Соленый с разбегу налетел на них и дал обоим такую трепку, что Красноглазый с воем умчался, поджимая лапу. После этого Соленый, считая по закону требуху своей, наступил на нее лапой и с наслаждением принялся за еду. Старик, не смея подойти, хныкал и топтался поодаль, сам неуверенный в своем праве.
Соленый, утолив первый голод, стал есть помедленней, а утолив второй голод, начал совсем медленно жевать требуху. Тогда старый пес совсем потерял голову, подполз поближе и, умоляюще повизгивая, потянул к себе кусочек. Соленый рявкнул на него, и старик, в страхе закрыв глаза, припал к земле, не выпуская изо рта ухваченного кусочка. Потом, видя, что его не трогают, осторожно оттянул кусок в сторону и, захлебываясь от удовольствия, стал есть.
Отправляясь на ночлег, Соленый заметил, что старик преданно трусит за ним по пятам на своих негнущихся лапах. Рядом с Соленым он не боялся других собак…
По ночам Соленому снились сны о прежней жизни. Ему снился боцман. Он шел к нему навстречу по палубе, и Соленый от радости вставал на задние лапы, клал свою большую голову ему на грудь, а тот трепал и поглаживал ему уши, приговаривая басом. Звуки были знакомые, такие дружественные! Боцман, как всегда, говорил сначала: «Эх ты, рыжий… ры-ыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!..». Потом с глубокой укоризной спрашивал: «А?.. Зачем, бесстыжий, ты убил дедушку лопатой? Отвечай, зачем?..» И так как на вопрос надо было отвечать, Соленый, оскалив в улыбке зубы, бурчал и покусывал ему руку.
Проснувшись, он увидел голый пустырь, заросший пыльной травой, заваленный битым кирпичом, свалку, где сияли при луне осколки разбитой фаянсовой тарелки, и дохлую собаку со вздувшимся животом и оскаленными зубами на груде консервных жестянок. Лежа рядом с ним, старый пес осторожно вылизывал Соленому порванное в драке ухо…
Он не мог больше спать и побежал опять на пристань. Белый город спал при луне. Все двери были заперты. За ними спали люди. Была заперта вся еда, все тепло. На улицу проникали только запахи запертого хлеба, теплых ужинов, хранящегося в кладовках мяса.
Глухо и могуче загудел пароход, и Соленый помчался со всех ног: ему показалось, что опять уходит, исчезает «его» корабль.
У знакомого причала стоял только что подошедший пароход. С него спускали трап. Но все было чужое. Он дождался, пока сойдет на берег первый человек. Запах был чужой. И он поплелся обратно из порта. Он уже стал терять к нему интерес.
Море он любил по-прежнему, и если он не опаршивел от своей жизни на пустыре, то, наверное, потому, что плавал каждый день в соленой воде.
Людям он научился не доверять. Узнал, что человека с палкой надо бояться, от человека с камнем надо увертываться. Когда человек протягивает к тебе руку, нельзя давать к себе притронуться, лучше укусить руку, чем позволить себя взять за шиворот. Но. как многие крупные собаки, детей он считал человечьими щенятами и никогда их не обижал.
Детям, купавшимся на берегу, нравилось смотреть, как он плавает, и они играли с ним и отщипывали маленькие кусочки от своих лакомств, чтобы поделиться с ним.
Он познакомился с одним мальчиком, которого приводила к берегу глупая толстая мама. У этого мальчика было всегда много еды, которую он не съедал, сколько мама его ни уговаривала. И хорошие куски доставались иногда Соленому.
Кроме еды, у мальчика были раскрашенные мячи, нарядные костюмчики, резиновая надувная акула и такая же лодочка, на которой он плавал вдоль берега, управляя игрушечным веслом.
Мама в это время бегала по берегу и кудахтала, чтобы он не перевернулся.
И, хотя кругом обыкновенные, бронзовые от загара ребятишки в одних трусиках кувыркались и ныряли в волнах, именно мальчик в нарядном костюмчике, несмотря на все кудахтанья, однажды перевернулся на волне и потому, что он был в нарядном костюмчике и хорошеньких туфельках, а также потому, что из осторожности ему не позволили учиться плавать, перевернулся метрах в двадцати от берега и удивительно быстро стал тонуть.
Все закричали, ребятишки от испуга кинулись на берег, а мама, вбежав в воду, стала рвать на себе волосы, рыдать, и причитать, и царапать себе лицо, оплакивая ужасную гибель мальчика.
Когда мальчик на минуту показался над водой, Соленый к нему подплыл и дружески подтолкнул плечом, показывая, что надо плыть к берегу, но мальчик поплыл почему-то вниз, под воду. Тогда Соленый нырнул, чего очень не любил делать, и схватил мальчика за курточку. А потом поплыл, вынося мальчика к берегу, как это всегда делал, когда ему бросали в воду палки.
В воде тащить было легко, но, попав на мелководье. Соленый с трудом волок мальчика на сушу.
Мама прервала свою панихиду по утопленнику и схватила своего сынка на руки. К этому времени народу набежало со всех сторон уйма. Все кричали, суетились. Одни расспрашивали, в чем дело, другие со всеми подробностями рассказывали, как собака спасла мальчика, третьи ругали маму, четвертые начали сетовать насчет неправильного воспитания детей, но, к счастью, двое рыбаков отняли мальчика, сделали ему искусственное дыхание, и он пришел в себя.
