Беппо понял, что его усилия были напрасны. Он начал понемногу отступать под напором врага, пока не дошел до конца ветки и не упал на землю. Осиротелый Беппо отвернулся и пошел прочь от каштана…
Эта ночь была полной горя для бедной маленькой обезьяны шарманщика. Беппо озяб, потому что ночи в горах холодны, и вздрагивал всякий раз, когда ночной ветер пробегал по лесу..
Пробродив всю ночь в темноте, он к утру пришел во фруктовый сад на ферму. Найдя яблоко, он съел его, но настоящего аппетита не почувствовал, что было совершенно необычно для Беппо. Близость человеческого жилья действовала на него успокоительнее, потому что за несколько лет жизни с человеком он ни разу не чувствовал себя таким одиноким, как в эту ужасную ночь. Как бы то ни было, грубый шарманщик все-таки заботился о нем и ласкал его иногда. Эти воспоминания были связаны у Беппо с представлением об ошейнике и цепочке, и теперь они не казались ему такими ужасными. Его черные пальчики потянулись невольно к забытому ошейнику, и ему даже захотелось, чтобы на нем звякнула ненавистная когда-то цепь.
Задумчиво теребя кончик ремня на ошейнике, Беппо вдруг точно сообразил что-то очень важное. В его круглой головке родилась какая-то мысль. Может быть, все дело в цепочке. Цепочка — это значит близость человека, а это именно и было ему нужно.
Он слез с яблони и помчался прямо по росистой траве к постройкам. В белом доме отворялись и затворялись двери, слышались голоса; ферма просыпалась, и Беппо почувствовал неудержимое желание принять участие в общей игре.
Около скотного двора на земле все так же стояла конура. Любопытство подстрекнуло Беппо заглянуть туда, потом войти, наконец взлезть на крышу. Оттуда он увидал лежавшую на сухой траве цепочку. Он слез и потряс ее. И хотя она вся заржавела, звон ее показался Беппо сладостной музыкой. Он нашел и крючок на ее конце, а потом сделал странную вещь: сел на землю на задние ноги и обеими передними принялся пристегивать цепочку к ошейнику. Но, несмотря на свое искусство снимать цепь, пристегнуть ее он не сумел. А пока он старался, из двери вышел Зеб Стронг с четырьмя ведерками для молока, а за ним его помощник с такой же ношей. Оба они увидали Беппо. И Беппо тоже увидал их и радостно визгнул. Он вскочил на ноги и, держа конец цепочки одной рукой, другой манил к себе Зеба. Выражение его милой серьезной мордочки было так потешно, что Зеб и его помощник невольно расхохотались.
— Что за чудо? Да что же это такое?! — воскликнул Зеб. — Обезьянка, которая старается посадить себя на цепь. Вот так история! А помнишь ты, весной какой-то шарманщик искал констэбля в деревне, чтобы заявить ему о пропаже обезьянки. Он уверял, что ее кто-нибудь украл. Я уверен, что это она и есть. Да постой, что же это она делает?
Беппо не мог больше ждать. Он боялся, что и Зеб откажется быть ему другом. С жалобным визгом он бросил цепочку, побежал к Зебу на четвереньках и в одно мгновение вскарабкался к нему на плечо. Обвив его шею своими черными ручонками, он заныл, как ребенок.
— Скажи пожалуйста, — проговорил Зеб. — Ты соскучился, должно быть, и хочешь, чтобы тебя приютили? Ну, ладно, мы займемся этим делом. Подожди, дай вот только покончить с удоем. Пойдем с нами, приятель.
Беппо с наслаждением запустил ручки в белокурые волосы Зеба, и радость блистала в его серьезных глазах, пока они шли к скотному двору.
СРЕДИ «ЛЕСНЫХ ЛЮДЕЙ»
Это было вечером, в негритянской деревне Уан-Малей, заброшенной в необозримых пространствах центральной Африки, вблизи огромного тропического леса Киамо.
По небу тихо плыла неполная луна, освещая деревню и лес. Воздух был напоен сладким ароматом цветов. В траве хлопотливо стрекотали кузнечики, а вдали время от времени раздавалось глухое рычание льва.
Негры еще не спали. Некоторые из них толпились близ хижины своего вождя и смотрели на троих белых людей, явившихся сегодня в деревню.
Негры из деревни Уан-Малей редко видели белых людей, поэтому приход белых внес необычайное оживление в тихую деревушку.
Группа негров разводила большой костер на середине улицы, они собирались зажарить на костре несколько коз.
Путешественники при помощи пришедшего с ними негра-переводчика кое-как старались объяснить цель своего посещения. Один из них был англичанин, а двое других — французы. Один из французов, постарше, был натуралист. Он предпринял путешествие в далекую Африку исключительно с научными целями. Звали его Манье. Он был профессором в одном из провинциальных университетов Франции.
Манье с любопытством расспрашивал старого негра о лесах Киамо, которые считались непроходимыми. Через эти леса не проходил ни один путешественник, а негры бродили только по опушке, боясь углубляться в чащу.
