Джейн взглянула на нее. Она была симпатичной женщиной, вероятно пятидесяти с лишним лет, и в ее речи слышались легкие нотки… Чего? Меланхолии? Задумчивости? Насколько это тяжело – сомневаться в своем призвании, даже в своей вере, а иногда, возможно, просто уставать от монашеской жизни, но все равно оставаться главой сообщества? Перспектива ничего не делать, сохранять молчание и не признаваться ни в чем из этого даже самой себе, продолжая поддерживать свою не-несчастливую рутину, казалась вполне приемлемой.
Сомнение было не той темой, которую Джейн могла бы поднять при аббатисе.
– Что ж, Джейн, ты выглядишь очень хорошо и у тебя более уверенный настрой. С нашей точки зрения мне, конечно, жаль признавать это, потому что нам бы хотелось, чтобы ты осталась с нами, но я очень рада, что ты, очевидно, приняла верное решение. На самом деле я никогда в этом и не сомневалась.
– Вы хотите сказать, что и не рассчитывали на мой успех здесь?
– Ой, ну что такое «успех»? Нет, я просто хочу сказать, что никогда не считала это место подходящим для тебя.
Какое-то время они посидели в тишине, по-дружески помолчав. Солнце бросало косые лучи на осенние деревья, и олени побрели в их сторону. Джейн некуда было спешить. Прямо отсюда она поедет в Кембридж, а это не более часа пути, и до конца дня никаких дел у нее не было, только научная работа. Она занимала должность помощника капеллана в больнице в Кембридже, а еще замещающего капеллана в колледже Стефана Первомученика: она выходила вместо тех, кто уезжал на миссию. Также она работала над своей диссертацией по средневековому монашеству. Аббатиса залилась смехом, когда услышала об этом. «Это подходит тебе гораздо больше, Джейн! – сказала она. – Тебе точно понравится аскетичность северной Англии двенадцатого века, где монастыри еще были настоящими монастырями!» Как ни прискорбно, Джейн вынуждена была с ней согласиться.
Аббатиса встала.
– Мне пора идти, – сказала она, – но ты иди и повидайся с остальными, все будут очень рады тебя видеть, а сестра Томаис приготовит кофе.
Но по пути в главное здание они встретили сестру Монику, выбежавшую из офиса с болтающимися на груди очками на шнурке.
– Джейн, дорогая, это просто невероятно! Десять минут назад нам позвонили и стали спрашивать о том, где тебя можно найти, и я как раз искала твой нынешний адрес, когда на секунду отвлеклась, подняла голову – и вот она ты! Я глазам своим не поверила!
– Но кто мог звонить мне сюда?
– Доктор Дирбон из Лаффертона. Можешь перезвонить из моего офиса, дорогая.
Тридцать один
– Какого черта?.. – Серрэйлер выглянул из окна своего кабинета и увидел огромное скопление телевизионных фургонов на стоянке у участка. Территория была захвачена волочащимися проводами, людьми с камерами, другими людьми, которые что-то в эти камеры говорили, транспортом с открытыми настежь дверями, за которыми виднелись техники и их оборудование.
– Вызовите ко мне пресс-секретаря.
– Сэр.
Как только закрылась дверь, зазвонил телефон.
– Саймон, что происходит? Пресса у меня уже на голове сидит, в моем офисе сейчас председатель Полицейского комитета, а когда я включаю радио, я слышу, как кто-то рассказывает про неконтролируемую стрельбу в Лаффертоне. Ты можешь поговорить со мной?
– Ну, мэм, наша парковка сейчас забита фургонами телевизионщиков.
– Разберись с этим. У нас четыре мертвые женщины, три отдельных инцидента с огнестрельным оружием, и ни малейшего представления о том, кто за это ответственен. Я права?
– В общем, да.
Элейн Димитру была новенькой, очень милой и, как заключил Саймон, совершенно беспомощной, когда ее работа в качестве пресс-секретаря касалась дел, превосходящих по масштабу местные.
– Я очень извиняюсь, они просто приехали и начали расставляться. Все из-за ребенка, сэр. Они все хотят историю о ребенке. Я выступила с пресс-релизом, но они были довольно агрессивны.
– У вас есть с собой то, что вы им дали?
Саймон просмотрел текст.
– Здесь сказано только то, что они уже знают, а еще то, что мы по большому счету не знаем ничего. Вы же понимаете, Элейн, это их не удовлетворит. Соберите пресс-конференцию к четырем часам. Я поговорю с ними и отвечу на вопросы. Общественное доверие к нам иссякает, и меня это не устраивает. Займитесь этим.
Элейн выпорхнула за дверь.
– Сэр? У меня кое-что есть.
Сержант Грэм Уайтсайд выглядел очень довольным собой. Этот самодовольный вид не сходил с его лица с тех пор, как он спас Джейми Дойла из его манежа.
– Да?
– Кто-то сообщил о человеке на велосипеде. Вчера.
– Продолжай.
– Он ехал мимо дверей Бетан Дойл и буквально раскачивался, настолько медленно он двигался, пялясь на дом. Патрульный полицейский тоже его заметил. Он в какой-то момент чуть с велосипеда не упал, потому что не мог оторваться от дома.
– Множество людей так делает. Машины притормаживают. Хозяева специально выгуливают своих собак рядом с местами преступлений. Люди слоняются поблизости. Вуайеристы. Это их возбуждает.
