— Какая прелестная крошка! Цзянь Девятая, я поручаю тебе заботу о ней. Проводи ее в павильон Щебечущих пташек и познакомь с барышнями.
Цзянь Девятая взяла Маленькую Э за руку и повела ее крытыми галереями и переходами из одного дворика в другой, и в третий, через калитку, круглую, как полная луна, и через калитку, вырезанную наподобие вазы. Здесь они очутились среди прелестного садика, окруженного с трех сторон низенькими павильонами. Цзянь Девятая и Маленькая Э поднялись по ступенькам в западный павильон, и тотчас прибежали служанки и принесли фарфоровый чан с надушенной горячей водой и красный лаковый сундук, на котором золотой краской были нарисованы играющие мышки. Сундук был доверху наполнен всевозможными платьями, подходящими для девочек юбками, кофточками, безрукавками, шарфами, поясами.
— Уж не знаю, барышня, сумею ли я вам подобрать модные башмачки, — сказала Цзянь Девятая. — Придется вам надеть простые туфли с кисточками. Завтра я спрошу госпожу, не прикажет ли она начать бинтовать вам ноги, чтобы они не росли. У нас всем девочкам бинтуют ноги, а к вам на север эта мода, наверно, еще не дошла.
Затем она повела нарядную и надушенную Маленькую Э в восточный павильон на этом же дворике. Здесь на циновках за низким столом сидели две очаровательные девочки и под присмотром молодого красивого учителя писали кистью иероглифы.
— Барышня Фан-бао, барышня Фан-цао, госпожа прислала к вам новую подружку и просила ее принять, как подобает, — сказала Цзянь Девятая.
— Поблагодарите бабушку и скажите ей, что мы рады. — в один голос ответили девочки.
Маленькая Э удивилась, как это прекрасная дама сумела так долго сохранять свою красоту, по из скромности промолчала.
Служанки принесли на подносах чай, фрукты и сладости, а затем снова продолжался урок.
— Сейчас у нас урок каллиграфии, — сказала Фан-бао. — Может быть, вы тоже пожелаете увеличить свои познания под руководством нашего знаменитого учителя?
— Уважаемая барышня Фан-бао, — ответила Маленькая Э, — я совсем не умею писать.
Тогда обе девочки бросились к учителю и попросили разрешения показать новой подруге основные черты иероглифов.
— Смотрите, — принялись они объяснять наперебой. — Это прямая черта — «и». Это то самое «и», которое обозначает «один». Когда она наверху, она значит небо, когда внизу — землю. Ведите черту слева направо, но не прямо, а так, чтобы в конце слегка скользнула она вверх. Ведь и небо не неподвижно, а слегка колышется от движения воздуха. И земля не так ровна, а на самом гладком поле есть и впадины и возвышения. А вот вторая черта «гунь» — палка. Ведите ее сверху вниз, так чтобы сверху она была шире, а книзу уже. Это ствол дерева, тетива лука, веретено, ось…
— Позвольте, дорогие барышни, — со смехом прервал учитель. — Так ваша подружка ничему не научится. Смотрите, она испачкала тушью и бумагу и руки. Сперва я научу ее, как надо держать кисть, а затем дам ей списывать прописи.
Так прошел весь этот чудесный день. Урок каллиграфии сменился уроком танцев и уроком стихосложения. Затем девочки пели, играли в шахматы, гуляли по саду, декламируя стихи классиков, и упражнялись в игре на гитаре — пибе, у которой длинный изящный грушевидный корпус. Музыкант ставит ее себе на бедро и, прижимая струны первыми тремя пальцами левой руки, исполняет мелодию большим и указательным пальцами правой.
День прошел, а ночью Маленькая Э спала под вышитым пологом, на шелковом тюфяке. И так же прошел второй и третий день, и были они еще лучше первого, потому что Маленькая Э была понятлива и старательна и ей нравилось учиться наукам и искусствам. На четвертый день утром пришла Цзянь Девятая и сказала, что ее зовет госпожа. Прекрасная дама полулежала на низком бамбуковом ложе, и ее широкие рукава закрывали подол платья. Ее дивное лицо казалось живым цветком среди тканых цветов ее одежды. Рядом с ней на табурете сидел Гуань Хань-цин.
Маленькая Э приветствовала госпожу, а затем Гуань Хань-цин спросил:
— Маленькая Э, тебе здесь нравится?
— Каждое мгновение я счастлива, — ответила Маленькая Э.
— От тебя зависит продлить это счастье на всю жизнь, — сказал Гуань Хань-цин. — Девочка, я полюбил тебя, как родную дочь, и госпожа Фэнь-фэй очень довольна твоим поведением. Теперь, когда ты осталась сиротой, я мог бы тебя удочерить, а госпожа согласна воспитать тебя вместе со своими внучками. Когда ты вырастешь, ты станешь знаменитой актрисой, или поэтессой, или музыкантшей, к чему повлекут тебя твои способности. Что ты думаешь о моем предложении?
— Добрая госпожа и господин Гуань, — ответила Маленькая Э. — Благодарю вас за вашу доброту. Но здесь, в Линьани, за воротами Цяньтан, в переулке около ресторана «Рыбная похлебка пяти сестер Сун» живет дядя моей матушки. Матушка хотела отвезти меня к нему, и там она будет меня искать, и там я должна ее ожидать.
— Твоей матери нет в живых, — сказала госпожа Фэнь-фэй.
— Так мне говорили, — ответила Маленькая Э. — Но я не видела мою мать в гробу, и я этому не верю. Моя дочерняя обязанность исполнить волю моей матери, если даже вправду се нет и живых.
