образом, возникла дилемма: либо отступиться от принципов и убрать парнишку, либо отступиться от дела.
Ну нет, отказаться от этого дела он не мог. Значит, нужно что-то думать с парнишкой. Если его просто оставить пока здесь, можно уже, не опасаясь разоблачения, так как выяснилось, что разоблачение или неразоблачение — не имеет принципиального значения, можно делать всё при нём. Но для этого нужно парня усадить на стул и оставить так сидеть. И пускай он смотрит, пускай он видит. Но всё равно ему нельзя показывать Монтёра, тогда шансы быть найденным увеличиваются вдвое. А они и так достаточно велики.
Всяких заграничных штучек-дрючек с газом там или ещё с чем-нибудь у Макара не было. Он рассчитывал сработать втихую. Следовательно, оставалось просто грубое физическое насилие. Взять парнишку и связать. Но вязать придётся одному. А парнишка, видать, не из тех, кого можно просто так вот связать. Весит он, пожалуй, не меньше Макара, а моложе вдвое. И к тому же настороже, не расстаётся с газовым ключом. Значит, остаётся одно: оглушить, несильно оглушить, на полминуты, этого хватит, чтобы потом заткнуть рот. А как? Ну, это уже вопрос техники. Обмануть его Макар сможет. Тут уж молодость, неопытность парнишки на руку Макару. Но он был обязан испробовать самый лёгкий и безболезненный путь: заговорить парнишку. Итак, сначала попытка заговорить, а не выйдет — решительные действия.
На том Макар и порешил. И даже успокоился, ибо знал, как он будет поступать в одном и в другом случае. Программа действий была готова. И очень своевременно, потому что слесарь закончил работу и вышел из кухни.
Сергей собрал инструменты в чемодан, хотел было положить туда и ключ, но оставил его в наколенном кармане, захлопнул чемодан, вышел из кухни, прошёл в туалет, открыл воду, вернулся, убедился, что нигде не течёт, поднял чемоданчик и вяло сказал:
— Ну вот и готово.
Когда Сергей повесил трубку, Аня некоторое время сидела в оцепенении. Хоть он и старался говорить обыденным голосом, она поняла: что-то произошло. Что — неизвестно, и это нагоняло ещё больше страха. И уж совсем добило её то, что Степана Константиновича не было на месте. И где его искать, она сейчас никак не могла сообразить. Взяв себя в руки и кое-как успокоившись, она стала рыться в конторских книгах, надеясь найти там домашний адрес Степана Константиновича. Как назло, под руку попадались книги дежурств, графики, табели, — словом, всё, что угодно, кроме книги адресов.
И вдруг взгляд её упёрся в листок бумажки, покоящийся под стеклом, на столе, на нём был записан телефон дежурной части отделения милиции и домашний телефон участкового.
Она набрала номер. К телефону долго никто не подходил. Потом не то низкий женский, не то мужской голос сказал, что Степана Константиновича нет дома.
Убедившись, что ремонт сделан, и сделан хорошо, «профессор» неожиданно оттаял. Он даже позволил себе улыбнуться и стал как-то добродушнее, шире:
— Ну что, молодой человек? Фирма гарантирует?
— Гарантирует… — сказал Сергей.
— А на чай так решительно и не берёте?
— Да нет, не беру.
— Понятно. Взяток не брал, только борзыми щенками. А как насчёт борзых щенков?
Сергей пожал плечами.
— Я имею в виду — может быть, по случаю праздника стаканчик пропустите? Возьмите в холодильнике, у меня там стоит кое-что.
— Да нет, спасибо, мне нужно идти.
— Вот смотрю я на вас, — благодушно и неторопливо завёл речь «профессор», — молодой парень, работает слесарем. Наверно, не случайно. Ведь не это же цель жизни — быть слесарем-сантехником. Наверно, учитесь где-нибудь?
— Да нет, ещё не учусь, — неохотно ответил Сергей, косясь на дверь.
— Стало быть, будете поступать?
— Да, буду Ну, я пойду…
— А в какой институт? — оживился «профессор».
— Я ещё не решил. Поступал в МИФИ.
— Понятно. Значит, физика привлекает. Понятно, понятно… А может быть, всё-таки передумаете, махнёте к нам в университет, на исторический? Знаете, по блату — не по блату, а всё-таки лицо знакомое. Я в приёмной комиссии не последнюю роль играю…
— Да нет, меня что-то не тянет к гуманитарным наукам.
— Жаль, жаль. А то и мне бы удобно было: чуть что с водопроводом, не смею задерживать. А впрочем, может быть, действительно… У меня хорошее вино есть, друзья из Тбилиси прислали.
— Да нет, спасибо, я не пью… На работе, — поправился Сергей.
Он шагнул к двери и вопросительно посмотрел на «профессора». Он видел, что тот запер дверь на внутренний замок, а ключ положил в карман, и поэтому не мог выйти сам, как обычно это делал. Любые системы замков за свою уже годовую практику он знал наизусть и поэтому не дожидался, пока хозяева откроют дверь, и выходил, безошибочно нажимая на нужный курочек.
— Да, чуть не забыл, — сказал «профессор». — Вы знаете, у меня в уборной постоянно утечка воды. По ночам, когда я работаю, в доме тихо, и это ужасно раздражает.
— Ну хорошо, — сказал Сергей, — я посмотрю. — И со звоном поставил чемоданчик на пол.
«Что ж, похоже, он собирается меня задержать. Зачем? — подумал Сергей. — Во всяком случае, если раньше он торопился выпроводить меня, то сейчас не спешит».