Мама целовала мальчика и умоляла его поскорее прийти в себя и открыть глазки. А он лежал бледный, вяло и плохо соображая, что с ним произошло.
Соленый протиснулся сквозь толпу, чтоб поглядеть, как там у мальчика дела. Кто-то отпихнул его ногой, он злобно огрызнулся, на него закричали и стукнули палкой. Связываться с людьми, у которых в руках палки, не имело смысла, и он, ворча, убежал подальше от греха в кусты, чтобы зализать ушибленное место.
Несколько дней он старался не появляться поблизости от места этого неприятного происшествия. Потом позабыл обо всем и вернулся на пляж поиграть с ребятишками, поплавать в море и поваляться на песке. Знакомый мальчик оказался в это время вместе с мамой на берегу, он увидел Соленого и заорал обрадованным голосом. Снисходительно помахивая хвостом, пес двинулся к нему навстречу – посмотреть, нет ли у мальчика в руках какого-нибудь бутербродика.
Бутербродов оказалось даже несколько. Мальчик начал его кормить и при этом кричать и топать ногами, требуя, чтобы мама взяла собаку с собой.
Постепенно вокруг них собрались все голые ребятишки, обычно валявшиеся на солнце и барахтавшиеся в море на этом куске пляжа.
Соленый ничего не понимал, только торопливо жевал и глотал, не спуская глаз с бутербродов, которые держал наготове мальчик.
Мальчик выходил из себя, визжал и даже подвывал, доказывая матери, что раз эта хорошая рыжая собака вытащила его из воды, теперь они должны взять ее к себе в дом, и не расставаться никогда, и кормить самыми вкусными вещами.
Все мальчишки и девчонки, сбежавшиеся на шум, приплясывая от волнения, галдели, махали руками и клялись, что мальчик прав, это очень-очень хорошая собака. Позор на голову людей, которые не отблагодарят собаку, потому что, если бы не она, мальчик давно был бы уже маленьким утопленником.
Мама вдруг представила себе маленького утопленника и разразилась рыданиями, потом протянула руку, чтобы погладить «славную собачку», а та сказала: «Рр-ррр!» — и отскочила в сторону.
Тогда мама сказала, что это ужасная собака, но ради сына она согласна попробовать ее взять к себе. Кончилось тем, что мальчик обвязал Соленому шею платком, и они мирно пошли рядом.
Началась новая, очень странная жизнь для Соленого. Весь мир огорожен белой стеной. Внутри стены стоит дом с террасками. Перед домом сад, совсем плохой и скучный. Голые песчаные дорожки, ужасно чистые и неуютные. Ничем интересным тут даже не пахнет. Дорожки окаймлены барьером из высоких цветов на толстых стеблях, земля под ними черная, выполотая, даже обыкновенной травы, чтобы на ней поваляться или пожевать от скуки, и то нет.
Правда, за домом был маленький дворик. Там часто пахло жареным мясом и горячими лепешками. Там был дровяной сарай со следами кошек и, самое интересное, роскошная помойка, откуда можно выкапывать очень интересные, съедобные кусочки. Одноухий старикан обомлел бы от восторга, дорвавшись до такой помойки!..
Но с этого дворика Соленого всегда выгоняли, и он плелся обратно в скучный сад и слонялся там без дела, не зная, куда себя девать…
На корабле у него вечно не хватало времени на самые необходимые дела. Все время надо было соображать: не опоздать бы к завтраку, в жару — поспеть попасть под струю шланга во время уборки, а в холод — сбегать погреться у парового отопления, со всеми поздороваться, забежать к капитану, понаблюдать, кто что делает, заглянуть сверху к коку, не пропустить сигнала начала работы, чтобы удрать в безопасное место. Еле успеваешь вздремнуть днем, потому что ночью обязательно надо пойти посидеть со скучающими вахтенными, а в свободное время — забежать к боцману, чтобы выслушать приятный, ежедневно повторяющийся разговор про «рыжего-конопатого». А тут хоть целый день спи да щелкай зубами на мух.
Однажды ранним утром, когда вся земля была покрыта свежей, прохладной росой, он выбрал удобное местечко и в свое удовольствие повалялся и покувыркался в цветах. Освеженный, как после хорошего душа, он отдыхал в тени, когда услышал крики, хлопанье дверей, ахи и охи.
Далеко не сразу он с ленивым удивлением понял, что весь этот шум поднялся из-за него. Хозяйка дома то бегала смотреть на помятые цветы, то махала руками на Соленого и ругала его, а потом появился ее муж с палкой. Соленый вцепился в палку зубами и рванул к себе. Крик поднялся пуще прежнего, все убежали в дом и закрыли дверь, а Соленый выкопал себе удобную ямку в клумбе и решил там отлежаться, пока не кончатся все неприятности.
До вечера его оставили в покое. Наверное, сами поняли, как глупо ругаться и лезть в драку из-за травы. Потом его позвали, ласково с ним разговаривали и кормили маленькими кусочками мяса. Он их ловил в воздухе, щелкая зубами, и, доверившись этим хитрым людям, даже не сообразил, как все произошло. На шее у него вдруг оказалась петля, его потащили, полузадохшегося, на задний дворик, что-то с ним делали и потом вдруг выпустили. Он рванулся, и его чем-то сбило с ног, рванулся еще, в бешенстве оглянулся: его держала натянутая железная цепь, приделанная к стене около мал