Так и протекала карьера Степы в кровопролитиях и блеске разоблачений, пока не поручили ему как человеку ужасно бдительному проверить дело одного Кузи, который до того дрожал в квартире и на службе, что внушил подозрения. Ведь честному человеку что дрожать, собственно говоря? На этого Кузю заявления были из домкома: так он у себя на квартире дрожит, что вся штукатурка обвалилась и капитальный ремонт насмарку пошел. Отказываться было неудобно, и Степа в два дня подвел своего брата Кузю под исключение из партии. И это был единственный случай, когда Степа сделал доброе дело. Но Кузя этого так не оставил: «Мне-то все равно пропадать!» И давай топить единоутробного брата Степу. Про все его грехи рассказал.
Трое суток напролет писал Степа оправдательное заявление, уморился сверх всякой меры и, ошалев, по нечаянности ткнул себя пером в руку. Помои из вечной ручки потекли по всей кровеносной системе, и произошло через это страшное заражение крови, по-научному – сепсис. Но Степе было глубоко безразлично от чего помирать: от заражения крови или от сепсиса.
Помер-таки, собака!
Мамина Тома
Дело было в автобусе. Входит пожилая женщина и с нею девочка лет десяти, здоровая, как бык. Бабушка и внучка. Внучку зовут Тома. У бабушки в руках кошелка. В кошелке яблоки. Тома затевает разговор:
– Бабка, давай мне яблоко!
Бабушка ей отвечает:
– Яблоки грязные. Вот вернемся домой, вымоем их кипяченой водой, и я тебе дам яблоко. Они от тебя не уйдут. Мы с мамой до них даже не дотронемся.
– Нет, сейчас давай!
– Прошу тебя, Тома, не скандаль.
– В таком случае я начинаю плакать! – заявляет Тома и как завизжит!
Бабушка ей шепчет:
– Тома, если ты будешь продолжать такую политику, то я с тобой перестану ходить куда бы то ни было.
Тома говорит:
– Ах, вот какой разговор?! Тогда я начинаю еще громче кричать!
И действительно, она начинает топать ногами и орать так, словно ее собираются резать.
Бабушка чуть не плачет:
– Тома! Хоть бы людей постыдилась!
А Тома говорит:
– Я маленькая, мне не стыдно. Давай мне немедленно яблоко! Или я такой скандал подниму, что ты прямо сгоришь от стыда!
Тут уж я не выдержал. Я обращаюсь к несчастной бабушке:
– Разрешите, гражданка, я вашу скандальную внучку выброшу в окошко. Она всем нам, пассажирам, ужасно действует на нервы.
Тома сразу вмешивается в разговор. Она говорит:
– Только попробуйте выбросить меня в окошко! А законы на что? Законы не разрешают швырять детей в окошко. Стыдно вам, гражданин, не знать, что дети – это надежда нашей страны!
Тут все в автобусе рассмеялись.
– Вот тебе и на! А еще говорила, что маленькая! Рассуждает, что твой докладчик! Интересно, где она такие слова услышала?
Тома говорит:
– Слава богу, грамотная. Я в свободное время почитываю мамины газеты. Вот где я это вычитала.
Тогда все кругом начинают еще пуще смеяться. А одна женщина – майор медицинской службы – сердито говорит:
– Конечно, дети – надежда нашей страны. Но только, конечно, не такие, как эта капризная я плаксивая девица. Это какая-то скандалистка растет. Прямо противно!
Тома видит такое положение и говорит:
– Я не потому такой крик подняла, что я скандалистка, а потому, что в яблоках содержатся витамины, которые срочно требуются моему молодому и, заметьте, растущему организму.
Майор говорит:
– Витамины всем требуются. Но раз они тебе так экстренно требуются, то я могу пойти тебе навстречу.
Она вынимает из своей полевой сумки пакетик, раскрывает его, вынимает кругленькую таблеточку и говорит:
– Вот как раз тот витамин, который тебе так экстренно требуется. На, кушай!
Тома даже глазом не моргнула. Она говорит:
– А почему вам, товарищ майор, известно, какой именно мне требуется витамин? Вдруг мне требуется витамин В или там, скажем, Це прим?
Майор говорит:
– Потому что я не просто майор, а медицинской службы.
Тогда Тома пускается на такой ход. Она говорит:
– А если вы медицинской службы, то как вы можете мне предлагать кушать вашу таблеточку здесь, в автобусе? Неужели вы не знаете, что надо обязательно мыть руки перед едой?
Тут в разговор вмешивается один старичок. Он говорит:
– Я, конечно, не доктор. Но я бы, – говорит, – прописал этой девице березовые витамины.
Тома видит, что номер с криком не удался, и замолчала.
Вскоре они с бабушкой сошли. Светофор показывал красный свет, и пока автобус не трогался, мы видели, что было дальше.
Мы увидели: подошла к Томе молодая женщина, которая их, видно, поджидала на остановке. И только она взяла Тому за руку, как та заревела и стала кивать на бабушку и топать ногами. Тогда молодая женщина, Томина мама, стала, верно, говорить бабушке какие-то грубости, потому что бабушка плюнула, отдала Томиной маме кошелку с яблоками, а сама ушла. Томина мама еще маленько покричала ей вслед, а потом погладила Тому по головке, вынула из кошелки яблоко покрупнее и дала Томе.