– У нас есть описание.
– Продолжай.
– Похоже на Крейга Дрю. Среднего сложения, русые волосы, около тридцати лет, бледный. Оба особо отметили бледность.
– Похоже на Крейга Дрю, похоже на половину мужского населения Лаффертона.
– Не на велосипедах на Миллингхэм Роуд. У Крейга Дрю есть велосипед.
– У многих людей есть велосипеды.
– Я думаю, я должен сходить и еще раз побеседовать с ним.
Саймон пару раз запустил пальцы в волосы, упавшие на лоб, и задумался.
Крейг Дрю. Существовала вполне очевидная причина, по которой он мог проехать на велосипеде мимо дома, в котором была убита очередная молодая женщина. Скорее всего, он проезжал и мимо «Севен Эйсес», и мимо собственного дома десятки раз. Именно так люди и поступают, когда находятся в шоке и не могут поверить в то, что с ними произошло.
– У нас больше ничего нет, сэр.
– Но этого недостаточно для того, чтобы снова приплетать Крейга Дрю. С тем же успехом можно притянуть кого угодно.
– Я думаю, вы ошибаетесь, сэр. Я думаю, нам нужно присмотреться к Крейгу Дрю. Очень внимательно.
– Ты это явно продемонстрировал еще в первый раз, когда мы у него были.
– Я не поверил ни единому его слову.
– Правда? Ничему?
Саймон снова убрал волосы со лба. Факт: ему не нравился Грэм Уайтсайд, и его очень разозлила его тактика во время первого допроса Крейга Дрю. Факт: если существует хотя бы малейший намек на то, что Бетан Дойл на глазах ее восемнадцатимесячного сына застрелил Крейг Дрю, то пресса об этом разнюхает. Факт: общественность была встревожена и жаждала крови.
– Ладно, только не засиживайся у него слишком долго.
Сержант едва заметно кивнул.
Саймон вошел в офис, где располагался уголовный розыск.
– Вики здесь?
Констебль Холлиуэлл с сосредоточенным видом смотрела в свой компьютер и подскочила, когда босс подошел к ее столу.
– Нашла родственников Бетан Дойл?
– Пока нет, сэр. Я на самом деле как раз перепроверяю. Бывший партнер – это единственный контакт, который мы нашли, он сейчас работает в баре на Ибице. Полиция там уже нашла его, они с ним общаются.
– Но маленький мальчик…
– Джейми. Он в социальной службе.
– Я не могу поверить, что у него нет ни одного живого родственника, кроме отсутствующего отца.
– Ну, мы пытаемся, сэр.
– Я понимаю. Похоже, Бетани была одинокой девушкой без семьи и друзей, которая уходила на работу, возвращалась в город, забирала его из детского сада и сидела с ним дома одна. Так?
– Получается, что да.
Саймон покачал головой.
– А вот мне так не кажется. Свяжитесь с соседями, сходите к ней на работу, в детский сад к ребенку… Говорите со всеми. Кто-то у нее должен быть.
– Кто-то и был.
– Что?
– Ну, кто-то же убил ее. Или она случайная жертва, как и остальные?
– А они были случайными?
– Я не знаю, сэр.
– И я не знаю, Вики, и это выводит меня из себя. – Он развернулся к остальным. – Послушайте, пожалуйста. Сегодня днем я проведу пресс-конференцию. Я должен дать что-нибудь тем сволочам снаружи. Нужно разрядить обстановку. Нам нужно, чтобы они были на нашей стороне, а сейчас это не так. Но вы, когда входите и выходите из участка, не должны говорить ничего. Будьте вежливы и идите своей дорогой. Я хочу видеть всех в конференц-зале в четыре. Проявите солидарность.
У него зазвонил телефон. Номер Кэт. Он ушел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
– Ты где?
– На работе. Что случилось?
– Крис в Бевхэмской центральной. Днем его будут оперировать. Они считают, что это глиома в третьей стадии.
– Это же хорошо, да? Что его оперируют?
– Это только чтобы снизить давление. Он ослеп на один глаз, и головные боли ужасные. Они попытаются вырезать ее часть, но она в сложном месте.
– О милая.
– Еще будет радиотерапия. Но, конечно, только в паллиативных целях.
Голос Кэт был холодным и механическим, она отодвигала эмоции, отстраняясь от того факта, что речь шла о Крисе.
– Я постараюсь приехать сегодня вечером. После пресс-конференции должно получиться.
– Все в порядке, к нам приедут папа с Джудит, и я смогу навестить Криса.
– О? Значит, я тебе не нужен.
– Господи. Конечно, ты мне нужен. Мне все нужны. Не устраивай сцен, я этого не выдержу.
Кто-то постучал в дверь.
– Ты говорила с детьми?
– Пыталась. Я даже не подозревала, что это будет так сложно объяснить, так сложно заставить их хоть чуточку понять. Сэм может. В какой-то степени. Но он не хочет. Он просто затыкает пальцами уши.
Дверь открылась. Элейн.
– Я должен идти. Держись там. Я приеду позже.
Он поднял глаза.
– Извините, сэр, но здесь шеф. Она уже в офисе, но я подумала, что вас нужно предупредить.
– Спасибо.
В дверь просунулась еще одна голова. Вики.