Далее неизвестный стихоплет описывает трудовые достижения Трегубова на новом – торговом – поприще. То и дело мелькают выражения «славный боец», «пример для подражания», «беззаветное служение» и тому подобные красивые слова.
Кабинет Трегубова в тот день был буквально завален подарками. Цветов было столько, что букетами и венками были заставлены приемная и даже соседние кабинеты. Кто бы мог подумать в тот день, что пройдет несколько лет – и «большой папа» переедет из роскошного кабинета в отдельную камеру следственного изолятора. Такая же участь постигнет и многих его соратников.
…30 октября 1982 года в кабинете Николая Трегубова раздался телефонный звонок:
– Николай Петрович, вас беспокоят из Управления внешних сношений Моссовета. В связи с изменившимися обстоятельствами Соколов в служебную командировку в Югославию не поедет. Подберите другую кандидатуру.
Чутье у Николая Петровича было, как у волка. Он сразу понял, что значит – «изменившиеся обстоятельства». Никаких других обстоятельств, кроме как «залет» Соколова, директора «Елисеевского» магазина, одного из крупнейших универмагов Москвы, в данной ситуации и быть не могло.
Интуиция не обманула «большого папу»: действительно, Соколов «залетел», и на сей раз по-крупному. Арестовали его 30 октября в служебном кабинете. Для самого директора визит сотрудников столичного Управления БХСС и последовавший затем арест стали полной неожиданностью. Ничто не предвещало неприятностей. В тот день Соколов, как обычно, встал рано утром – эта привычка сохранилась у него еще с фронтовой юности. Как обычно, пешочком дошел до работы: дом, в котором жил Юрий Константинович, находился неподалеку от «Елисеевского» гастронома, и директор редко пользовался служебной машиной. Придя на работу, проверил, как идет подготовка к открытию гастронома: весь ли товар завезен и разложен, на месте ли персонал. А еще через пару часов в директорском кабинете уже вовсе шел обыск, и суровые оперативники в штатском предъявляли директору обвинение в получении взяток…
Все эти подробности станут известными позже. А тогда, 30 октября 1982 года, после разговора с представителем Моссовета, Трегубов понял: Соколов крепко влип. Впрочем, его судьба начальника Главторга волновала мало. Но «залетевший» директор мог наговорить чего-нибудь лишнего, и тогда неприятности будут у самого «большого папы». Трегубов это прекрасно понимал, а потому уже через пять минут после звонка из Моссовета в кабинете у начальника Главторга сидел его первый заместитель Андрей Андреевич Петриков. Подельники обсуждали, что делать в сложившейся ситуации.
– Нужно срочно дать команду Тверитинову, Филиппову и Нониеву – пусть увольняются, – инструктировал Трегубов своего первого зама. Тот обещал немедленно связаться с вышеуказанными товарищами.
Опасения Трегубова оказались не напрасными. Арестованный вскоре Борис Тверитинов, директор гастронома ГУМа, подробно поведал о своих взаимоотношениях с «большим папой». Из показаний Бориса Сергеевича Тверитинова на предварительном следствии:
«Как-то раз взял я тысячу рублей, положил их в конвертик, а конвертик завернул в газетку и отправился в Главторг. Николай Петрович был на месте. Я поздоровался, присел, смиренно жду удобного момента. Наконец, Трегубов повернулся ко мне. Я быстро развернул газетку и подаю Николаю Петровичу конверт.
– Это вам.
– Что это?
– Деньги.
– Сколько?
– Тысяча.
– А ты знаешь, – говорит Трегубов, – я ведь все-таки не один. – И отодвинул деньги.
Я извинился и ушел. Через некоторое время собрал восемь тысяч и снова прихожу к Трегубову. Все как в первый раз: поздоровался, присел, жду. Потом, улучив момент, положил конвертик с деньгами на шкаф.
– Сколько?
– Восемь.
– Ну вот. Это еще ничего.
Вышел я от Трегубова и думаю: действительно, у Николая Петровича есть высокие покровители. Значит, нужно поддерживать с ним деловые отношения».
Деловые отношения с Николаем Петровичем поддерживали все директора районных торгов и крупных московских магазинов. А те, в свою очередь, насаждали аналогичные отношения среди подчиненных. Например, директор «Елисеевского» магазина Юрий Соколов, с ареста которого и началось распутывание этой истории, установил четкую таксу: 50 рублей еженедельно с каждого заведующего отделом. Затем сумма подношений возросла до сотни. А к майским, ноябрьским и новогодним праздникам директор требовал двести. Впоследствии оперативники подсчитают: за десять лет неустанной работы на ниве торговли директор «Елисеевского» положил в свой карман не менее трехсот тысяч рублей.