Старый негр серьезно рассказывал Манье о разных чудесных происшествиях, происходивших в лесах Киамо на его памяти. Леса Киамо, по его словам, были так велики, что требовалось сорок дней, чтобы пройти через них вдоль, и не менее двадцати дней, чтобы пересечь лес поперек.
По старинным преданиям, лес Киамо принадлежал испокон веков страшным «лесным людям», как негры называют горилл.
— Белые люди, — говорил старый негр, — считают горилл животными, но мы, чернокожие, думаем, что это люди. Эти лесные люди, — продолжал старик, — живут семьями. Каждый муж имеет одну жену и строит своей семье жилище из древесных ветвей. Правда, — говорил негр, — лесные люди не умеют добывать огонь, они едят сырую пищу, но все-таки они — люди: они ходят сообща на охоту, сообща нападают на врага.
— Ну, а ты сам видал этих «лесных людей»? — спросил Манье негра.
— Да, видал. Я ходил в Киамо, — ответил старик. — Лесные люди выше и шире нас, грудь у них сильнее львиной, а руки длинные, могучие. Многие из наших бывали в Киамо, но только туда надо ходить поодиночке и без оружия. Одинокого и безоружного человека лесные люди не трогают, но если они увидят двоих или троих и с палкой или дубинкой в руках, то не выпустят из леса.
— А много их в лесу?
— В лесах Киамо найдется много селений лесных людей.
— Селений? — удивился Манье. — Но ведь они живут в одиночку?
— Нет, они живут, как я сказал, семьями попарно, но одна семья селится так близко одна к другой, что несколько десятков семей составляют целое селение. У них есть даже начальники и вожаки…
Все эти рассказы старика негра сильно заинтересовали Манье. Он опустил голову и задумался. В его уме вставали картины давно прошедших времен. Вот в этом громадном первобытном лесу Киамо, быть может, живут случайно уцелевшие остатки первобытных людей, причисляемых к обезьянам гориллам, но которые на самом деле являются переходным звеном от животного к человеку. В силу каких-нибудь, обстоятельств племя горилл не получило возможности дальнейшего развития и осталось на той ступени развития, на которой находились наши предки в древности.
Быть может, в дебрях Киамо уцелел образец наших отдаленных предков, и, смотря на него, можно воочию представить себе, чем был современный человек десятки тысяч лет тому назад.
Все эти мысли побуждали Манье во что бы то ни стало попытаться проникнуть в дебри Киамо, увидать лицом к лицу «лесных людей» и познакомиться с их жизнью. Но вопрос осложнялся тем, что старый негр настойчиво уверял, что «лесные люди» допускают в свои владения только одиноких путешественников и без оружия.
Манье сознавал опасность путешествия без проводника и без товарищей среди тропического леса, но интерес к новым открытиям и любознательность пересилили, и ученый решил отправиться один в дебри Киамо. Он просил своих спутников подождать его несколько дней на следующей остановке.
На другой день рано утром Манье, положив в карман револьвер и взяв с собой компас, немного провизии и флягу с водой, отправился в таинственный лес.
Через несколько часов ходьбы он был уже в глухом тропическом лесу, с трудом пробираясь по звериным тропам. В лесу царил полумрак.
Исполинские деревья с густыми развесистыми вершинами, перевитые лианами, почти не пропускали солнечных лучей.
Атмосфера в лесу была очень тяжела. Воздух был влажный, и отдавал каким-то прелым запахом. Мимо отважного путешественника то-и-дело пробегали различные животные. Все они испуганно взглядывали на странное двуногое существо и быстро скрывались в чаще. Манье шел уже часов шесть. Он углубился далеко в лес, но «лесных людей» не было и признака.
Иногда ему казалось, что в полумраке из-за деревьев выглядывают широкие черные лица горилл. Ему мерещились их громадные косматые руки, но на самом деле ничего подобного не было. В лесу было тихо. Не слышалось даже пения птиц.
Около полудня Манье сделал привал. Он сел на ствол полусгнившего дерева, немного подкрепил свои силы скудным запасом пищи и задумался над тем, что делать дальше. Возвращаться обратно, бросить начатое дело недоконченным — это было не в привычке Манье.
Немного отдохнув, он решил итти вперед и провести ночь в лесу, а на другой день утром, если ему не удастся увидеть «лесных людей», вернуться в деревню.
Он хотел было продолжать свой путь, как вдруг услышал какие-то отдаленные крики, доносившиеся из темных глубин таинственного леса.
Несмотря на безотчетный страх, охвативший его в эту минуту, Манье встал и тихим шагом, осторожно пошел вперед.
Шум, между тем становился все громче, яснее и походил на рев буйволов.
Пройдя сотни две шагов, Манье увидал в сумраке леса, на небольшой поляне целое полчище грозных косматых горилл. Он сделал еще несколько шагов вперед и задумался, что делать дальше. Недалеко от себя он увидел старое дуплистое дерево и решил потихоньку добраться до этого дерева, залезть в дупло и оттуда наблюдать за гориллами. Манье осторожно лег на землю и тихо пополз к дереву. Вдруг крики горилл прекратились, и все черные головы обратились в ту сторону, где находился Манье. У Манье остановилось дыхание.