— Дело серьезнее, чемможно было бы предполагать, — ответил он. — Меня беспокоят друзья Ариса. Этоотчаянные ребята и, главное, они долго не могут сидеть без дела на одном месте.Мне кажется, сейчас они уже на пределе.
— Ты ждешьнеприятностей?
— Да. Они способнызахватить какой-нибудь корабль и уплыть на нем восвояси. Но это еще не самоестрашное...
— Что ты имеешь в виду?
— Похищение Этры.
Лицо Питфея сталомертвенно бледным.
— У тебя есть основаниядля подобного вывода?
— Ни для кого не секрет,что удерживает здесь Ариса.
— И ты думаешь, онсможет решиться на это?
— А что ему еще остаетсяделать?
— Хорошо. Не спускайглаз ни с него, ни с его команды. Сегодня или завтра я приму решение.
Диодор вышел, а Питфейдолго еще сидел в мегароне дворца, глядя на потрескивающие в очаге поленья.Нужно принимать решение, решение, которое в любом случае будет жестоким ипринесет страдания ему и его дочери. И не с кем поделиться бременем, котороеобрушилось на него. Хотя почему не с кем? — Эгей! Как хорошо, что он находитсяв Трезене! Только ему он может раскрыть свою душу. И пусть решение, все равно,принимать ему самому, важно выйти сейчас из своей самости и взглянуть на себя ина все происходящее вокруг со стороны, глазами своего друга. И в этот миг —разве это не чудо? — словно в ответ на призыв Питфея, Эгей вошел в тронный залдворца.
— Чем ты удручен, мойдруг? — спросил он.
— Садись, Эгей. Ты вернозаметил — я удручен. Мне очень тяжело. Я нахожусь накануне принятия решения,которое тяготит меня и больно ранит мне душу.
— О каком решении тыговоришь?
— Человек, которому яоказал гостеприимство в Трезене, обесчестил мой дом.
— Ты говоришь об Арисе?
— Да, я говорю о том,чье имя мне невыносимо повторять, кто нарушил законы гостеприимства и по этимзаконам должен принять смерть.
— Быть может, это толькооговор?
— К сожалению, неоговор.
— Ты хочешь услышать мойсовет?
— Да.
— Изволь. Я возмущен неменее тебя. И, все же, давай попытаемся рассуждать спокойно и беспристрастно.
— Давай попытаемся.
— Этра, как я смогзаметить, полюбила его.
— Разве трудно вскружитьголову молодой неопытной девушке?
— Не знаю. И, тем неменее, это так, а если так, то не лучше ли соединить их законным браком? Ипусть он везет ее как свою супругу в Вифинию.
— Дорогой друг, придетсятебе поведать о жутком предсказании Мелампода, которое я таил в себе и котороепомешало мне выдать ее замуж за тебя, как того желало мое сердце. Меламподпредсказал, что Этре суждено познать несчастную любовь и страшную смерть начужбине. Он предрек также, что сын ее прославит мой род. До сих пор всепредсказания Мелампода сбывались.
— А если Арис останетсяздесь?
— Он не останется здесь.
— Пусть так. Но внуктвой будет иметь отца.
— Отца, которыйобесчестил мой дом и разбил жизнь моей дочери?
— Однако чего тыдобьешься, лишив его жизни? Утолишь жажду мести? Прости меня, я пытаюсь просторассуждать и рассуждать беспристрастно.
— Не жажда мести владеетмной. Я обязан восстановить справедливость. Преступление не должно остаться безвозмездия.
— Боюсь, что такимобразом не выйти из рокового круга.
— Да, да, мой друг! Всезавязано в один узел. Страшное проклятие довлеет над родом человеческим. Эторок! Если он есть — а мы ежедневно ощущаем его зловещее дыхание! — наша жизньне имеет смысла. И тогда мы жалкая игрушка в его руках, наделенная на нашу бедуразумом, который лучше было бы и не иметь! Но что, если это не рок, и мы самивовлекаем себя в порочный круг роковых ситуаций, из которых не можем найтиисхода? История моего рода — жуткое повторение таких роковых ситуаций. Злопорождает зло, преступление влечет за собой новое преступление. Что же нужно,чтобы вырваться из этого заколдованного круга?
— Не знаю, может быть,совершить какой-нибудь невероятный, неожиданный шаг, который не вмещался бы внеумолимую логику роковых событий, взорвал бы ее...
— Какой шаг?
— Ответить, например,любовью на зло...
— Что ты говоришь, Эгей!Это безумие!
— Конечно, безумие сточки зрения той реальности, в которой мы живем. Но ведь ты мечтаешь об инойреальности!
— Мечтаю, мой друг.Однако что такое мечты? Я живу в этом мире и несу ответственность за судьбуживущих в нем тысяч людей. Я не имею права совершать безумные поступки.
* * *
Этра стояла на терраседворца и смотрела туда, где за крохотными, игрушечными строениями Погонарасстилалась бесконечная гладь моря. Она глядела на белый парус отплывавшего отпорта корабля. Это была только что спущенная на воду «Гормона». На ней Ариспокидал Трезению. Со своими друзьями он отправлялся сначала в Вифинию, а затемза Великие Столпы на поиски вращающегося острова с таинственным замком, гденаходится Чаша с жертвенной Кровью нерожденного Спасителя мира.
На лице Этры не былослез. Она не винила судьбу, она никого не винила. Произошло то, что должно былопроизойти. Что касается ее отца, то он не только простил Ариса, но и сделал емупоистине царский подарок — отдал «Гормону», самый большой и быстроходныйкорабль в мире. Этра знала, что ей никогда уже не суждено увидеть своеговозлюбленного. Их пути разошлись. Для него это был эпизод, может быть, один изсамых ярких, но все-таки эпизод, в бесконечном странствии по жизни, если жеверить Ардалу, то и за гранью жизни, в скитании между Небом и Землей доскончания эона. Для Этры встреча с ним, разумеется, значила несравненно больше.Значила! Ибо она уже была не одна. В ее утробе резвился, плавал и кувыркалсямаленький человечек. Еще не ведая об этом, Этра каждой своей частицей жила ужеради него, ради новой жизни, вместилищем которой она стала.
1976 г.