— Ты дурак? — Набросился дед Мотя на братца. — Почему сразу не сказал, что номер не тот, на котором мы в первый раз ехали?
— Да не уверен был… Вы же орете, как черт знает, кто. Я занервничал.
— Не уверен… — Матвей Егорыч передразнил интонацию братца. — С тобой так хрен одной люстры купишь. Эх… Зинка меня прибьет. Как пить дать, прибьёт. Она на своей люстре помешалась совсем. Помирать скоро. А бабка одно по одному. Купи, говорит, Мотенька, люстру.
— Да бросьте. — Андрюха решил, пользуясь случаем, подмазаться к деду. — Рано Вам помирать.
— Я не про себя, придурошный. Я про Зинку. Мне то, что будет.
В итоге, они снова сели на очередной автобус который увез их в очередное путешествие не в ту сторону. Правда, когда вышли уже на третьей по счету конечной, оказалось, она находилась все-таки рядом с универмагом. Скорее всего, универмаг был не тот, который им описывала Антонина, но дед Мотя увидев название, бегом устремился к магазину. Приговаривая на ходу, мол, хрен с ним, тот не тот, надо быстрее попасть внутрь. Пока их Андрюха еще куда-нибудь не отправил.
— Да почему я? — Братец бежал следом, искренне не понимая, как оказался крайним.
— Сусанин, ешкин кот. Подвиг решил повторить? Я тебе, что? Шляхта польская? Давай шустрее. До ночи кататься будем теперь. Нам еще обратно дорогу найти надо.
Первым делом Матвей Егорыч кинулся на поиски люстры. Люстр в этом магазине не оказалось. Более того, выяснилось, что даже в Москве приобрести столь ценный товар вообще не просто. Зато на глаза деду попался отдел с шапками. И хоть на них был не сезон, дед Мотя вспомнил, что давно хотел себе приобрести хороший головной убор на зиму.
— Матвей Егорыч, если Вы купите шапку, но не купите люстру, Вас Зинаида Стефановна вместо той люстры и определит. Будете светить подбитым глазом. А скорее всего, даже двумя. Вы ведь знаете свою супругу. — Братец честно пытался достучаться до дедовского чувства самосохранения.
— Погоди ты, Андрюха. — Дед Мотя застыл рядом с отделом, изучая ассортимент восторженным взглядом. У него даже лицо разгладилось и стало добрее.
Братец понял, настрой у Матвея Егорыча конкретный, переубедить его теперь не получится.
— Нам шапка нужна, — сразу по делу обратился дед к продавщице. — Сколько стоит?
— Смотря из чего, — ответила та.
— Нам, чтобы уши не мёрзли. Ну, и чтоб выглядела солидно. Чтоб во всей деревне ни у кого такой не было. — пояснил Матвей Егорыч.
— Ну вот, есть ондатра. Сто пятьдесят рублей.
— Ох ты ж, ек-макарек! — У Матвея Егорыча на самом деле слова просились другие на язык, но материться он все же постеснялся. — А что, подешевле если?
— Ну, — продавщица достала другую шапку. — Вот — кролик. Десять рублей.
— Эх… Меряй, — Матвей Егорыч взял шапку и протянул Андрюхе. — Таких можно даже пару взять.
— Во дела… Почему я-то? Мне шапка не нужна. — Братец затряс головой из стороны в сторону.
— Надевай, говорю, посмотрю. — Дед Мотя натянул на братца сначала шапку из кролика. Потом ту самую, ондатровую. Ясное дело, сравнения никакого. Вторая смотрелась именно так, как Матвею Егорычу и хотелось. Тем более, уж точно в Зеленухах ни у кого такой шапки не будет.
— Ну мандец Вам… — Тихо сказал Андрюха, понимая, против ондатры кролику не выстоять. — Зинаида Стефановна Вас самого на шапки пустит.
— Ты мне потрынди. — Матвей Егорыч наклонял голову то к одному плечу, то к другому, любуясь шапкой. — Тебе еще адрес и номер телефона Жорика вспоминать. По линии жизни на руке, которая у тебя итак укорачивается уже.
— Почему по линии жизни? — Попытался было удивиться Андрюха, но в ответ получил выразительный взгляд от деда и заткнулся.
— Берем! — Махнул рукой Матвей Егорыч, а потом вытащил из внутреннего кармана пиджака нужную сумму. Он, конечно, понимал, что люстры теперь бабе Зине точно не видать, но шапка манила его, как оазис путника в пустыне.
Следующим стал отдел с текстилем и трикотажем. Тут имелось задание у братца.
— Так. Тебе Витька велел что взять? — Матвей Егорыч покрутил головой, соображая, в нужное ли место они пришли.
— Трусы и носки. Сразу на двоих. Еще, если получиться, посмотреть и прицениться к новой стиральной машине. Говорят, автомат теперь какой-то есть. Сама стирает, сама выкручивает. — Андрюха ответил тихо, потому что говорить громко про трусы ему казалось не совсем прилично. А стиральных машинок тоже видно не было поблизости.
— А…Значит, все верно. Милая, — громко позвал Матвей Егорыч продавщицу. — Нам нужны трусы и носки.
— Вам? — Уточнила девушка в униформе магазина.
— Да не мне. Вон ентому, — Дед Мотя указал на Переростка, который в это время красный, со смущенным взглядом, пытался сделать вид, будто деда он не знает и вообще не понимает о чем речь.
Продавщица выложила на прилавок трусы.
— Меряй. — Велел Матвей Егорыч.
