[58]. Эта перспектива поражает. Еще более удивителен тот факт, что диабет — заболевание, обычно идущее рука об руку с ожирением, — теперь затрагивает чуть более 10% населения США. Оно не щадит и детей: более 20% подростков в возрасте 12–19 лет, а также дети 6–11 лет имеют ожирение[59]. В возрастной группе от 2 до 5 лет доля ожирения составляет более 13%[60].
Ожирение — лишь одно из многочисленных расстройств обмена веществ, которые попадают в общую категорию метаболического синдрома, который представляет наибольшую угрозу здоровью населения в XXI в. Метаболический синдром означает комбинацию заболеваний, которые повышают риск сердечной патологии, инсульта, диабета, ночного апноэ, болезней почек и печени, рака и болезни Альцгеймера. Кроме того, он существенно повышает риск смерти от инфекции, например COVID-19 (см. далее), либо как минимум риск получить долговременные симптомы, которые не проходят после исчезновения из организма самой инфекции.
Метаболический синдром включает пять главных характеристик; вам достаточно трех галочек из списка, чтобы получить этот диагноз:
• высокое кровяное давление;
• повышенный уровень сахара в крови;
• избыточный жир в области талии (обхват более 102 см для мужчин и более 89 см для женщин);
• повышенный уровень триглицеридов (один из видов жиров в крови);
• нездоровый уровень холестерина (в частности, низкий уровень ЛПВП — липопротеинов высокой плотности, или хорошего холестерина).
Большинство характеристик метаболического синдрома неочевидны до тех пор, пока вы не обратите на них особое внимание. Многие эксперты-медики говорят, что его можно назвать самым распространенным и серьезным заболеванием, о котором вы никогда не слышали. Причем его доля продолжает расти. Известно, что это расстройство уже поразило почти 35% взрослых, а среди людей старше 60 лет показатель составляет примерно 50%[61]. Хотя метаболический синдром меньше затрагивает тех, у кого вес в границах нормы, он все же встречается и в этой группе. Как заявили в американском Центре по контролю и профилактике заболеваний в 2020 г., когда начиналось исследование ученых Нью-Йоркского университета, люди с нормальным весом и диагностированным метаболическим синдромом имеют 70%-ное повышение риска смерти, чем люди без синдрома[62]. Более того, было установлено, что уровень смертности в указанной группе был еще выше, если сравнивать ее с пациентами, у которых есть избыточный вес либо ожирение, но нет метаболического синдрома. Авторы исследования подчеркнули важность своего вывода, что данная группа с метаболическим синдромом опровергает стереотип, будто этому диагнозу обязательно сопутствует лишний вес. Если ваш вес в пределах нормы, но все же вы отметили три пункта из вышеприведенного списка, в организме идут серьезные скрытые процессы, и в них явно замешана мочевая кислота, а именно ее роль в продуцировании и накоплении жира. Скажу даже больше: эти два механизма так важны для всех аспектов метаболического синдрома, что исследователи теперь размышляют, не стоит ли дать ему новое название — расстройство накопления жира[63].
Многие люди не считают расстройства обмена веществ такими уж вредными и не думают, что те вносят огромный вклад в разнообразные болезни, включая смертоносные инфекции. В конце концов, рассуждают люди, тот, у кого повышен уровень сахара, есть гипертония или высокий холестерин, может контролировать эти расстройства препаратами и изменениями образа жизни. Но метаболические заболевания не так просты. Они серьезно повышают риск развития не только диабета, сердечно-сосудистых патологий и хронической почечной болезни, но и многих прогрессирующих болезней пожилого возраста, включая разные типы деменций и болезнь Альцгеймера. Как я немало писал в прошлом, диабет и заболевания мозга обходятся США дороже всего и приносят максимальный вред, но вместе с тем, как правило, поддаются профилактике и примечательным образом сопутствуют друг другу: при диагностированном диабете 2-го типа у пациента повышается риск болезни Альцгеймера минимум вдвое, а если он предрасположен, то, возможно, и в четыре раза[64]. В частности, имея диабет 2-го типа до 60 лет, человек попадает в группу удвоенного риска деменции, и за каждые пять лет жизни с диабетом этот риск возрастает на 24%[65]. Исследования также показывают, что путь к значительному снижению когнитивных функций из-за избыточного потребления сладкой пищи не обязательно включает диабет[66]. Иными словами, чем выше уровень сахара в крови, тем быстрее происходит угасание когнитивных функций — независимо от того, диагностировали человеку диабет или нет. Эта тенденция верна и для мочевой кислоты, как вы сами убедитесь: чем выше ее уровень, тем быстрее снижаются функции мозга даже при отсутствии подагры и почечных патологий. Ученые уже зафиксировали прямую корреляцию между повышенным уровнем мочевой кислоты и снижением массы мозга вместе с ухудшением его работы. (Вот вам и «бессимптомная» гиперурикемия!) Кроме того, вы увидите, как «церебральный метаболизм фруктозы», то есть ее влияние на мозг, теперь считается потенциально крупным фактором в развитии болезни Альцгеймера[67]. То, как фруктоза ведет себя в нашем мозге и какие процессы запускает, может оказаться разрушительным для энергетической системы мозга и в конечном счете его здоровья и функционирования.