«Чёрт возьми, ты всё-таки кое на что годишься, — думал Макар. — Вот ведь раздражал, действительно раздражал шум воды. И вот — пригодилось».
Сергей заглянул в сливной бачок, чуть тронул поводок поплавка, и утечка сразу прекратилась. Вся операция заняла не больше минуты.
— Ну вот, теперь утечки не будет. Можете работать спокойно, — сказал Сергей.
— Ну уж теперь я вас просто так не отпущу. Вызывали по одному поводу, да и не я вызывал, а потом нашёл дополнительную работу. Нет, нет, теперь я должен вас угостить. Знаете что, давайте так: в кухне ещё сыро, вы уж идите сами, открывайте холодильник, наливайте, а я сейчас подойду.
С этими словами «профессор», не дав Сергею и слова сказать, ушёл из коридора и скрылся в глубине квартиры. Не было его минут пять. Сергей уже начал нервничать, он не мог открыть дверь, запертую на внутренний замок.
Монтёр сидел, обложившись кляссерами. Лоб у него был мокрый от напряжения. Глаза покраснели. Он вопросительно посмотрел на Макара и шёпотом спросил:
— Ну что там?
— Говори в полный голос, — тихонько ответил ему Макар и сказал уже так, чтобы было слышно в коридоре. — Ну, как наши дела? Продвигаются? Что вы успели сделать тут без меня? Очевидно, мы сегодня никуда не поедем, уже опоздали. Так можете работать спокойно.
Монтёр хотел сказать что-то громко, что-то ответить, но голос у него предательски дрогнул, и он пустил петуха.
— Хорошо, значит, вам ещё остаётся… С этим вы уже закончили? Поставьте книги на место и займитесь вот этой полкой.
И Макар указал на те кляссеры, которые, по его мнению, следовало осмотреть в первую очередь.
— Я скоро к вам подойду. Мне надо проводить молодого человека, угостить его. Оказался очень симпатичный парнишка, — сказал он немножко громче, чем следовало бы.
«Ага, значит, он серьёзно решил меня не выпускать. Почему, зачем? Выходит, они ещё не всё сделали здесь? Если принять версию, что это жулики, значит, им ещё здесь зачем-то нужно быть. Он понимает, что я тут же побегу к первому встречному милиционеру Понятно. Нужно попытаться уйти. И, во всяком случае, эта попытка даст мне полную уверенность: если это профессор, он не станет меня задерживать так настойчиво. Если это жулик… Тогда посмотрим. Во всяком случае, будет полная ясность».
«Профессор» вернулся и застал Сергея стоящим уже около самой двери.
— Мне всё-таки нужно идти. Большое спасибо за предложение, очень заманчиво испробовать настоящего тбилисского вина, но нужно идти. Как открывается дверь?
«Профессор» молча покачал головой.
— Но мне действительно нужно идти, — сказал Сергей. — Меня ждут в диспетчерской.
— Ты ничего не понял, сынок? Ты не выйдешь пока отсюда, — мягко, чуть ли не ласково сказал «профессор». — Подожди немножко, поговори со мной. Ты думаешь, тебе это будет неинтересно? Поговори. О чём бы ты хотел поговорить? Мне вот, например, было бы интересно узнать, откуда у тебя, в твоей неглупой голове, появились вот такие мысли. Ведь они у тебя появились, правда?
Сергею предлагали игру в открытую.
«Ну что ж, — подумал он, — играть так играть. Козыри-то у меня в кармане, а не у него. Аня найдёт Степана Константиновича, обязательно найдёт. Хотя чёрт его знает…»
И, повернувшись к «профессору» и подавив вздох облегчения, так как сразу почувствовал себя спокойнее, увереннее, он сел и сказал:
— Ботинки.
— Что ботинки? — удивился Макар.
— Ботинки мокрые, а вы сказали, что заработались. И вот так, одно на другое. Да и… вообще, какой вы профессор, — сказал Сергей, — подумайте сами.
— Значит, я, по-твоему, недостаточно образован, чтобы играть роль профессора?
— Я не знаю, как у вас дело обстоит с образованием, но лексикон у вас явно не профессорский… А если я всё-таки попытаюсь выйти? — спросил Сергей и уверенно, спокойно посмотрел в глаза «профессору».
Тот с сожалением пожал плечами и похлопал себя по карману:
— Не получится, сынок, не надо. Очень не хотелось бы… Такой смышлёный парень… Ещё жить да жить. Подумай о себе. Ведь ты даже ещё в институт не поступил. Ты даже ещё не стал тем, кем ты собираешься стать. Очень не хотелось бы… Не надо тебе рваться.
— Ну и сколько ж мы будем сидеть? Меня ведь всё равно хватятся в ЖЭКе.
— А вот на эту тему я ещё подумаю, — ответил «профессор», — тут нужно очень крепко думать, очень крепко. Я — поверь мне, я хочу тебя выпустить. Я даже не беру с тебя обещания. Ведь ты же не будешь мне обещать, что не побежишь сразу к дяденьке милиционеру. Посмотри мне в глаза. Нет, не обещаешь…
— Да, не обещаю, — сказал Сергей.
— А было бы хорошо, если б ты пообещал, это было бы очень хорошо. Ведь ты мог бы и не догадаться… Ну вот, представь себе — ты пришёл, а я мог снять ботинки, я мог надеть шлёпанцы. Ты пришёл и ничего не понял, сделал и ушёл. А? Как было бы хорошо…