Тогда Тома моментально перестала выть и говорит:
– Граждане, разойдитесь! Не создавайте заторов на перекрестках! Держитесь правой стороны! Будьте культурны, соблюдайте правила уличного движения! Неужели ребенок должен вас этому учить!.. Пошли, мамуня… Граждане, пропустите женщину с ребенком!..
Ну, их, конечно, сразу и пропустили.
Про злую мачеху
Жил один вдовый гражданин. У него была дочь Тома. И была одна вдовая гражданка, У нее тоже была дочь. Дуся. Женился тот гражданин на той вдове. Стала Тома той вдове падчерицей. А бывшая вдова, понятно, стала Томе мачехой.
Тут все и началось.
Конечно, нынешние мачехи, как правило, не чета сказочным. Однако бывают и среди нынешних мачех исключения. Томина как раз и оказалась таким исключением. Она почему-то с первого взгляда невзлюбила Тому и решила ее извести. Но она была неглупая и довольно начитанная особа, все сказки в свое время основательно проработала, а про Золушку так даже законспектировала, и она знала, что сколько ты постылую падчерицу ни терзай, а та назло тебе будет день ото дня хорошеть, а придет она в совершенные лета – обязательно выйдет замуж за распрекрасного юного графа (в те далекие сказочные времена графы считались завидной партией для небогатой девушки). А Томина мачеха любила жизнь во всех ее проявлениях и вовсе не собиралась раньше времени помирать от досады. Тем более что ее новый муж, тоже довольно начитанный в сказках, прямо так и заявил, когда они расписывались: «Будешь моей Томочке плохой мачехой – разведусь!»
Сказал и ушел по своим делам.
Что делать? Время идет, падчерица час от часу хорошеет, злая мачеха час от часу чахнет: точит ее, точит черная злоба.
Кинулась мачеха к Бабе-Яге проконсультироваться.
Ну, а у Бабы-Яги, конечно, все получается в полном отрыве от современности, проще говоря, по старинке.
– Разложи, – говорит эта милая старушка, – костры горючие, что ли, разогрей котлы чугунные, наточи ножи булатные, рубай поскорее постылую падчерицу на мелкие фрагменты да в котел ее, в котел!..
– Что вы, бабуся-Яга!.. А милиция?!. Да она меня за такие дела…
– В таком случае пошли-ка ты ее, падчерицу свою, за каким-нибудь делом на самое дно моря-окияна, а там ее морской царь обязательно живьем заглотает. Это уж как пить дать.
– Ах, да что вы, бабуся! Наукой доказано: нет никаких морских царей на дне морском. Одно, можно сказать, сплошное аш-два-о.
– Наукой, говоришь? В таком случае последний мой тебе совет: изведи ты ее, падчерицу свою, непосильной работой.
– Это в советских-то условиях изводить падчерицу работой! А что соседи скажут? А общественность? Не ровен час еще и в газетах пропечатают!
Тут Бабу-Ягу аж разобрало от злости.
– Знаешь, – говорит, – что, душенька, катись-ка ты от меня на все четыре стороны!
Нажала она какую-то волшебную кнопочку на своем столе, втянуло мачеху с ужасным свистом в печную трубу да и вышвырнуло из дома на улицу.
Отряхнулась мачеха, прическу поправила и отправилась восвояси.
Вот как раз по пути домой ее и осенило.
Назавтра, ранним утречком, она к своему коварному плану и приступила. Еще обе девицы спали.
Мачеха первым делом с родной дочери одеяло долой.
– Вставай, Дуся! Пора матери помогать, горницу убирать, батюшке да сестричке завтрак собирать.
– Что вы, маменька, что вы, родная! Это вы, верно, обознались! Это ведь я, ваша родная доченька Дусенька!
– Не учи мать! Не обозналась я! Вставай!
– Ах, маменька, ах, родная! Пощади мои ручки белые, пожалей моя спину девичью!
– Нет, вставай! Нет, убирай! Нет, собирай!
– А как же Томка?
– Нечего тебе на Томочку кивать! Томочка ныне вроде беспокойно спала… Притомилась, бедняжечка. Еще не все сны она досмот-рела. Пусть ее досматривает.
Так с того утра и повелось. Тома до самого поздна в постельке нежится, а Дуся с матерью по хозяйству хлопочет. Тома глазки продерет, завтраком давится, в школу опаздывает, а мачеха за нею тем временем постельку заправляет, последние нерешенные задачки решает. Тома отзавтракает, Тома отобедает, Тома отужинает, а посуду мыть – Дусина забота.
Чуть у Томочки с учением не ладится, сразу мачеха к мужу:
– Беги, непутевая душа, в кассу взаимопомощи, нанимай нашей Томочке репетитора.
А у Дуси задачки не получаются:
– Сиди, доченька, хоть час, хоть два, хоть до самого утра сиди, а сама добейся, сама реши.
Случится, кто дома захворает, за доктором – Дуся, за лекарством в аптеку – снова Дуся, за молоком в магазин – опять-таки Дуся. А Томочка и бровью не поведет. А мачеха и сама ее ни за что не пошлет. Что вы! Томочка нынче совсем без аппетита кушала! Томочка вроде бы что-то с лица бледновата.
А на самом деле Томочка краснощека и мордаста. А аппетита у Томочки нету: сластями объелась. А одышка у Томочки от обильных жиров, телесами Томочка – что твоя попадья. И в кольцах жирная рука – мачехины подарки.