Взаимосвязь между риском смерти от инфекции, например COVID-19, и диагнозом метаболического синдрома на первый взгляд неочевидна. Но она глубока и напрямую относится к теме данной книги. Чтобы увидеть ее, достаточно посмотреть на высокий уровень смертности среди людей с метаболическим синдромом, которые заразились COVID-19. К середине января 2021 г. ученые объявили, что метаболический синдром — яркий предиктор тяжелого течения коронавирусной инфекции[68]. Цифры просто поражают: у зараженных с метаболическим синдромом на 40% повышается риск смертности от всех причин, на 68% повышается вероятность, что потребуется интенсивная терапия, и на 90% — механическая вентиляция легких (все это — по сравнению с пациентами без метаболического синдрома). В свою очередь, в медицинской литературе начинают появляться научные работы о взаимосвязях между мочевой кислотой и COVID-19. В них демонстрируется, что люди, попавшие в больницу с инфекцией и повышенным уровнем мочевой кислоты, в 2,6 раза чаще оказываются в реанимации на ИВЛ либо умирают по сравнению с теми, у кого она не повышена[69].
Выходит, что, когда коронавирусная инфекция распространялась по миру на самолетах, кораблях, поездах и автомобилях, для катастрофы в системе здравоохранения уже были все предпосылки.
Мы еще многого не знаем об этом вирусе и его долгосрочных последствиях у людей, которые перенесли инфекцию. В моей сфере врачи и исследователи яростно стараются выяснить, какие долгосрочные осложнения может дать COVID-19 на мозговые функции и как в дальнейшем сказывается на рисках нейродегенеративных расстройств, включая болезнь Альцгеймера. Коронавирусная инфекция — в первую очередь респираторная, но нам также известно, что при ней воспаляются стенки сосудов, и это имеет далеко идущие последствия, затрагивающие все тело, приносящие вред практически всем тканям, включая сердечно-сосудистую и нервную систему. Со временем стало очевидно, что вирус вызывает неврологические патологии — от небольших, например исчезающее обоняние и вкус, до крупных, таких как инсульт, судороги и бредовые состояния, не говоря о ментальных расстройствах вроде тревоги и депрессии. Люди наконец осознали, что это не просто тяжелый грипп. Согласно подсчетам одного крупного исследования, треть пациентов с подтвержденной коронавирусной инфекцией в следующие полгода сталкиваются с тем или иным ментальным либо неврологическим расстройством[70]. Это позволяет отнести COVID-19 к отдельному типу заболеваний.
Когда пандемия начнет утихать, нам придется разбираться с ее долгосрочными последствиями: десятки миллионов человек, перенесших инфекцию, на неопределенный срок останутся жить с симптомами, связанными с COVID-19. Это обширная группа «хронических ковидников» (англ. long haulers). Судя по всему, два главных аспекта долгого ковида — повреждение внутренних органов и сосудов вкупе с гиперреакцией иммунной системы. Шансы попасть в эту группу, вероятно, зависят от сложного сочетания генетических и эпигенетических факторов, а также влияния окружающей среды. Надеюсь, в накапливающихся данных проступят закономерности, которые помогут нам предсказывать, кто больше склонен к развитию долгого ковида, а также научиться эффективно лечить этих пациентов. В ряде стран уже есть программы реабилитации для «хронических ковидников», в США это, например, такие организации здравоохранения, как медицинский центр «Маунт-Синай» в Нью-Йорке, где открыта клиника по лечению постковидного синдрома. Если вы страдаете от долгосрочных последствий коронавирусной инфекции, рекомендую принять участие в одной из экспериментальных программ и быть в курсе новых методик лечения.
Мы не властны над факторами, которые могут угрожать регуляции иммунитета, например раком или химиотерапией, но, когда дело касается проблем вроде диабета, ишемической болезни сердца и ожирения, наш выбор образа жизни влияет на многое. Ожирение — одна из характеристик, отличающих пациентов, которые перенесли COVID-19 тяжело либо скончались от него. В журнале Obesity Reviews опубликовали результаты метаанализа, в ходе которого ученые из нескольких университетов и Всемирного банка изучили 75 научных работ, посвященных взаимосвязи ожирения и коронавирусной инфекции — начиная от самого риска заражения и заканчивая летальным исходом