— Хорошо, — сказал Гуань Хань-цин. — Завтра я отведу тебя к твоему дяде. Маленькая Э, я не имею права тебя уговаривать. Ты поступаешь, как должно почтительной дочери. Но ты отказалась от своего счастья.
Глава втораяКАК ОБЕЗЬЯНЫ УСЛЫШАЛИ ГОНГ
— Если бы Гуань Хань-цин повел Маленькую Э прямым путем из дома госпожи Фэнь-фэй в жилище ее дяди, возможно, она запомнила бы эту дорогу и, в случае беды, сумела бы по ней вернуться. Но Гуань Хань-цин об этом не подумал. Он так полюбил Маленькую Э, что всячески старался оттянуть мгновение, когда им придется расстаться. Поэтому он сказал:
— Маленькая Э, ты ведь никогда не видела озера Сиху. А между тем нет ничего прекраснее на свете. Еще рано, и мы могли бы сперва съездить туда, а потом уж отправиться к твоему дяде. Ведь неизвестно, когда еще представится такой случай.
Маленькой Э больше всего хотелось как можно скорей бежать к дяде. Какое-то предчувствие говорило ей, что там ждет ее матушка, которая неизвестно как уже успела прибыть туда раньше дочки.
Маленькая Э уже представляла себе, как она бросится к ней, обхватит ее руками и прижмется к ее теплой груди. Но так как она была вежливая девочка, она ответила:
— Я никогда не видела этого озера. Наверно, оно очень красивое.
— Вот и хорошо, — сказал Гуань Хань-цин.
На углу улицы сидели на корточках двое парней около пустых носилок и поджидали седоков. Гуань Хань-цин и Маленькая Э сели в носилки, парни подхватили шесты, положили их на плечи и, заунывно перекликаясь, мерным шагом двинулись к озеру.
Недаром озеро Сиху было знаменито по всей Поднебесной. Оно на самом деле было так прекрасно, что, хотя Маленькая Э все время думала о том, что матушка ждет ее в дядином доме, она не могла удержаться и от восторга запрыгала и захлопала ладонями. Озеро было такое безмерно большое и ясное. В прибрежных водах отражались горы, и холмы, и ручьи, и рощи. На каждом горном склоне раскинулся монастырь, на каждом холме вздымалась многоярусная башенка, в каждой лощинке выглядывали из зелени нарядные дачи. Пестрые павильоны стояли на сваях прямо в воде, и к ним вели изогнутые мостики. А по самому озеру стаями и вперегонки плыли юркие лодочки и качались на воде плоскодонки, большие, как плавающие острова.
— Смотри! — крикнул Гуань Хань-цин, и Маленькая Э увидела, что по озеру несется лодка без гребцов и парусов. С обеих сторон было у нее по большому колесу и вместо спиц широкие лопасти с шумом погружались в воду, взбивая белую пену. Десятки тысяч водяных брызг взлетали фонтанами, и волны крутились водоворотом и разбегались кругами. Но посреди лодки было третье колесо, самое высокое из всех, и по его ступеням, как по бесконечной лестнице, два человека бежали вверх, вверх и все оставались на том же месте. И огромное колесо, вертясь, приводило в движение боковые колеса.
Еще дальше Маленькая Э увидела, что у каменных ступеней причалена барка, такая большая — второй такой нет.
— Почему она не плавает? Кого она ждет? — спросила Маленькая Э, а Гуань Хань-цин ответил:
— Это барка «Черный дракон». Дважды пускались на ней в плавание, и каждый раз вздымалась такая буря, что множество лодок перевертывалось, а люди тонули и гибли. Теперь навеки стоит она на причале, чтобы не возмущать воды озера.
Так они плыли, любуясь красотой природы и людским искусством, и наконец, по знаку Гуань Хань-цина, лодочка пристала к берегу. Они вышли и пошли по узкой тропинке вдоль ручья. С каждым мгновением местность становилась все очаровательней. Деревья переплетались ветвями, ручей журчал, прыгая по камням маленькими смешными сердитыми водопадами. С серых скал свисали вьющиеся растения, будто занавесом прикрывая отверстия невидимых пещер. Уже заметны были вдали золотые крыши монастыря, когда вдруг навстречу вышел из-за кустов монашек, который нес в руках гонг, а через плечо коромысло с двумя большими корзинами, доверху наполненными фруктами и хлебцами.
— Сейчас ты увидишь чудеса, — шепнул Гуань Хань-цин и вежливо обратился к монаху: —Если я не ошибаюсь, вы идете к скале Фэйлай? Разрешите нам последовать за вами.
— Прошу вас, прошу вас, — ответил монах. — Фэйлай чудесная и святая скала. Некогда стояла она в далекой Индии, но, когда живший на ней отшельник направил свои стопы к востоку, чтобы принести учение Будды в пату страну, скала взлетела на воздух и, обгоняя отшельника, прилетела сюда и здесь опустилась на землю, чтобы на чужбине встретить святого и снова бы мог он поселиться в своей пещере.
Так беседуя, они добрались до скалы, которая вся заросла старыми деревьями. Здесь монах поставил корзины на землю и ударил в гонг.
Гонг издал чистый протяжный звук, который долго гудел, вибрируя и отражаясь от скалы. Но не успел он еще замереть, как вдруг вся скала зашевелилась. Вьющиеся лианы отлетели в сторону, деревья закачались и замахали ветвями, и изо всех пещер выбежали, заскакали, запрыгали обезьяны. Черные, серые, как пепел, рыжие, как плод кокоса, большие, маленькие, с гибкими хвостами, с почтенными бородами, с густыми гривами. Мгновенно накинулись они на корзины. Черные руки хватали фрукты и х