Он снова пригнулся к моему уху.
— Прежде всего, какого черта ты здесь делаешь?
— Алекс, — негромко ответил я.
— О, понятно! — Отрывистый хохот. — Думаю, во время вашей милой беседы с Джейд она отговаривала тебя от… Право, не знаю, как бы ты это назвал. Может, рыцарством?
Он выпалил последнее слово, я почувствовал его слюну на своей щеке и пожал плечами.
— Что это значит?
Я не ответил.
— А? — произнес он. И пригнулся ближе.
Я молчал, глядя вниз. На свою кровь в снегу. На свои постепенно синеющие ступни.
— Ты ответишь мне, Дэвид?
Я продолжал хранить молчание.
Он не стал долго ждать. Пока я пытался составить какой-то план, ударил меня по затылку рукояткой пистолета. И белизна снега превратилась в черноту забытья.
Очнулся я в другом месте. Было темно. Я слышал шум ветра, но не ощущал его дуновения. Огляделся. В высокое окно светила луна. Чуть повернул голову вправо и уголком глаза увидел дверной проем. Я находился в фабричном здании, перед которым был раньше.
Глаза постепенно привыкли к темноте, и я обнаружил человека, сидящего спиной ко мне на лестнице в конце комнаты. Он курил сигарету, вспыхивающую оранжевым огоньком. Я знал, что это мужчина: широкие плечи, коротко остриженные волосы, большая белая кисть руки, лежащая на ступеньке.
— Плохо слышишь, Дэвид? — спросил он.
Я промолчал.
— Отвечай.
— Нет. — Голос мой звучал слабо. Нижняя часть тела совершенно онемела от холода, затылок будто жгло огнем.
— Хорошо.
Он удовлетворенно кивнул, затянулся последний раз и отбросил сигарету в сторону. Она исчезла в темноте. Мужчина спустился по лестнице, позвякивая ботинками о металл, и скрылся. Звук шагов затих вдалеке.
Я вновь попытался вспомнить, где слышал этот голос. С другими этот человек говорил иначе. Более сдержанно. Более властно.
— Вы главный? — спросил я.
Ответа не последовало.
Потом он вдруг оказался за моей спиной.
— Что тебе сказала Джейд?
— Ничего.
Он вздохнул:
— Не лги мне.
— Я не лгу.
Я слышал только собственное дыхание. Потом сбоку медленно появился пистолет.
— Это причиняет боль, — сказал он и сильно ткнул стволом мне под челюсть. — Будь откровенен со мной, Дэвид, иначе уложу тебя в землю рядом с женой.
Они знали обо мне все. Даже о Деррин. В этом деле была какая-то брешь, и теперь моя жизнь вытекала из нее в чьи-то подставленные руки.
— Джейд сказала, что я в опасности.
— Что ж, она была права. Знаешь, почему?
— Могу догадаться.
— Ну так попытайся.
— Алекс.
— Оставь. Думаешь, все это связано только с ним?
Я пожал плечами.
— Отвечай вслух.
— Не знаю.
Пауза.
— Насколько понимаю, легкий беспорядок в церкви — дело твоих рук.
Я промолчал — не хотел признаваться, что рылся в вещах Майкла.
— Взлом и проникновение — преступление, — сказал он.
— А как, черт возьми, называется это?
Мужчина рассмеялся:
— Разница в том, что ты меня не знаешь. А я знаю, кто ты. Знаю о тебе все.
Он прижал ствол к моей щеке, и я ощутил очертания дула.
— Адрес церкви был в той коробке?
Я промолчал. Коробка. Они знали о ней.
— Дэвид.
— Да.
— Где?
— На обороте поздравительной открытки.
— Что еще там было?
Я подумал о снимке, который отдал Кэрри.
— Ничего. Только фотографии.
— Только?
Я кивнул.
— Не лги мне.
— Я не лгу.
Он опустил руку с пистолетом.
— Ладно, скажу тебе кое-что. Ты находишься здесь, а не сидишь дома у камина, задрав ноги, потому что вплотную приблизился к границе круга и разглядел кое-что внутри. — Снова запах карамели. — К несчастью для тебя, после увиденного в круге ты не можешь уйти как ни в чем не бывало — и потому замерзаешь в этой гнусной дыре.
Я то терял сознание, то приходил в себя.
— Мне все известно о тебе, Дэвид, — продолжал он. — Известно о твоем прошлом, откуда ты, чем занимаешься. Мой долг знать все это, поскольку я обязан оберегать то, что создал, от людей вроде тебя. И знаешь что? Читая о тебе, я заинтересовался: связано это твое рыцарство с парнем — или с твоей женой?
Я повернулся, и он схватил меня сбоку за голову, силой опуская ее вниз, пока она не оказалась почти между колен.
Я почувствовал, как кровь подступила к горлу.
— Ты стойкий человек, Дэвид, — заговорил он, — но из-за смерти жены тебя легко контролировать. Потеря близкого человека мучительна. Это опустошает, лишает уверенности. Но когда люди умирают, с ними нужно прощаться навсегда, потому что они не вернутся. Они мертвы. Мертва твоя жена, мертв парень, которого ты ищешь.
— Будь парень мертв, я не находился бы здесь.
Он рванул мою голову к себе и пригнулся к уху, его губы касались моей щеки.
— Ты хочешь умереть, Дэвид, да?
