинет.
Стоит ли удивлятьсярассказам о неусыпном страже Аргосе, обладавшем сотней глаз, которые никогда незакрывались разом? Не таков ли Диодор, имеющий не только сотню глаз, но и сотнюушей? Его осведомителями были местные жители и иностранцы. Прелюбопытныесведения ему сообщали нищие, уличные девчонки и развращенные мальчишки,красящие губы и подводящие глаза. Все они каждой весной и осенью, неизвестнооткуда появляясь, поскольку в другое время года их никто и не видел в Трезении,буквально наводняли порт, наглядно и красноречиво свидетельствуя о процветаниигосударства. Из всех этих категорий осведомителей к девчонкам Диодор относилсяс особым уважением. Независимо от того, что их заставило заняться самым древнимв мире ремеслом, поручения лименарха они выполняли охотно, видя в этом,вероятно, возможность придать своей рутинной работе высокий гражданский смысл.Но главное было даже не в том, что они выполняли весьма своеобразные и пороюфантастические поручения начальника порта. Богоугодная деятельность жриц любви,по глубокому убеждению Диодора, была тем краеугольным камнем, на которомзиждился порядок в порту и, может быть, безопасность государства. Что бы он,Диодор, делал без них с целой армией жаждущих любви молодых самцов,возбужденных вином и вооруженных до зубов? Но как тут не поклониться богинеАфродите, воистину, могущественнейшей из богов!
Размышляя о том, какуюбы пользу могло получить государство, подчинив себе стихийную и необузданнуюсилу любви, Диодор пришел к выводу о необходимости сооружения в порту Трезениихрама Афродиты Демосии. Так назывались храмы богини земной, чувственной любви вотличие от святилищ Афродиты Урании — Афродиты Небесной, и там священные жрицыза определенную мзду дарили всем страждующим божественные ласки и утешение.Такой храм, например, издавна существовал в Коринфе, где три тысячи жрицдоблестно трудились на склоне горы, на которой возвышается акрополь, приносявеликую славу и огромный доход этому городу. Даже друг Питфея афинский царьЭгей, оба брака которого оказались бесплодными, чтобы умилостивить богинюлюбви, соорудил храм Афродиты Демосии у самого входа на афинский акрополь.
Продумав свой проект домельчайших деталей и со свойственной ему скрупулезностью сделав необходимыерасчеты, Диодор явился на доклад к Питфею. Тот мрачно выслушал лименарха,пристально посмотрел на него, сплюнул и ничего не ответил.
Такая пренебрежительнаяреакция, обычно рассудительного и уравновешенного, Питфея обидела Диодора,разумное предложение которого отнюдь не заслуживало такой уничижительнойоценки. Но эта реакция, недостойная правнука Зевса, обидела не только лименарха(на его обиды, в конце концов, можно было бы и не обратить внимание), онаразгневала богиню Афродиту и, таким образом, явилась причиной бед, обрушившихсявскоре после этого на дом царя Питфея.
2. ВОРОТА В ЛАБИРИНТ
Не будем, однако,торопить событий. Нам предстоит пройти длительный путь. Суетливость инетерпение в длительном странствии могут лишь преждевременно выбить из сил ипривести к катастрофе. К тому же, мы с вами находимся в той эпохе, когда ритмжизни определялся естественным биологическим ритмом, когда люди имели время ивозможность смотреть вокруг себя и, вглядываясь в звездное небо, размышлять осущности человеческого бытия.
У нас с вами много,очень много времени. Мы можем расслабиться, остановиться и просто так, ни о чемне думая, постоять у берега моря, слушая, как плещутся волны. Мы можемпогреться на октябрьском солнце: оно не пышет изнуряющим зноем, а излучаетласковое тепло, передающее душе успокоение и зрелую уравновешенность самойблагодатной поры природы.
А не пройтись ли нам полабиринту узких извилистых улочек порта, наугад, без всякой цели, отдаваясьнеповторимому пьянящему чувству погружения в иной, незнакомый мир, внеизвестное, в тайну? Мы не будем заранее сковывать себя каким-либоопределенным маршрутом. Все будет зависеть от нашего желания и каприза. Пусть втом, что мы сейчас повернули направо, а не налево, проявила себя какая-тоневедомая нам закономерность или необходимость. Шаг уже сделан. Мгновения невернешь. И все же, ощущение свободы остается. Оно переполняет и веселит нас.
Порт Трезении — ворота втаинственный лабиринт. Мы входим в этот лабиринт с любопытством, спредчувствием чего-то необыкновенного и сладостным весельем.
Удивительные вещипроисходят, когда время, словно под прессом, сжимается в сотни и тысячи раз.Окружающий нас мир становится сразу хрупким и зыбким, пространство оживает,горы начинают двигаться и расти, земля сотрясается, как разъяренный бык, из еепасти с грохотом извергается пламя, из морской пучины поднимаются острова, материкиуходят под воду. И невольно возникает вопрос: можно ли построить в этом миречто-нибудь прочное и стабильное?
Жители той далекойэпохи, о которой идет у нас речь, не узнали бы теперь Трезении. Не потому чтоакрополь города превратился в груду развалин, которые в такой степени смешалисьс естественными известковыми глыбами, что без проводника и не найдешь их, аоказавшись на этом месте, не сразу догадаешься, что здесь когда-то кипела жизньи серые камни — это все, что осталось от богатой и утонченной цивилизации. Трис половиной тысячи лет назад горы Адеры, на одном из склонов которых возвышалсяакрополь Трезена, были значительно ниже. То же самое можно сказать и о горныхвершинах Метаны и Калаврии.
Горы и острова росли, ноподнимался и уровень моря. Он сейчас почти на четыре метра выше, чем во временаПитфея. Ахейский Погон — порт Трезении — находится под водой. В ясную тихуюпогоду сквозь голубоватое стекло воды можно увидеть остатки древних строений.
Каким был этот Погон?Название порта означает «борода». И, действительно, он располагался накрохотном полуострове, острым клином врезающемся в залив. При определенной долевоображения можно представить, как выглядел древний Погон. Одноэтажные идвухэтажные дома из серого известняка. Глинобитных хижин и домов из саманныхкирпичей здесь уже давно не строили. По милости бога морей Посейдона ипокровительницы царского дома, искусной в ремесле, богини Афины государствопроцветало. Люди чувствовали себя уверенно и прочно обосновывались наблагодатной земле Трезении.
Конечно, строительствокаменного дома требовало значительных расходов и усилий. В горах за несколькодесятков стадиев от побережья нужно было подобрать тяжеловесные каменные глыбыдля фундамента и более мелкие бутовые камни для кладки стен. Их нередкоприходилось обтесывать, чтобы плотнее подогнать друг к другу. Не менее сложнобыло перевести весь этот материал на мулах и ослах к месту строительства. Ноусилия оправдывали себя. Дома получались добротными. Им не были страшнынаводнения и ливни, ни умеренные землетрясения, ни испепеляющее солнце. Сфасада они удивительным образом похожи на современные дома. Однако это тольковидимость. Ахейские дома — гораздо более сложные сооружения, включающие в себямногочисленные пристройки, амбары и подземные кладовые для хранения вина,оливкового масла, зерна и другого продовольствия. Они оснащены канализацией иводопроводом. Как и жители современной Греции, ахейцы строили свои дома сплоскими крышами — террасами, на которых сушили белье, отдыхали вечером и спалидушными летними ночами.
Ахейские дома служили нетолько местом отдыха и ночлега. В них кипела хозяйственная жизнь: там ткали