Продавщица и Андрюха удивлённо посмотрели на деда. Переросток явно был не готов мерить трусы, в отличие от шапки. Продавщица тоже была немного в шоке. Она даже успела возразить, но Матвей Егорыч её успокоил. Сказал, мол, шутка это была, берут не меряя.
— Резинку потуже завяжешь, если что. — Хохотнул дед.
В общем, из универмага Матвей Егорыч и Андрюха вышли с трусами, носками и ондатровой шапкой.
Но ребром встал вопрос, как попасть теперь обратно, домой. Тут дед Мотя проявил удивительное здравомыслие. Он решил подойти к первому попавшемуся милиционеру. Правда милиционер удивился, когда рядом нарисовались Переросток и Матвей Егорыч в ондатровой шапке. А снимать он ее отказывался. Сказал, в городе жулья полно. Еще украдут, чего доброго. Погибать от руки Зинаиды Стефановны не имея шапки это совсем уж обидно.
Из сведений у Андрюхи с дедом имелись только фамилия, имя, отчество. Мои, естественно. Это и было сказано. Милиционер вошел в положение, а потом отвел потеряшек в отдел. Там уже менты разыскали номер телефона, позвонили нам и сообщили, куда явиться.
— Матвей Егорыч, да снимите Вы эту шапку. На нас люди оглядываются. Май месяц на дворе. — Попросил я деда, как только мы вышли из отдела.
— Нет уж. Мне за эту шапку кровью расплачиваться. Нехай на голове будет. Так оно надёжнее. — Матвей Егорыч приподнял обновку, вытер пот со лба, а потом вернул головной убор на место. — Зинка меня со света сживать лет пять будет. Ну, ничего… Зато теперь вон, какое у меня богатство имеется. А то всю жизнь прожил, ни черта себе не приобрёл. Одна только кобыла и была. Да Борис, козел.
Я не стал больше спорить, потому что деда знаю хорошо. У него теперь эту шапку с головы стянуть только вместе с головой возможно. Поэтому, мы так и шли в сторону метро. С дедом, в ондатровой шапке. Естественно, прохожие оглядывались. Матвей Егорыч их интереса не понимал, поэтому просто со всеми здоровался. Я уже не чаял, когда мы доберёмся до этих Сокольников, потому что велик шанс снова попасть в отдел. Только теперь по причине неадекватного поведения. Стас топал рядом и тихо посмеивался себе под нос.
— Чему ты радуешься? — Не выдержал я, когда мы уже ехали в метро.
— Нормально тебе карма прилетела. Жил эгоистичной сволочью, наглым мажориком. А тут — вон, один дед чего стоит. Зато весело. Кстати…Мы не успеем отвезти их домой. — Тихо прокомментировал ситуацию Соколов.
Я посмотрел на часы. Начало седьмого. Ментенок прав. Мы уже скоро должны быть возле дворца спорта «Сокольники». А точнее, я. Потому как еще на выходе из дома, после звонка из отделения милиции, решили, что на встречу надо идти обязательно. Стас упорно настаивал, чем быстрее разберёмся, на кой черт нас опять в прошлое закинуло, тем быстрее вернемся обратно. Я с ним соглашался вслух. А сам поймал себя вдруг на очень странной мысли. Так ли оно надо? Возвращаться обратно? Что меня, там ждёт? Очередной этап общения с психотерапевтом? Друзей, настоящих имею в виду, в той жизни у меня нет. Есть товарищи, компаньоны для пьянок и непонятная фирма, с которой меня явно неплохо прокинули. Старая, привычная жизнь. Да. Бабло, все дела. Но почему-то при мысли, что вернувшись, я больше не увижу Андрюху, деда Мотю, Тоню, Семена, становилось как-то грустно и пусто на душе. И еще Наташка. Сидела в голове крепко мысль, что девчонку надо разыскать.
Но Стасу, само собой, я ничего подобного не озвучил. Думаю, он не понял бы. Из того, что Соколов рассказал о своём прошлом путешествии, сделал вывод, у него кроме армии ничего и не было. Ни привязанностей, ни друзей, ни настоящей жизни, как у меня, в Зеленухах.
— На кой черт нам в эти Сокольники? — Пытал меня Матвей Егорыч. — Домой надо. Жрать охота уже, сил никаких.
— Вам — ни на кой. А у меня там встреча. Только сразу договоримся так. Вы с Андрюхой посидите в парке на скамеечке. Хорошо? — Я уставился на деда, стараясь максимально придать своему взгляду строгости. — Одних вас отпустить домой не могу. Потом бегай, ищи опять по Москве. А Стас мне самому нужен. Для компании. Так что едем в парк.
— Жорик, а там есть, эти … Карусели? Колесо? — Андрюха, в отличие от Матвея Егорыча, сильно переживающего за шапку и ужин, был доволен. А чего ему грустить? Их мытарства по автобусным маршрутам закончились. Трусы и носки куплены, как дядька велел. Можно теперь и погулять.
— Да ну тебя к черту, Бугай. — Тут же влез дед Мотя. — Качели какие-то. Карусели…У меня дома своя карусель имеется. От Зинки тоже тошнит, как от твоих каруселей. Только бесплатно. Так что сразу говорю, брось это дело.
Однако, мнение Матвея Егорыча радикально изменилось, как только он то самое колесо увидел. Дед застыл, задрав голову и широко открыв рот.
— Ох ты, ни черта ж себе… — Андрюха пританцовывал на месте от нетерпения. — Жорик, я прокачусь. А?
— Надо тогда поторопиться. — Стас посмотрел на часы. — Аттракционы могут уже закрывать. А это шанс увидеть Москву с высоты птичьего полёта….
Он вдруг замолчал на полуслове, разглядывая колесо обозрения.
— С высоты…Точно! Жорик…