Я чувствовал его пальцы на своей голове, словно он старался ухватиться получше, потом он убрал руку и сунул ствол мне в рот. Затем — молниеносно и сокрушительно — ударил меня по лицу. Я качнулся вбок вместе со стулом и повалился вниз головой.
Темнота.
Я открыл глаза. Этот человек вдавливал мою голову между ног. Я видел только свои ступни на полу, пальцы были в лужице талого снега. Его рука сжимала мой затылок, пальцы впивались пониже уха. По лбу стекала в глаз струйка крови.
— Что еще ты знаешь? — спросил он.
Я дернулся, пытаясь стряхнуть кровь с глаза, но он еще сильнее стиснул мне затылок. Еще глубже вдавил голову между колен.
— Что еще? — повторил он вопрос.
— Вы вербуете людей.
— Это Джейд тебе сказала?
Я кивнул.
— Как понять «вербуете»?
— Не знаю.
— Опять лжешь мне, Дэвид?
— Нет.
— Ладно. Что еще?
— Кое-кто из вас считается мертвым. — Я сделал паузу, ощутив вкус крови во рту. Он снова нажал мне на затылок — чтобы я продолжил. — У вас есть квартира, зарегистрированная на несуществующую компанию, и пивная, приносящая вам деньги. Прикрытие. Там полно ваших людей, которые сменяются, когда начинают задавать вопросы. Как только появляется брешь, вы переводите их в другое место, и она закрывается.
— Что еще?
— Это и все, что я знаю.
— Ерунда. Что еще?
Я молчал, пытаясь думать. Он был прав — я действительно вплотную приблизился к границе круга и разглядел кое-что внутри: у них неприятности, что-то стряслось, и Алекс может быть жив. Но как и почему?
— Что еще?
Он снова нажал мне на затылок, и что-то щелкнуло. Какая-то косточка в шее. По хребту в голову стрельнула пронзительная боль.
Он думал, что я знаю больше, и я решил сыграть на этом. Возможно, это единственный выход. Прикинуться более осведомленным, чем на самом деле, и он непременно будет выяснять, насколько я проник в их секреты.
— Вы думаете, что ваше дело является миссией от Бога.
Он слегка ослабил хватку и наклонился к моему уху:
— Что ты сказал?
— Вы думаете, это миссия от Бога.
— Я думаю?
Я почувствовал, как он переступил с ноги на ногу. Одной рукой он держал меня, другой что-то доставал.
— Знаешь, Дэвид, я не люблю политики, потому что власть развращает. Ты даешь слабым людям абсолютное могущество и лишь порождаешь большую слабость.
От страха я весь покрылся мурашками. Сердце словно увеличилось в объеме. Он перестал задавать мне вопросы. Мы дошли до точки.
— Подождите! — воскликнул я.
— Но в сознании у меня засели слова Иосифа Сталина. Я не восхищаюсь этим человеком — лишь разделяю его взгляды.
— Подождите минутку, я не сообщил вам всего, что…
— Знаешь, Дэвид, что сказал Сталин? Он сказал: «Нет человека — нет проблемы».
Я услышал гудок, потом позвякивание. Он набирал номер на мобильнике.
— Зак, это я. Можешь забрать его. — Пауза. Молчание. — И непременно зарой там, где никто не найдет.
27
Я очнулся, когда меня вытащили из машины. Было все еще темно и очень холодно — видимо, три или четыре часа ночи. На мне остались только джинсы и майка. Ни куртки. Ни пальто. Ни ботинок.
Кто-то подтолкнул меня вплотную к машине и повернул к себе спиной. Это был негр из того дома в Бристоле. В руке он держал нож. Он разрезал клейкую ленту на моих запястьях и освободил руки. Я огляделся. Мы находились на грунтовой дороге, черной и грязной, по обе ее стороны высились деревья. Было тихо. До ближайшего шоссе, вероятно, было несколько миль.
Позади меня открылась и захлопнулась пассажирская дверца, слева появился второй человек: Джейсон, за которым я гнался в «Игл-Хайтс». Он обогнул машину с пистолетом в одной руке и фонарем в другой. Молния его куртки была застегнута до подбородка. Поглядел на меня и слегка улыбнулся, словно угадал мои мысли: «Они убьют меня, и никто никогда не найдет моего тела».
— Не нужно этого делать, — сказал я.
Джейсон, взяв меня за руку, повел по тропинке. Я плелся из последних сил, глядя вперед, в темноту, и думал о Деррин.
Я всегда хотел быть рядом с ней, когда это случится; думать о ней перед концом. После того как она умерла, я много размышлял о своей смерти и не боялся взглянуть ей в лицо. Но здесь, в сотне миль от фотографий Деррин, от ее вещей, я осознал — как, должно быть, и она в свое время, — что в конце почувствую только боль.
Неожиданно мы свернули с тропинки в лес. Джейсон крепче сжал мою руку. Начался легкий подъем по заснеженному подлеску. Я оглянулся через плечо на своего конвоира:
— Зачем вы это делаете?
— Заткнись, черт возьми!
Позади него негр осматривал лес. Луч его фонаря скользил туда-сюда, освещая густо растущие деревья.
— Джейсон, — сказал он, — подожди-ка.
Тот велел мне остановиться и обернулся к партнеру. Выше по склону лунный свет проникал между ветвями, образуя бледные туннели. Лес по бокам был черным, как нефть. Неровная земля под ногами поросла травой — бежать по такой нельзя — сломаешь лодыжку.