Суммы, которыми оперировали директора обычных магазинов, конечно, помельче, но тоже впечатляют. Так, директор скромного магазина № 66 Бабушкинского райпищеторга Суворова за один только январь 1984 года положила в свой карман пятьсот рублей. Ее заместитель Захарова в период с 1977 по 1984 год прикарманила свыше 4 тысяч, а другой заместитель – Дулова – за тот же период времени присвоила 2 тысячи 548 рублей. А ведь это рядовой московский магазин, коих в городе сотни. Что уж говорить о таких гигантах торговли, как ГУМ, «Елисеевский» или «Новоарбатский»! Там размах нетрудовых доходов исчислялся десятками и сотнями тысяч. Простые продавцы несли взятки заведующим секциями и отделами, те – своему директору или его заму, а директора – руководителям торгов. И такая картинка была повсеместно. Когда оперативники БХСС начали распутывать этот клубок, оказалось, что взяточничеством и круговой порукой была опутана, по сути, вся московская торговля. Честные директора были скорее исключением из правила.
Каким же образом ушлые столичные торгаши, ничего не производя, умудрялись зарабатывать такие деньги? Этим вопросом задавались и московские оперативники. На помощь операм неожиданно пришел их подследственный, бывший заместитель директора торга «Гастроном» Лавров. На нескольких страницах текста он весьма подробно изложил схему воровства и последующего распределения украденных денег. Судя по этой записке, главным источником наличных денег в системе московской торговли были заведующие отделами в магазинах. Именно они и получали так называемый «приход», то есть неучтенные деньги, которыми затем делились с вышестоящими начальниками.
Способов получить вожделенный «приход» было немало. Самые простенькие – это пересортица товаров, а также обсчет и обвес покупателей с помощью заранее отрегулированных электронных весов. Кроме того, часть товара, особенно дефицитного, можно было продавать своим людям с черного хода по завышенной цене. Активно практиковались также махинации с некондиционным товаром и с упаковочным материалом. Наконец, существовали такие понятия, как естественная и сверхестественная убыль на товары. Под естественной убылью в торговле понимается списание некоторой части товара в результате хранения, чистки и предпродажной подготовки – то есть хорошо всем знакомая утруска, усушка и так далее. Ничто не мешает ушлым торгашам сознательно увеличивать процент этой усушки, чтобы получаемую таким образом прибыль в денежном эквиваленте присваивать.
Ну а кроме естественной, есть еще и сверхестественная убыль. Это когда некий забывчивый покупатель не оплатит тот или иной товар, например, в магазине самообслуживания. Поэтому определенная часть стоимости товара изначально списывается на такие ситуации. Однако этот процент можно свести к минимуму, организовав жесткий контроль на выходе. А полученную таким образом разницу (0,3 процента ежедневного товарооборота) спокойно класть в карман.
Это лишь малая толика любопытной информации, которую оперативники БХСС почерпнули из откровений бывшего торгового работника. Как бы предвосхищая закономерный вопрос о том, на что расходовались такие безумные по тогдашним меркам деньги, Лавров составил смету расходов заведующего отделом или секцией самого обычного московского магазина. Читаем:
«Расходы заведующего отделом:
1. На погашение недостач.
2. Доплата рабочим и уборщицам. Кроме того, если в отделе нет рабочих, зав. отделом нанимает их на «свои».
3. Доплата доверенным лицам, которые следят за рабочими, фасовщиками и другими.
4. Доплата мясникам за рубку мяса не по схеме.
5. Доплата «своим» шоферам за доставку товара от поставщика.
6. Расходы на поддержание взаимоотношений с поставщиками.
7. Доплата за работу заместителю зав. отделом.
8. Взятка директору.
9. Взятки проверяющим.
10. Расходы на угощение «нужных» людей.»
Как видим, хозяйство у зав. отделом было хлопотное и затратное. Не все, что наживалось непосильным торговым трудом, шло на личные нужды заведующего. Перепадало и подчиненным, и уж тем более вышестоящим инстанциям. Но самое главное – в маховик воровства и мошенничества были вовлечены сотни, если не тысячи людей, начиная от простого продавца или подсобного рабочего и заканчивая директорами торговых объединений. А наверху этой гигантской пирамиды восседал «большой папа» – «образец для подражания», «славный боец», «настоящий коммунист ленинского типа» и прочее, прочее, прочее. И действительно, при Трегубове Главное управление торговли Мосгорисполкома регулярно побеждало в социалистическом соревновании, выполняло план, получало переходящие красные знамена. Сам Николай Петрович был на хорошем счету у начальства. А директора райторгов и отдельных магазинов периодически получали ордена и медали. И только в процессе расследования «трегубовского дела» выяснилось, каким образом торгаши получали свои ордена.
В материалах следствия по делу сохранились показания бывшего директора Куйбышевского райпищеторга Моисея Яковлевича Байгельмана. Дело было в 1981 году. По случаю очередной годовщины Великого Октября директоров ряда московских магазинов представили к высоким правительственным наградам. А Байгельману дали «всего лишь» орден «Знак Почета». Тот обиделся и пошел к руководителям Главторга разбираться. На прямой вопрос «За что меня наградой обделили?» первый заместитель Трегубова Петриков ответил: «Хочешь «большой орден» (то есть орден Ленина) – плати. Это стоит две с половиной тысячи. И вообще, Моисей, хочешь жить в почете и уважении – надо давать. Иначе будем думать о твоей замене…» Байгельман подумал-подумал – и стал давать.